НОРВЕГИЯ

Длительная борьба между военными вождями, пытавшимися объединить все фюльки (небольшие области), и местной родо-племенной знатью на протяжении IX—X вв. часто приводила к временному объединению страны. Относительно прочное объединение отдельных племен и племенных союзов Норвегии под властью одного короля (Олафа Гаральдсона Святого) произошло в конце X — начале XI в.

Древненорвежские судебники и саги свидетельствуют о том, что для норвежского общества вплоть до XII в. было характерно тесное переплетение власти короля и народного собрания. В XII в. органы публичной власти были отделены от народа и стояли над ним. Королевская власть в Норвегии уже существенно отличалась от власти короля как органа военной демократии. Королю принадлежали высшая исполнительная власть, верховное командование войсками, право назначения должностных лиц (лендрманов, сюсельманов и др.). Король получал доходы от своего домена, часть судебных штрафов, имел право на известные поборы с населения.

С населения взимали натуральные поборы, представлявшие собой продолжение тех «добровольных» даров, которые еще во время Тацита преподносились свободными германцами их вождям и королям. Эти поборы собирались управляющими королевскими имениями и предоставлялись в распоряжение короля, объезжавшего со своей дружиной страну.

Первоначально условием «кормления» был приезд короля. Король обычно ездил на «кормление» (вейцлу) каждые три года.

Срок пребывания в том или ином округе и количество сопровождавших его лиц были ограничены, и нарушение этих норм встречало сопротивление со стороны общинников (бондов). Король имел право на получение части военной добычи. Но его доля, так же так и доля дружинников, определялась жребием. Королю принадлежало лишь право первоочередной покупки того имущества из военной добычи, которое продавали дружинники.

Государство носило в известной мере патримониальный характер. Король рассматривал государство как личную собственность. Все его сыновья имели право на наследование королевства. Непосредственной опорой королевской власти являлась дружина (хирд). Право сбора дани (вейцлы) в определенном округе и присваивания ее части король мог предоставлять своим должностным лицам — лендрманам в качестве вознаграждения за службу.

После принятия христианства в начале XI в. укреплению государственной власти значительно содействовала церковь. Отмеченные черты политического устройства были присущи многим другим варварским королевствам Западной Европы, но политическая организация Норвегии отличалась рядом особенностей. В основе административного устройства страны и после объединения ее королевской властью в конце IX—X вв. сохранялось прежнее, связанное еще с родо-племенным строем, деление на низшие единицы — херады, округа (фюльки) и области. Тинги — народные собрания, которые собирались в херадах, фюльках и областях, оставались центрами общественной жизни. Созвать тинг мог каждый свободный человек.

Тингом принадлежала не только судебная, но и законодательная власть. На тингах происходило утверждение (а в свое время и избрание) королей войны и мира и решались важнейшие вопросы общественной жизни, в частности. Решение, принятое на тинге, в соответствии с древнегерманской традицией подтверждалось поднятием оружия. О том, что тинги представляли собой реальную политическую силу, свидетельствует ожесточенное сопротивление, которое оказывали в XI в. бонды и местная родовая знать попыткам ввести христианство.

Основой военной мощи древненорвежского королевства являлось народное ополчение, которым во время войны командовал король. Решение вопроса об участии народа в наступательной войне, начатой королем, в X—XI вв. также относилось к компетенции тингов. При Хоконе Добром бонды обязаны были сопровождать короля в военном походе лишь до границ своей страны. О том, что королям иногда приходилось прилагать большие усилия для того, чтобы удержать бондов в войске, свидетельствует следующее постановление законов Гулатинга: во время вражеского нападения король имел право брать в фюльках заложников в качестве гарантии того, что бонды не покинут ополчение.

Вплоть до XII в., как видно из саг, существовал обычай обсуждения важнейших военных дел на сходках воинов. Характерно также, что военной организации норвежцев присуща традиция построения в бою военных отрядов по родственным группам. В саге об Олафе Гаральдсоне король перед боем напоминает о том, чтобы воины сражались тесными группами родственников и знакомых. Королевская власть вплоть до XII в. носила еще весьма заметные следы своего происхождения из органа власти военной демократии. Это выражалось, в частности, в наличии специальных норм права, обеспечивающих защиту свободных людей от насилия со стороны короля и его должностных лиц, в подчинении короля общим нормам права.

Правовым представлениям, господствовавшим в Норвегии этого времени, чуждо было понятие о короле как о священной особе, обычное для официального права варварских германских королевств Западной Европы.

Система уголовного права характеризовалась широким применением кровной мести, участием родственников в отправлении правосудия и возмещении ущерба пострадавшему родственниками виновного. О сохранении значения древних обычаев даже после появления письменного права можно судить по тому факту, что законы Гулатинга рекомендуют в сомнительных случаях обращаться к устным правовым преданиям (варварские «Правды» на континенте предписывали в аналогичной ситуации обращаться к королю).

Королевские должностные лица, лендрманы, еще к XIIв. сохраняли некоторые черты своего происхождения от херсиров — предводителей родовых объединений.

Государственный аппарат носил весьма примитивный характер. К XII в. в Норвегии еще не имелось государственных органов, выполнявших полицейские функции. Лиц, совершивших преступления, как правило, должны были преследовать и представлять на суд сами потерпевшие или их родственники.

Характерна также эволюция должности королевских управляющих — арманов. В IX—X вв. арманы — это управляющие королевскими имениями, заботящиеся о содержании короля и его дружины. Постепенно их функции расширялись. Ко времени составления законов Гулатинга и Фростатинга арманы взимали судебные штрафы, причитавшиеся королю, следили за тем, чтобы не нарушались его права, преследовали лиц, нарушивших законы, содержали под стражей преступников (до вынесения приговора), а затем приводили приговор в исполнение. Арманы следили за выполнением бондами воинской повинности (лейданга), за посещением ими тингов. В обязанность арманов входило ведение дел от имени короля на тингах. Судебники устанавливали специальную виру за убийство армана — 15 марок, что приравнивало этого королевского управляющего (большей частью раба или вольноотпущенника) к свободным людям. Если же убийство армана имело место на тинги или в то время, когда тот обслуживал короля за столом или в церкви,— убийца оказывался вне закона.

Сохранилось еще представление об арманах как о должностных лицах, за свои действия несущих ответственность и перед общиной. Так, за пропуск тинга (без уважительной причины) арман платил штраф бондам. Если арман (как и сюсламен) взимая с бондов штрафы за предоставление убежища преступникам, а сам не преследовал последних, то он утрачивал должность и платил штраф, одна половина которого шла королю, а другая бондам. Арман отвечал перед тингом в том случае, если он неправильно распорядился имуществом лица, поставленного вне закона. Он подлежал наказанию за захват имущества бонда без предварительного судебного приговора. Арман, так же, впрочем, как и лендрман, должен был являться на тинг, на котором устанавливалось количество людей, обязанных вступить в войско от каждого хозяйства. Если арман и лендрман пренебрегали явкой, бонды могли наложить на них обязанность выставить столько людей, сколько им будет угодно.

Вплоть до конца XII в. в Норвегии фактически отсутствовали центральные органы государственного управления. В некоторой мере их функции выполнялись королевской дружиной, но в основном король осуществлял свое руководство политической жизнью страны на тингах.