Палач магов мрачно кивнул. Рассказывать попутчику о встрече с Повитухой, применившей против него запретную волшбу, ему не хотелось, но как отделить одно от другого?
- Нашел, - в итоге ответил он и коротко поведал о том, что раскрыла ему память дома, а после замолчал, размышляя на неприятную для себя тему. О встрече Грехобора и Повитухи. Насколько он помнил эту особу, она переворошит весь город, но мага найдет. И как же он устал держать этих двоих на расстоянии друг от друга!
- ...с тобой.
Мужчина очнулся, понимая, что, погрузившись в невеселые думы, прослушал длинную речь старого торговца. Обидится дед.
- Так ты не против? - тем временем спросил попутчик.
- Нет, - коротко ответил дэйн, так и не поняв, на что именно соглашается.
- Вот и ладненько! А то разговоров об этой стряпухе - аж уши вянут. Да и интересно, как девка на новом месте-то устроилась. Сразу в харчевню поедем иль тебе еще куда надо? - обрадовался Сукрам.
Палач магов лишь вздохнул, смиренно принимая наказание судьбы - теперь за собственную рассеянность придется ему сопровождать болтливого старика в "Кабаний Пятак", куда дэйн, по чести говоря, не особо стремился попасть. Потому что был абсолютно уверен, что непременно столкнется там с Повитухой. А столкнувшись, по закону будет обязан ее покарать. На глазах Грехобора. Снова. И если маг и в этот раз сойдет с ума от злости, харчевня Багоя простоит недолго.
...Повитуха, конечно же, оказалась в таверне. И, конечно же, она сидела за тем самым столом, где обычно устраивался Грехобор. Девушка угрюмо следила за перемещениями Василисы, которая ее свирепо не замечала. Вот совсем.
Это было чем-то новым. Неужто отчаянная стряпуха не побоялась магессы? Хотя... Грехобора ведь она тоже не испугалась. Дэйн прищурился. Интересно, что тут произошло за время его отсутствия, и почему Повитуха сидит одна? Может, стоит подождать со справедливой карой? Внутреннее чутье подсказывало - именно сейчас с Василисой нужно подружиться - ее поддержка и задор окажутся весьма и весьма кстати.
- Прости меня.
Васька чуть не налетела на мужчину, внезапно возникшего у нее на пути.
- Ты... - начала было она, тыча пальцем ему в грудь, словно намереваясь расстрелять или хотя бы проковырять ногтем. - Ты...
- Прости, - и дэйн обезоруживающе улыбнулся. - Когда дело касается Грехобора, я... плохо собой владею.
Девушка смерила его изучающим взглядом и сварливо поинтересовалась:
- Думаешь, вот так просто, да? Сказал "прости" - и все?
- Не все? - он вздохнул. - Ну... могу седмицу провести без сладкого. Это будет достаточно сурово. Что скажешь?
Лиска покачала головой. Чего уж греха таить - обижаться подолгу она не умела, да и не любила. Это ж сколько сил душевных надо потратить на то, чтобы подогревать в себе злобу? Да тьфу на них! Есть дела поинтереснее.
- Иди уже, садись, - махнула она рукой. - Пирогом накормлю с капустой. Раз уж без сладкого остался.
Дэйн усмехнулся, подсаживаясь к Сукраму.
- Добрая девка, - заметил дед. - За что ты прощения-то просил?
- За глупость, - ответил палач магов, которому теперь все произошедшее между Грехобором и Василисой представилось в несколько ином свете. - Она магу невестой стала. О том и повздорили.
- Да ты сам хотел засватать никак? - догадался прозорливый торговец.
- Хотел. Теперь уж поздно.
- Значит, не твоя она, - утешил дед. - Твоя бы другого не выбрала.
Старик, конечно, заметил тень, пробежавшую по лицу мужчины, но не стал ударяться в расспросы. Зачем?
- Наверное, - согласился дэйн. - Хотя... невеста - не жена. Невеста вполне может на другого смотреть, да и жених тоже. Это ведь, если поженятся...
- Что? - Василиса, подошедшая с подносом, выхватила последнюю фразу разговора и заинтересовалась. - Что - "если поженятся"?
