Иной была точка зрения либерального «Вестника Европы», который полагал, что дворянство не стало совершенно лишенным содержания статусом, что с ним пока еще сопряжены определенные права и привилегии, которые, скорее всего, возрастут, если будут реализованы хотя бы некоторые из замыслов сословников. Исходя из того постулата, что «вред, приносимый привилегией, растет обратно пропорционально к числу лиц, ею обладающих», «Вестник Европы» делал вывод, что раз от дворянства избавиться совсем невозможно, следует, по крайней мере, как можно шире открыть таланту доступ к этому сословию. «Русская мысль» усиливала позицию либералов, справедливо указывая, что пополнение рядов первого сословия за счет возведенных в дворянство любыми путями не может сравниться с увеличением благородного сословия путем естественного прироста{263}.
В этом вопросе с либералами солидаризировались даже некоторые защитники привилегий. Генерал Фадеев в начале 1870-х гг. и Катков в 1885 г. доказывали, что русское дворянство не «замкнутая каста» и никогда ею, в отличие от феодальной аристократии Франции или Германии, не была, а всегда являла собой лишь «верхний слой народа, воспитанный исторически и постоянно освежаемый притоками снизу». Повышение дающего право на дворянство чина, как это многократно предлагалось, было бы предательством этой традиции, придало бы дворянству несвойственный ему характер исключительности и кончилось бы появлением группы высших должностных лиц, которые, не имея возможности получить дворянство, стали бы врагами первого сословия. В 1897 г. сходные возражения выдвинул Витте, указавший на опасность для дворянства того возможного в будущем положения, когда «Россия будет управляться не дворянами», а лицами, которым отказали в переходе в первое сословие. В 1885 г. это же соображение в применении к офицерскому корпусу развивал военный министр П. С. Ванновский. Ванновский считал, что отказ офицерам «из простых» в доступе к дворянскому достоинству приведет к тому, что недворяне высших чинов будут командовать многочисленными потомственными дворянами, имеющими чины штаб- и обер-офицеров. Такая ситуация обострит проблему, отчасти существовавшую еще с 1856 г., когда чин майора и даже подполковника перестал давать статус потомственного дворянина{264}.
В марте 1883 г. Александр III откликнулся на беспокойство, вызванное притоком выходцев из нижних сословий в дворянство, назначением особой комиссии под председательством управляющего Собственной его императорского величества канцелярии, С. А. Танеева, для изучения данного вопроса. Хотя император склонялся к тому, чтобы вообще отменить Табель о рангах, комиссия Танеева в январе 1885 г. рекомендовала ограничиться повышением до третьего класса чина, дающего право на дворянство служащим как по военной, так и по гражданской части. Чиновник третьего класса имел ранг тайного советника, чему соответствовала, например, должность заместителя министра; офицер третьего класса имел звание генерал-лейтенанта или вице-адмирала. Комиссия Танеева также предложила отменить возведение в дворянство награжденных орденами св. Владимира третьей и четвертой степени, св. Георгия четвертой степени, св. Анны и св. Станислава первой степени. По оценке комиссии, если бы ее предложения в 1875 г. получили силу закона, за период 1875–1884 гг. дворянское достоинство за чины и награды получили бы только 70 человек, включая членов семей, а не 12 701 человек, как это было в действительности. Благодаря оппозиции Ванновского и других министров, рекомендации комиссии Танеева были похоронены в Государственном совете{265}. При Александре III единственным шагом по ограничению возможностей получения дворянства за успехи на государственной службе было введение более жестких критериев награждения орденом св. Владимира четвертой степени за беспорочную службу — в 1887 г. был установлен срок 20 лет, а в 1892 г. он был увеличен до 35 лет. Кроме того, награждение Владимиром четвертой степени перестало быть основанием для присвоения дворянского звания за филантропическую или другую деятельность, не связанную с государственной службой{266}.
В середине 1880-х гг., после краткого затишья, усилия по ограничению доступа к дворянству для лиц низших сословий стали более настойчивыми, чем прежде. На протяжении следующего десятилетия в правительство непрестанно поступали ходатайства от дворянских собраний многих губерний, призывавшие либо ограничить, либо вовсе запретить производство в дворянство за чины и награды. И первое общегосударственное совещание предводителей дворянства в 1896 г. почти единогласно проголосовало за то, чтобы право на дворянство получали только дослужившиеся до 3-го класса в гражданской службе и до 4-го класса — в военной; и одобрило большинством голосов рекомендацию оставить орден св. Георгия единственной наградой, дающей право на дворянство{267}.
