А кружка, так и не став созвездием Кружки, вернулась к своему боевому хозяину. Возвратившись из полёта снова на поле битвы, она стукнулась по очереди об головы нескольких абордажников, пытавшихся вскарабкаться на оленя. Отправив их купаться дальше, она благополучно допрыгала до суслика, и упала ему прямо в лапы. Его морду озарила торжествующая улыбка. Чего нельзя было сказать про морды леммингов. Увидев снова у суслика его головоломное оружие, они с громкими писками ужаса бросились в воду.

Олени, наконец, переплыли через реку, и первые из них стали выбираться на берег. Зато последние еле держались на плаву. Они были облеплены мохнатыми бесплатными пассажирами, которые висели даже у них на бровях. Мальчики работали ложками не переставая. Суслик играл боевой кружкой то в бильярд, то в теннис, расшвыривая леммингов пачками. Наконец, битва была закончена.

– Смотри, я выиграл! – крикнул суслик Игорьку, отправляя в плавание последнего лемминга.

Олень Игорька уже вышел на берег и, наклонив голову, стал щипать ягель. Мальчик, не удержавшись, скатился вниз на землю, укрытую мягким мхом.

– Тут здóлово падать, – весело сказал Игорёк, сидя на земле. – Как на падуску.

Тут он почувствовал, что на голове у него что-то зашевелилось. Он снял бейсболку и вытащил из волос пушистый комок.

– Бинго! Я выиглал! – крикнул мальчик, поднимая вверх кулак с леммингом.

– Откуда ты знаешь, как его зовут? – недоверчиво спросил суслик. – Он, что, твой домашний?

Игорёк, как заправский игрок в гольф, замахнулся ложкой и отправил «Бинго» вслед за своими остальными сородичами.

– Если далетит да маиво дома – будит маим дамасним.

Друзья провели взглядом летящую к горизонту точку. Суслик приложил лапу ко лбу, прикрыв глаза от солнца и серьёзно всматриваясь вдаль.

– Не долетел, – авторитетно заявил он. – Надо потренироваться.

Гучок, вытерев пот со лба, устало присел на землю.

– Всё, привал! Будем ужинать.

– Узинать – эта халасо! – обрадовался Игорёк.

– А ужинать хорошо лучше без леммингов, – вставил суслик. – Давайте, отъедем подальше отсюда, а то эта братва мне аппетит портит.

Солнце, задержавшись на небе, чтобы досмотреть до конца битву с леммингами, теперь быстро бежало вниз. Путешественники прошли на оленях ещё немного и остановились в ложбинке возле небольшого ручья. Набрав воды, ребята повесили на огонь котелок и стали варить клубни «картошки», выкопанные днём. Потом они насобирали себе ягод и улеглись возле костра.

– У меня эти лемминги до сих пор перед глазами бегают, – произнёс Гучок.

– А у миня исё и па спине, – добавил Игорёк, уплетая ягоды.

– Откуда их столько?

– Со всей тундры, – ответил суслик. – Когда их разводится слишком много, они устраивают чемпионат тундры по поеданию мха и растений. Ты заешь, сколько растений один лемминг съедает за день? В два раза больше, чем он сам весит!

Игорёк присвистнул.

– Эта, знацит, если бы я был лимингом, то съедал бы за день две таких катлеты, как я! – изумился он. – Эта зе как ани патом какают…

– Ещё как какают! Но, зато, растения потом хорошо растут. Это же удобрение для них. Так природа устроена. Не только берёшь, но и отдаёшь. Как ты к ней, так и она к тебе. Так, вот. Слопав весь корм, эти обжоры бегут на новые места. И, если на их пути оказывается река или море, они собираются на берегу в огромные стаи и устраивают чемпионат тундры по плаванию. И начинают друг перед другом выделываться. Один «бомбочкой» нырнёт, другой – «ласточкой», третий – «щучкой», четвёртого просто с берега спихнут… Потом в воду прыгают и зрители и, даже, судьи. И все плывут наперегонки на другой берег.

– И, что, они находят на другом берегу корм? – спросил Гучок.

– Дырку от вчерашнего бублика они там находят. Потому что там уже побывали до них такие же газонокосилки, как они, всё съели и тоже пошли искать новое пастбище.

– Так можно долго бегать, – заметил Гучок.