Палач магов хотел было сказать, мол, сама не знаешь? А потом вспомнил... не отсюда девка.
- Семьи разные бывают, - пододвигая к себе тарелку с лакомством, произнес он. - Кольца в Чаше Откровений хватает смелости брать не у всех. Многие обходятся без них. Боятся смерти, но и одни оставаться не хотят. Поэтому следуют не воле богов, а обычной приязни. То есть не ищут нареченных, а живут с теми, кого сочтут достойными.
- Нареченный-то ведь и умереть мог, а счастья всем хочется, - поддакнул дед Сукрам, улыбаясь Василисе.
Та присела на лавку, с любопытством внимая.
- Семей без колец много. Но жизнь их всегда одинакова - привязанность вроде бы есть, но ссоры и измены - тоже. Другое дело - нареченные, соединенные богами. Кольца оберегают их семью. Жена не посмотрит на другого, муж не заглядится на другую.
- Что так? - недоверчиво удивилась Василиса. - Изменить что ли... не получится?
Девушка вспомнила рассказ Зарии о том, что боги оберегают женщин и мужчина не может... Ха-а-а...
- Так не захочет, - в этот миг развеял ее не совсем приличные подозрения старик. - Не нужен никто ему кроме жены. Так-то...
- Хм-м-м... - глубокомысленно промычала Василиса, потирая подбородок. - И... магов это тоже касается?
Дэйн хмыкнул. Сукрам спрятал усмешку в бороду.
- Всех касается, девочка, - ответил за дэйна дед. - Иначе что ж это за воля богов, ежели ее кто угодно нарушить может?
- Хм... - опять изрекла Лиска и на всякий случай уточнила: - То есть, если какая-то драная коза посмотрит на моего мужа, мне бояться за его благоразумие нечего?
Дэйн подавился пирогом и закашлялся.
- Ни боже мой! - успокоил стряпуху торговец и, похлопав сотрапезника по спине, продолжил: - Дальше взглядов дело не пойдет. Да и то... взгляды эти сластолюбия будут лишены. Как есть говорю. Хотя... тут еще все ж таки помнить надо, что иные козы пытаются другой раз извести жен.
- Хм...
Василиса просияла и поднялась. На губах ее цвела улыбка. Очень медоточивая. Слишком. И вот, распространяя вокруг волны чудовищного обаяния и жуткой радости, стряпуха направилась прямиком к одиноко сидящей Повитухе.
Зария и волки в овечьих шкурах
Он вернулся! Вернулся!
От понимания этой потрясающей, невероятной, восхитительной истины на лице то и дело расцветала блаженно-счастливая улыбка. Даже искалеченная нога почти не тревожила. Казалось, вот-вот оттолкнешься от пола и взлетишь! Надо же, как быстро привыкаешь к хорошему...
Зария все реже робела, все меньше и меньше боялась. Она уже не стеснялась разговаривать, даже задавать вопросы и иногда возражать! Пока еще не совсем уверенно, но все же... Она не просто говорила, ее слушали!
А пару дней назад, когда незаметная колченогая чернушка собирала со столов опустевшие миски и кружки, один из посетителей ей улыбнулся и поблагодарил. На нее больше не смотрели с отвращением. Из взглядов людей пропадала брезгливость, не появлялась в них и злоба.
Девушка покачала головой. Надо же, как все изменилось. Багой не позволил ей вернуться в дом, где она раньше жила, сказав в своей обычной грубоватой манере:
- Нечего шляться туда-сюда. Вас, дур, только выпусти за порог, мигом учудите чего-нибудь. Разбирайся потом. Тут живи.
И хотя было непонятно, в чем он разбирался, и что именно могла учудить Зария, бродившая, словно тень, несчастной стало будто бы теплее от этой неуклюжей заботы.
Правда, корчмарь нет-нет, да бухтел о том, что "девки эти проклятые кого угодно разорят, оставят в одних подштанниках по миру бродить с протянутой рукой". Однако бродить в подштанниках, собирая милостыню, прижимистому харчевнику явно не грозило. И Зария это понимала, однако понимала и то, что, не будь Багой человеком добросердечным (пускай и сварливым), он не оставил бы ее жить при "Кабаньем Пятаке" даже в том случае, если бы купался в барышах.