В общем, я чувствовал себя готовым оправиться на каникулах в путешествие, желательно с билетом «в один конец», как вдруг совершенно внезапно, собрав студентов на построение, Мотэдиус объявил, что целители первого курса, не дожидаясь окончания учебного года, отправляются на практику. И не куданибудь, а на войну! Гдето на краю империи вспыхнул мятеж. Несколько баронов заключили союз и объявили о своем выходе из ее состава. На что они там рассчитывают – совершенно непонятно. Может, на поддержку соседей? Но вроде воевать сейчас никто не собирается… По крайней мере, я так понял по слухам, циркулирующим по столице. Проверка соседей военной готовности империи? Может быть… Короче, у когото свои дела, а крайними оказались мы – я и весь факультет целителей первого года обучения. Ректор, когда сообщил, что мы едем, чтото промямлил о возрождении традиций полевой практики, так что я понял, что сие действо для него так же странно, как для меня и окружающих. Действительно, ну какой толк с первокурсников? Ничего ведь еще не умеют. Ни лечить, ни воевать. Но нет. Из совета пришла бумага – именно первый курс. А им заявку выставили военные. Странно все это… Может, банально гдето чтото перепутали и просто не хотят теперь в сотворенной глупости сознаваться? И такой вариант возможен…

Но пока бюрократические шестеренки повернутся в обратную сторону… Наверное, быстрее война закончится, чем ктото признается в своей некомпетентности. Карательный корпус выступает вотвот, и мы вместе с ним. Но не все. Едут одни «сироты». Узнав про творящиеся дела, подключились родственники, и в итоге оказалось, что в район непосредственных боевых действий едут – мы со Стефанией и еще пять девчонок, родители которых не имели особых связей или не успели ничего сделать за недостатком времени. Остальные тоже едут, но «оседают» по дороге. В промежуточных пунктах приема и сортировки раненых. Да… там, конечно, комфортнее будет. Жить не в поле, а под крышей, да и быт получше… Все понятно с ними со всеми. Но вот мои планы нарушаются. Сколько там проторчать придется? А если все лето? Попытался было прозондировать почву – а как бы не поехать? Не вышло. Присягу приносил при поступлении? Приносил. Империя требует ее исполнения. Все! На мои попытки обратить внимание на тот факт, что я вроде бы как бы не совсем целитель, тоже никто не среагировал. Записан как целитель? В списках значишься? На лекции ходишь? Какие еще вопросы? Вперед! Мда… Все через… Что ж? Буду считать, что выезжаю на ходовые испытания своего дома на колесах. Только это и остается. Для самоуспокоения…

– Я так и знала! Она его, простофилю, за нос водит!

– Да. Похоже на то…

– Похоже? Похоже? Смотри: «…четверть часа сидела у него на коленях. Наблюдаемые сидели, обнявшись, близко соприкасаясь головами…» – Быстро читая, императрица вела пальцем по листу донесения.

– Целовались! – констатировала она.

– Ну об этом тут прямо не написано… – осторожно сказал Альвеар.

– Что могут делать юноша и девушка, «близко соприкасаясь головами»? А? Особенно если она сидит у него на коленях?

– Ну… наверное, да, – согласился император.

– Нужно это показать Динию.

– Может… не стоит? Зачем травмировать парня? Он и так мрачный ходит.

– Чтобы знал, на кого она его променяла! Чтобы не был в следующий раз таким лопухом! Эта тоже хороша. Променять принца на какогото… какогото… Эх!

Императрица сделала резкий жест правой рукой, сжимая ее в кулак.

– Но, дорогая, получается, что теперь ты недовольна тем, что Терская предпочла нашего сына другому? Сначала ты была недовольна, что она с ним. Теперь все наоборот. Где логика?

– При чем тут логика? Я хочу, чтобы наш сын был счастлив! Это все, чего я хочу! Какая еще логика?

– А Сюзанна? Она же тоже переживает.

– Да. Девочка плохо ест. Осунулась. У меня сердце кровью обливается, когда я на них смотрю. Альвеар! Мы не можем это так оставить!

– Как?

– Так. Их нужно наказать!

– Кого?

– Терскую и Аальста.