– Не-е, – рассмеялся суслик. – Еда долго не бегает. Её съедают. Представь себе, если бы по тундре бегали котлеты. В такое время хищники могут просто улечься на землю и открыть пасть. Такая котлета сама в рот забежит.

– Если в тундре так много бегающей еды, тогда и хищников должно быть полно? – сделал логичный вывод Гучок.

– Правильно. Только, такие табуны леммингов, которые вы только что видели, появляются здесь один раз в несколько лет. Вот, тогда и набегает сюда куча горностаев, волков и песцов. Полярные совы, соколы и поморники, как самолёты, шуршат в воздухе. Даже, олени их едят. Но, если леммингов становится мало, то и еды меньше. А хищники этих хомяков консервировать не умеют, поэтому уходят охотиться в другие места.

– Так всё здолава устлоено в плилоде, – восхищённо проговорил Игорёк, всё время до этого молчавший. – Звели едят звелей, католые едят ластения, а патом ластения едят и тех и длугих звелей. Есть еда, знацит есть, каму её есть. Нет еды, тада и есть некаму. Адно палуцяеца из длугова. Всё плоста и панятна. Мне нлавица, как устлоена плилода!

– И мне нравится, – согласился Гучок.

– Когда-то давно, – продолжал суслик, – я впервые увидел нашествие леммингов. Земли не было видно за их спинами. Они бежали и бежали, ели и ели и, казалось, их ничего не может остановить. Многие из леммингов гибли в пути, затоптанные своими же, или тонули в реках. Казалось, что они съедят всё, что растёт на земле, не оставив даже крохотного зёрнышка. Они постоянно дрались из-за еды и грызли друг друга. Когда я это увидел, мне стало страшно. В тот год я сдружился с оленями и ушёл с ними на северные пастбища. Тогда это меня спасло от смерти. И, что вы думаете? К концу лета многие из леммингов умерли из-за голода и болезней. А за весь следующий год я встретил их не больше сотни. Тундра отдыхала от них и приводила сама себя в порядок!

– А куда они все подевались? – удивился Гучок.

– Не знаю, – пожал плечами суслик. – Может, куда-то в другое место ушли газоны косить.

Суслик замолчал, давая ребятам подумать над его словами.

– Одно получается из другого, – задумчиво повторил Гучок и, немного помолчав, повернулся к Игорьку. – Как думаешь, что получится из разлитой по тундре нефти или разбросанного мусора?

– Ни знаю, – растерянно произнёс мальчик. – А сто палуцица?

– Ничего.

Игорёк недоумённо посмотрел на друга и осторожно спросил:

– И сто?

– Если из всего-всего долго-долго делать ничего-ничего, то скоро на земле везде будет ничего.

Игорёк задумался, переваривая то, что услышал.

– Если не будит ницево, то не будит и еды? А, если нет еды…

– …тогда и есть некому, – закончил за него Гучок.

Ребята растерянно замолчали. От такого вывода им стало как-то не по себе. Суслик почувствовал растерянность и лёгкий испуг своих новых знакомых и поспешил вмешаться.

– Когда-нибудь земля, может быть, и отдохнёт от человека. Но жизнь не исчезнет. Просто, человек в ней будет занимать уже другое место.

– Плохое место?

– Не знаю. Знаю точно, что это будет то место, которое он заслужил.

– Если пасматлеть на тундлу, то люди катяца в плахое место, – сделал мрачный вывод Игорёк.

– Всё зависит от людей. От того, как они будут относиться к природе и к её законам. Когда человек почувствует, что он часть природы, всё измениться. Тогда люди покатятся в местечко получше!

Все снова замолчали. Суслик зевнул.

– Давайте отдыхать, – предложил он. – А завтра поедем смотреть на одну местную достопримечательность. Она бывает только один раз в два года. Поэтому на неё стóит посмотреть.

Висевшее над горизонтом солнце не собиралось прятаться за холмы, и, казалось, что день в самом разгаре. Но желание заснуть подсказывало, что уже всё-таки поздновато.

С самого начала своего путешествия у ребят не было с собой часов. Часами для них стало их тело. Особенно, они это почувствовали в тундре. И, поэтому, мальчики всегда прислушивались к тому, что оно хочет. Если хочется спать, значит уже вечер, если бурчит живот – значит, время кушать.