На сладкое ему дали яблочный пирог с ванильным соусом. И тогда он начал думать, что, быть может, фрёкен Бокк не так уж и безнадежна.

«Самое лучшее у Домокозлючки — ее яблочный пирог, — подумал Малыш, — а в яблочном — ванильный соус, а в ванильном соусе — что именно я его ем».

Все-таки обед был невеселый, раз за столом столько пустых мест. Малыш тосковал без мамы и без папы, без Буссе и Беттан, ему не хватало их всех и именно в таком порядке — сначала мамы, а потом уже всех остальных. Нет, в самом деле, это было невесело; кроме того, фрёкен Бокк все время болтала о Фриде, а Фрида порядком уже Малышу надоела.

Но вот настал вечер. Была уже осень, темнело рано. Малыш стоял у окна своей комнаты, бледный от нетерпения, и видел, как над крышами домов зажигаются звезды. Он ждал. И ждать было гораздо хуже, чем рождественским вечером. Тогда ведь ожидаешь только юльтомте — рождественского домового, а разве можно сравнить его с Маленьким привидением из Васастана… Ни в коем случае! Малыш нервно кусал ногти. Он знал, что где-то там, наверху, ждет своего часа и Карлссон! Фрёкен Бокк сидела на кухне и парила ноги в лоханке с водой. Каждый день она принимала ножную ванну, а потом приходила к Малышу пожелать ему спокойной ночи, это она ему обещала. И тогда уже — самое время звонить в колокольчик. А затем… Боже милостивый, как говорила фрёкен Бокк… Боже милостивый, до чего же будет интересно, просто дух захватывает!

— Если она сейчас же не явится, я лопну от нетерпения, — пробормотал Малыш.

И она явилась! Фрёкен Бокк вошла в комнату; ее голые ноги были чисто вымыты. Малыш так испугался, что затрепетал, словно маленькая рыбка, хотя ждал и знал, что она придет.

Домоправительница недовольно посмотрела на него:

— Почему ты стоишь у открытого окна в одной пижаме? Сейчас же ложись!

— Я… я только смотрю на звезды, — запинаясь, произнес Малыш. — Не хотите ли, фрёкен Бокк, тоже взглянуть на них?

Он спросил это, желая хитростью заманить ее к окну. Одновременно он незаметно сунул руку за занавеску, где был шнурок, и сильно рванул его. Он услышал, как на крыше зазвенел колокольчик. Услышала звон и фрёкен Бокк.

— Я слышу звон колокольчика из космоса, — сказала она. — Как странно!

— Да, странно! — согласился с ней Малыш.

И тут же затаил дыхание. Потому что с крыши, плавно скользя, поплыло в воздухе белое и в меру упитанное привидение. Оно появилось в сопровождении музыки. Музыка звучала очень тихо и печально, но в осенней ночи играли «Плач Маленького привидения». Ошибки быть не могло!

— Там… о, ты только погляди… о, Боже милостивый, — сказала фрёкен Бокк.

Побледнев как мел, она опустилась на стул. Надо же! Сама ведь говорила, что не боится никаких привидений!

Малыш попытался ее успокоить.

— Да, теперь я тоже верю, что на свете есть привидения, — сказал он. — Но это же — совсем Маленькое привидение. Оно, наверно, вовсе не опасное.

Фрёкен Бокк не слушала его. Ее дикий взгляд был устремлен в окно, туда, где привидение демонстрировало свои фантастические виражи.

— Уберите его прочь! Уберите его прочь! — задыхаясь, произносила она.

Но Маленькое привидение из Васастана убрать было невозможно. Оно парило, то поднимаясь, то опускаясь, а время от времени кувыркалось в воздухе. И даже когда оно кувыркалось, не смолкала монотонная печальная музыка.

«Да, это по-настоящему красиво и торжественно, — думал Малыш. — Маленькое белое привидение, темное звездное небо и печальная музыка».

Но фрёкен Бокк вовсе так не считала. Вцепившись в Малыша, она крикнула:

— Бежим, спрячемся в спальне!

Квартира семьи Свантессонов состояла из пяти комнат, кухни, прихожей и ванной. У детей — у Буссе, у Беттан и у Малыша была у каждого своя маленькая комнатка, у мамы с папой была спальня, и еще у них была большая гостиная. Теперь же, когда мама с папой уехали, в спальне поселилась фрёкен Бокк. Окна спальни выходили во Двор, окна Малыша — на улицу.

— Идем! — задыхаясь, произнесла фрёкен Бокк. — Идем, спрячемся!