– За чтоо? Ну дорогая… лезть в дела сердечные… – непонимающе поднял плечи император, втянул голову и распахнул глаза, разводя руками. – Это же будет глупо выглядеть! Тем более что мы сами в общемто отчасти виноваты… Мы же запретили им встречаться… С Аальстомто понятно. Но вот Диний…

– Мне плевать, как это будет выглядеть! Я хочу, чтобы они тоже страдали, как и мои дети! Альвеар!

– И как я организую им сердечные страдания? Ты что, смеешься?

– Организуй любые.

– Хм… – забарабанил пальцами в задумчивости император по крышке стола. – Ну… На днях корпус маршала Шайву уходит в восточные провинции… Разобраться с этими недоумками. Могу отправить их вместе с ним. Места там не очень. Пусть поживут месяцокдругой на голой земле, в палатке. Это не в столице сидеть. Проветрятся. И от тебя подальше будут. Ты довольна?

– Мало.

– Слушай, но я же не могу вот так вот, с бухтыбарахты наказывать практически детей? Которые виноваты только в том, что имеют смелость любить, кого им хочется. А? Анж? Ну хватит. Остановись!

Императрица поджала губы и промолчала.

Эри

Скриип колесаа!

Ветер и грязь дорог… ^[11]

Грязи, правда, не было. Пора ранней весны. Деревья – в дымке пробивающейся зелени, голубое небо, ветерок, пахнущий водой, яркое, уже припекающее солнце… Красота! Я удобно сидел на крыше своего сухопутного крейсера и, вытянув ноги, смотрел на расстилающуюся впереди дорогу. Четверка тяжеловозов, не скажу чтобы бодро, но и не рвя жилы, тянула его по дороге. Все шло пока хорошо. Мой домик оказался не настолько тяжел, как я опасался. Гдето в средине его строительства мне пришла в голову еще одна мысль – а зачем мне в нем, собственно, столько грузовых ящиков? Если использовать это пространство под продукты питания, дрова, корм для лошадей, то да. Но я же маг, владеющий заклинанием невидимого кармана! Я же все в него могу сложить! Сказано – сделано! И конструкция была в очередной раз подвергнута корректировке. В результате появилось место для второго слуги, вертикальная внутренняя лесенка на крышу, а на крыше сиденье под съемным тентом. Этакая небольшая смотровая площадка. Второго слугу я взял из соображений гигиены. Както мне однажды вдруг представилось, как одними и теми же руками: и навоз, и лошади, и уборка, и вынос туалета, и готовка… Притом что воды с собой будет не так уж и много. Както мне не комильфо стало. Как там повар руки мыть будет? Не следить же постоянно за ним? Двое слуг – более подходящий вариант. Один – на грубые работы, а второй – на более деликатные, связанные с приготовлением пищи. Совсем не хочется в дороге животом маяться. Целители в отряде, конечно, будут, помогут. Но если причину не удалить – то так и будешь все время бегать. То в туалет, то к ним… Да даже и без этого. Ну брезглив я. Чего тут.

В представление публике моего средства передвижения я постарался внести некий элемент театральности. В назначенное время я легкой походкой небрежно вышел на площадь перед парадной лестницей – точкой сбора. На ней уже толпились отбывающие, их навьюченные мешками лошади, некоторое количество родителей, студентыпровожающие, студентызеваки и ктото из преподавателей. Короче, было людно. Яркие наряды гостей, серые и темные дорожные костюмы отъезжающих, разноцветные студенческие мантии, лошади различных мастей и размеров. Шум, гам, разговоры, толкотня. Запах навоза, лошадей, духов и дыма очага из «Стекляшки». Центральный двор университета кипел жизнью. Явление мое в этой сутолоке никто не заметил, но, когда всех выстроили в одну шеренгу, дабы сосчитать и толкнуть напутственную речь перед отправкой, тутто я и «всплыл». Картина следующая – лошадь, наездник, сумки… лошадь, наездник, сумки… лошадь, наездник, сумки, и… улыбающийся я. Без лошади. Без сумок. Один, с коротким стеком в руках.

– Эриадор Аальст! – громко выкрикнул читающий по списку помощник главного эконома.

– Я! – не менее громко отозвался я, сделав грудь колесом и приняв бравый вид.