Не омрачится тенью,

И слезы щек не оросят

От горького сомненья.

Нет, уверений не тверди, —

Я не хочу в разлуке

Напрасно воскрешать в груди

Спасительные звуки.

И ни к чему водить пером,

Марая лист несмело.

Что можно выразить стихом,

Коль сердце онемело?

Но это сердце вновь и вновь

Твой образ призывает,

Лелеет тайную любовь

И по тебе страдает.

Март 1811 г.

_{Перевод А. Сергеева}

Прощание с Мальтой

Прощай, смешная Ла-Валетта!

Прощай, жара в преддверье лета!

Прощай, дворец, пустой и скучный!

Прощай, провинциал радушный!

Прощай, торговец нерадивый!

Прощай, народ многоречивый!

Прощай, мой карантин, причина

Злой лихорадки, злого сплина!

Прощайте, улочек ступени

(По вам взбираться нет терпенья.

Прощайте, слухи (не дивись им:

Наш пакетбот опять без писем).

Прощай, мой Питер, ты не скоро

Научишь танцевать майора.

Прощай, театр, где отчего-то

Нас, господа, брала зевота.

Прощайте, местные кумиры!

Прощайте, красные мундиры

И лица красные военных,

Самодовольных и надменных!

Я еду, а когда — бог знает, —

Туда, где выси дым пятнает,

Где над домами вечный мрак,

Где скверно так же — и не так.

Нет, не прощайте, до свиданья,

Сыны лазурного сиянья!

На Понта берегах спокойных

Не помнят о вождях и войнах;

Зато балы, кружки, обеды

Для нас — бои, для дам — победы.

(О Муза, каюсь, виноват

И пошлой рифме сам не рад.)

Теперь помянем миссис Фрейзер.

Но не забьет признаний гейзер:

Когда бы я свой стих ценил

Дороже этих вот чернил,

Я строчки две без промедленья

Ей преподнес бы в умиленье.

Нет нужды! Жизнь ее светла,

Давно приелась ей хвала

За щедрость сердца, живость чувства

И грациозность без искусства.

Не ей, счастливой, благодать

В досужих песенках искать.

Что ж, Мальта, раз ты приняла нас,

Не мне бранить тебя за странность,

На духоту твою сердиться,

О гарнизонная теплица!

Гляжу в окошко, озадачен,

На что сей остров предназначен;

Затем в моем уединенье

Беру перо, берусь за чтенье,

Глотаю горькое лекарство

В усугубление мытарства,

Ночной колпак тяну на лоб…

О боже! Так и есть: озноб.

26 мая 1811 г.

_{Перевод А. Сергеева}

Перевод греческой песни

Гайдэ, о моя дорогая,

В твой сад я вхожу по утрам,

Прекрасную Флору встречая

Меж роз в твоем образе там.

Гайдэ, о тебе лишь тоскуя,

Твою красоту я пою.

И песню тебе подношу я —

За песню боюсь я свою.

Как дерево благоухая,

Прекрасней цветущих ветвей,

Сияешь, Гайдэ молодая,

Ты юной душою своей.

Но блекнут все прелести сада,

Раз милая так далека.

О, дайте скорее мне яда!

Цикута мне слаще цветка.

Любой отравляет напиток

Цикуты безжалостный сок.

Меня он избавит от пыток —

Как сладок мне яда глоток!

Я плачу, тебя умоляя:

Вернись и останься со мной!

Ужель не увижу тебя я?

Так двери гробницы открой!

В победе уверена скорой,

В меня ты метнула копье.

Копьем беспощадного взора

Ты сердце пронзила мое.

Одной лишь улыбкой своею

Могла бы спасти меня ты.

Надежду я в сердце лелею,

Но сбудутся ль эти мечты?

В саду опечалены розы,

И нет в нем моей дорогой.