— Когда же меня намерены переправить к Советам? — вдруг спросила она.

— Очень скоро. Если успеют подготовить самолет, то уже завтра. Все мы нервничаем, вы в особенности. Я так думаю: чем скорее, тем лучше.

Бергер умолк, искоса посмотрел на собеседницу. Та казалась спокойной — сидела с расслабленно опущенными руками, носком туфли чертила по влажному коричневому песку.

— Ну что же, завтра так завтра, — сказала Саша после паузы. — Если все подготовлено, нечего тянуть резину. Здесь вы правы, дорогой Бергер.

— У вас будет провожатый.

— Что? — Саша быстро взглянула на немца, швырнула в море окурок. — Никаких провожатых! Это не было предусмотрено.

— Сейчас перерешили.

— Но я досконально изучила район приземления. Вот закрываю глаза и вижу там каждый бугорок. Знаю маршрут следования. Знаю, что наш человек недавно побывал у Эрики и она готова принять и на первое время устроить подругу. Знаю, где и когда получу дополнительные средства связи и все остальное… Зачем же лишний человек? Понимаете ли вы, что он лишь усложнит дело?

— Решение принято, — мягко сказал Бергер. — Оно оформлено приказом, так что спорить бесполезно. Кстати, этот человек уже прибыл. Вместе с вами спустится на парашюте, передаст вас встречающим. Потом исчезнет. Вы его больше не увидите… При необходимости он должен защитить вас, пусть даже пожертвовав собственной жизнью.

— Чепуха. Его схватят, и он предаст меня. — Саша порывисто встала. — Идемте к шефу, я потребую, чтобы приказ изменили!

— Бесполезно. — Бергер покачал головой. — Штандартенфюрер Тилле не волен что-либо изменить.

— Так это не он автор приказа?

— Разумеется, нет.

— Кто же?

— Вальтер Шелленберг [42] . А он в свою очередь действовал по прямому указанию группенфюрера Гейдриха. Вот какие люди пекутся о вашей безопасности!

Вылет назначили на следующие сутки.

Вечером тучи застлали небо, ближе к полуночи пролился короткий дождик. На такыре, где стоял готовый к вылету «фокке-вульф», сделалось холодновато. Остро запахла прибитая дождем лессовая пыль.

Человек, назначенный сопровождать разведчицу, появился, когда пилот уже заканчивал прогревать двигатели самолета. Его привез Бергер, подвел к Саше.

— Знакомьтесь, — сказал он. — Это Абдулла.

Высокий худощавый человек с автоматом на груди обеими руками взял руку Саши, осторожно пожал.

— Ханум [43] не должна тревожиться, — проговорил он по-немецки с резким акцентом. — На той стороне я бывал много раз, всегда благополучно возвращался.

При этом он улыбнулся, низко поклонился спутнице. Ему можно было дать лет сорок. Он был смугл, обрит наголо, светлоглаз. Одежду Абдуллы составлял дешевый штатский костюм, на ногах были чарыхи [44] .

— Иди в машину, — приказал ему Бергер.

Абдулла снова поклонился Саше и, так и не взглянув на стоящих возле нее Тилле и Энрико, неторопливо двинулся к самолету. Саша видела, как, отойдя на несколько шагов, он покачал головой, будто разговаривал сам с собой.

— Пора и вам, — сказал Бергер, взглянув на Сашу.

Она подошла к Энрико, обняла его, поцеловала. Они встретились взглядами.

— Счастливого пути, маленькая, — проговорил Энрико. — Верю, что все будет хорошо.

А у нее в голове бились тревожные мысли. Через час-полтора она будет в Советском Союзе. Там понимают, что с каждым днем нарастает угроза войны. Значит, в пограничной зоне все приведено в готовность, настороженно. Пролет неизвестного самолета от границы, конечно же, не останется незамеченным. Их будут искать. Быть может, встретят уже на месте приземления. Если это случится — катастрофа. Абдулла — человек решительный, без боя не отступит. В завязавшейся перестрелке пуля пограничника найдет и ее. Или это сделает сам Абдулла.

Она чуть не вскрикнула от внезапно возникшей догадки. Стало ясно, почему Тилле и Бергер навязали ей провожатого. Абдулла должен уничтожить свою спутницу, если возникнет опасность, что она живой попадет в руки противника!..

Энрико все так же держал ее за плечи, смотрел в глаза. Саша нашла в себе силы кивнуть ему, даже улыбнуться.

Потом повернулась, пошла к самолету. У трапа остановилась. Ждала, чтобы приблизились немцы.

— До свидания, — сказала она и протянула руку Тилле.

Тот подал свою.

У нее мелькнула мысль — свалить Тилле на землю. Энрико рядом, он вооружен. Он все поймет, мгновенно разделается с двумя противниками. Моторы самолета работают, выстрелов никто не услышит. Одолеть ничего не подозревающего Абдуллу, затем принудить пилотов поднять машину в воздух и направить ее через границу — дело несложное…

Секунду Саша еще колебалась, потом пожала руку Бергеру и — скрылась в самолете.

Позже она призналась: это были самые трудные секунды в ее жизни…

Провожающие отошли. Они видели, как трап втянулся в самолет и задраилась дверь. Машина покатилась по такыру. Сильная фара освещала широкую полосу земли, — казалось, самолет пытается догнать бегущее впереди яркое световое пятно. Прошло около минуты — и световой блик исчез. Это означало, что «фокке-вульф» оторвался от земли и набирает высоту. Еще некоторое время светила в ночи белая точечка — хвостовой самолетный фонарь, — потом погасла и она.

Иллюминаторы были зашторены. Над дверью в кабину пилотов горел плафон. Саша сидела на привинченной к полу узкой алюминиевой скамье, напротив Абдуллы. Тот уже надел парашют и сейчас дремал, положив локти на висящий на груди автомат.

Теперь Саша иначе думала об этом человеке. Абдулла стал главной опасностью. Но она была бессильна что-либо предпринять. В комплекте подготовленного для нее снаряжения имелась рация и не было оружия. Тилле пояснил: рацию она спрячет на месте приземления, вернется за ней позже, а пистолет окажет медвежью услугу, если на пути следования в Баку ее подвергнут проверке. Ну что же, она не настаивала. Могла ли она знать, как обернется дело! О роли, которую должен сыграть Абдулла, она догадалась слишком поздно, чтобы можно было попытаться взять пистолет у Энрико…