Малыш яростно сопротивлялся. Зачем прятаться от привидения с его проделками, если они только-только начались? Но фрёкен Бокк была неумолима!

— Скорее, пока я не грохнулась в обморок!

Несмотря на сопротивление Малыша, она втащила его в спальню. Окно там было также открыто, но фрёкен Бокк рванулась вперед и шумно его захлопнула. Она тщательно задернула шторы, опустила жалюзи. Затем, насколько хватило сил забаррикадировала дверь мебелью. Было совершенно ясно, что она ни за что на свете не желает больше видеть никаких привидений. Малыш не мог этого понять, ведь раньше она так увлекалась всякими призраками и привидениями! Сидя на папиной кровати и видя, в каком она отчаянии, Малыш покачал головой и сказал:

— Да, Фрида бы так не боялась!

Но как раз в эту минуту фрёкен Бокк и слышать не желала о Фриде. Она продолжала тащить к дверям мебель — бюро и стол, все стулья и маленькую книжную полку. Перед дверью образовалась просто великолепная баррикада.

— Ну вот, — удовлетворенно сказала фрёкен Бокк. — Теперь, я думаю, можно сидеть совершенно спокойно.

Тут из-под папиной кровати донесся глухой голос, который еще более удовлетворенно произнес:

— Теперь, я думаю, можно сидеть спокойно! Мы заперты на всю ночь!

И Маленькое привидение со страшным шумом и свистом взмыло ввысь.

— Помогите! Помогите! — заорала фрёкен Бокк.

— Ну, что там еще стряслось? — спросило привидение. — Тяжело таскать мебель, да? Какая из тебя носильщица!

И привидение еще долго и неудержимо хохотало над собственной шуткой. Фрёкен Бокк было не до смеха. Кинувшись к двери, она начала разбрасывать мебель с такой силой, что стулья закружились в воздухе. Опрокинув баррикаду, она с громким криком рванулась в прихожую.

Привидение понеслось следом.

Малыш не преминул сделать то же самое. Последним же, дико лая, несся Бимбо. Он узнал привидение по запаху и думал, что все это только веселая игра. То же самое думало, разумеется, и привидение.

— У-у! — выло привидение, порхая чуть ли не над самой головой фрёкен Бокк. Иногда оно позволяло ей несколько опередить себя, отчего игра становилась еще более захватывающей. Они носились по всей квартире — фрёкен Бокк впереди, а Маленькое привидение — сзади, они влетали то в кухню, то в гостиную, то в комнату Малыша, и тут же вылетали обратно, бесконечно кружа по квартире.

Фрёкен Бокк все время кричала, да так, что привидение в конце концов даже попыталось ее успокоить:

— Ну, ну, ну, хватит выть! Зачем же орать, когда так весело!

Но это не помогло. Фрёкен Бокк, продолжая горланить, снова выбежала на кухню. Там, на полу, после ножной ванны по-прежнему оставалась лоханка с водой, а привидение преследовало фрёкен Бокк по пятам.

— У-у! — выло оно ей прямо в уши, и фрёкен Бокк, споткнувшись о лоханку, с грохотом повалилась на пол. И тут же завыла, как сирена в тумане, а привидение сказало:

— Шш!.. Ты насмерть напугаешь и меня, и соседей. Если ты не заткнешься, сюда явится полиция.

Пол на кухне весь был залит водой, а посреди лужи лежала фрёкен Бокк. На удивление быстро, хотя и с трудом, она поднялась из лужи и снова бросилась бежать из кухни с такой скоростью, что мокрые юбки так и шлепали ее по ногам.

Привидение же не могло удержаться от того, чтобы не поплясать в лоханке, где еще оставалось немного воды.

— Здорово забрызгали все стены! — обратилось довольное привидение к Малышу. — Да и все люди на свете обожают натыкаться на лоханки с водой. Чего же она-то вопит?

Привидение подпрыгнуло напоследок в лоханке, а потом снова собралось в погоню за фрёкен Бокк. Но она не показывалась. Лишь на паркетном полу прихожей остались следы ее мокрых ног.

— Бегущая рысью Домокозлючка, — сказало привидение. — Вот ее свежие следы. А куда они ведут, мы скоро увидим. Кто самая лучшая на свете собака-ищейка? Отгадай!

Следы вели к ванной комнате. Фрёкен Бокк заперлась там, и уже издали можно было слышать ее торжествующий хохот. Маленькое привидение постучалось в дверь.