Большинство Особого совещания по делам дворянского сословия сочувствовало желанию одного из своих членов «избавить поместное дворянство от чуждого ему чиновничьего элемента»{268}. Совещание, однако, признало, что мало чего можно достичь, подняв дающий право на дворянство чин, так как у многих из дослужившихся до четвертого класса чиновников уже был орден св. Владимира. Поэтому в конце января 1898 г. подавляющее большинство Совещания проголосовало за то, чтобы Владимир четвертой степени перестал давать право на дворянство, а Владимиром третьей степени награждать только чиновников четвертого и более высоких классов, офицеров шестого и более высоких классов, которые, даже будучи простого происхождения, уже достигли чинов, дающих дворянство{269}.[65]
Несмотря на некоторую склонность к более жестким ограничительным мерам в Государственном совете, в начале 1900 г. это учреждение в конце концов одобрило рекомендации Особого совещания, и 28 мая 1900 г. именной высочайший указ Сенату придал им статус закона. Хотя для чиновников гражданской службы чин, дающий право на дворянство, остался неизменным, однако по новым правилам, принятым в 1898 и 1900 гг., получить нужный чин стало труднее. Теперь, чтобы получить продвижение в класс четвертый Табели о рангах, чиновник должен был не менее пяти лет прослужить в пятом классе, имея при этом должность, соответствующую этому рангу, а также при условии, что его общий срок службы в классных чинах был не менее двадцати лет{270}. Как следствие этих новых правил, а также отмены статуса ордена св. Владимира четвертой степени как «пропуска» в первое сословие, возможности лиц низших сословий дослужиться до дворянства на государственной службе резко сократились.
Указ от 28 мая устранил еще один путь получения дворянства. Практически безо всяких споров и при полном единогласии Особое совещание и Государственный совет рекомендовали отменить правило, согласно которому человек, и дед и отец которого отслужили не менее 20 лет на государственной службе в чине, дающем личное дворянство, мог претендовать на потомственное дворянство при вхождении в службу. Николай II согласился, что такие лица должны на общих основаниях доказать свое право на дворянство{271}.[66]
Личное дворянство
В ходе десятилетних дискуссий о мерах по ограничению доступа к дворянскому достоинству через государственную службу особые страсти кипели по поводу представителей низших сословий, занимавших средние чины в гражданской службе. Речь шла о «недворянах», принадлежавших к личному дворянству, т. е. к группе, которая со времен Петра Великого была хотя и не вполне полноценной, но неотъемлемой частью первого сословия. В течение столетия с четвертью личное дворянство получали чиновники простого происхождения, занимавшие низшие чины в Табели о рангах (с девятого класса по четырнадцатый)[67]. После того как сначала в 1845 г., а потом еще раз в 1856 г. был повышен чин, дающий потомственное дворянство, был увеличен и чин, дающий личное дворянство гражданским чиновникам — от четырнадцатого до девятого класса в 1856 г. Одновременно не потомственным, а личным дворянством в 1845 г. стали вознаграждать недворян, дослужившихся до обер-офицерского чина в армии и на флоте. Чиновники гражданской службы могли также получить личное дворянство через награждение орденами, прежде дававшими потомственное дворянство: с 1845 г. орденом св. Анны второй, третьей и четвертой степени; с 1855 г. орденом св. Станислава второй и третьей степени и с 1900 г. орденом св. Владимира четвертой степени. Личное дворянство могло быть пожаловано купцам, заслужившим благотворительной или общественно полезной деятельностью чин девятого или более высокого класса, а также, по изволению императора, любому, кого он счел бы заслуживающим такой чести{272}.[68]
65
Лица, не находящиеся на государственной службе и не имеющие требуемых законом чинов, потеряли право на награждение орденом св. Владимира третьей степени.
66
В семьях, три последовательных поколения которых имели чины, дающие личное дворянство, независимо от срока службы в этих чинах, представители четвертого поколения при поступлении на службу получали право на потомственное дворянство. Корелин. (Дворянство. С. 115) — смешивает два установления и утверждает, что представители четвертого поколения могли претендовать на потомственное дворянство, если представители каждого из трех предыдущих поколений отслужили не менее двадцати лет в чинах, дающих личное дворянство.
67
Закон 1722 г., утвердивший Табель о рангах, оговаривал, что потомки любого лица низшего сословия, получившего дворянство по достижении восьмого класса на гражданской службе и четырнадцатого класса на военной, являются полноправными членами дворянского сословия, но при этом дети тех, кто на гражданской службе поднялся не выше девятого класса, «не суть Дворяне». Двумя годами позже указ явным образом установил, что канцелярские служащие получают дворянское достоинство при присвоении самого нижнего классного чина, но об их детях там ничего не сказано. Екатерина II в Жалованной грамоте дворянству упорядочила статус этой выпадающей изо всех рамок группы младшего чиновничества — их «почитать надлежит за имеющих лишь личное дворянство, но не наследственное» (ПСЗ. Собр. I. Т. 6. № 3890. Ст. И, 15; Там же. Т. 22. № 16187. Ст. 92).
68
Награжденный орденом купец мог быть пожалован званием потомственного почетного гражданина. Начиная с 1856 г. чиновники гражданской службы десятого — четырнадцатого классов награждались званием личного почетного гражданина.