- Зария-а-а-а...
Она рывком развернулась и, наконец, увидела того, кого так долго ждала. Какие усталые у него были глаза! Он казался старше, чем прежде, лицо осунулось, а в уголках рта залегли горькие складки. И никого на всем свете не было красивее этого мужчины, с робким ожиданием глядящего в ее глаза.
- Глен! - девушка повисла на нем, прижавшись всем телом, слыша стук его сердца, ощущая тепло его кожи и силу его рук, сомкнувшихся на ее талии.
- Почему? Почему так долго? - Зария отстранилась, обхватив лицо мужчины ладонями. - Я...
- Прости... - Глен перехватил ее руку и поцеловал. - Быстрее не получилось. Это не так-то просто - заново родиться. Прости.
- Нет, - помолчав, покачала головой Зария и залилась краской. - Ты слишком неубедительно просишь...
* * *
Дэйн заметил брата, сидящего в тени дровяника раньше, чем об этом сказал его дар. Это обрадовало и успокоило Волорана. Магия истончалась. Скоро ее совсем не останется и люди забудут когда-нибудь, что дэйны, маги и колдуны были живыми людьми, а не образами из старинных приданий. Разрушатся от времени святилища, зарастут травой и станут просто камнями. Мир сделается проще.
- Ты чего не рядом с женой? - спросил дэйн.
- Она спит, - взгляд Грехобора потеплел. - Ну, я и ушел, чтобы не разбудить ненароком. Знаешь, до сих пор не могу поверить, что она... и я...
Старший брат хмыкнул:
- Понимаю. Наверное, нет-нет, а боишься к ней прикоснуться или думаешь, что спишь?
Йен кивнул, а потом, задумчиво глядя куда-то в пустоту сказал:
- Она всегда тебя любила. С того самого момента, как первый раз увидела. Не думал, что такое бывает.
- Что? - брови Волорана поползли вверх.
- Милиана жила только тобой. Оно говорила о тебе постоянно, о том, что ты скажешь или как поступишь, о том, когда придешь, о том, какой ты. И она сияла, стоило тебе оказать ей даже самый незначительный знак внимания - мимолетно кивнуть или просто посмотреть в ее сторону.
- Зачем...
- Но ты ее не любил. Я был в этом уверен. И ей об этом сказал. Дэйны не умеют любить, - Йен повернул голову и посмотрел на брата. - Она была красивая. А я глупый. И Проклятый дар искажал чувства... Я ведь с самого начала знал, что во мне она видит и ищет тебя. Но потакал этому. То ли ее жалел, то ли себя...
- Прекрати.
- Тогда, в переулке, когда она умирала и спросила, есть ли у нее шанс. Она не про меня спрашивала, а про тебя. И я снова солгал. Сказал, что шанс есть.
Дэйн закрыл глаза.
- К чему ты это говоришь?
- И той ночью, когда ты пришел и увидел ее спящей у моих ног... я тоже солгал, - Грехобор с болью посмотрел на брата. - Она не хотела оставаться со мной. Она бы ушла к тебе, не раздумывая. Но она боялась. Боялась, что тогда я озверею еще больше, боялась моей силы, боялась меня. Потому она и молчала... знала, что елси я сорвусь еще раз, остановить это не сможет уже никто. Ты погибнешь. И я тоже.
- Ну и зачем ты мне это теперь говоришь?
- Мои грехи некому забрать, - задумчиво произнес Йен. - Но ведь можно раскаяться и попытаться начать жить по-другому. Правильно. Не ломая жизни другим. Я сказал тебе правду. Что с ней делать - решай сам.
Волоран молча поднялся и пошел прочь. Свистнул, призывая своего фадира. Скакун повиновался неохотно, его связь с человеком терялась, он уже мог бы и вовсе не подчиняться, но... он привык к этому двуногому, привязался...
И когда всадник забросил себя на могучую спину, благородное животное затрясло головой, выражая радость от встречи.
- Я думал назвать тебя Сингом, - поглаживая сильную шею негромко сказал Волоран.
И фадир согласно захрапел, притопнув капытом.
Синг. Неплохо. Ему нравится.
...Они добрались до места глубокой ночью. Черные горы на фоне серого неба казались кучевыми облаками. Перехлестье опустело. Громады храмов выглядели безжизненными и мертвыми. Люди покинули это место. Не все, но большинство. Волоран спешился, и хлопнул Синга по холке, отпуская. Но тот попрядал ушами и лишь отошел на несоклько шагов, давая понять, что улетать пока не собирается.
Волоран нерешительно стоял перед крохотным домиком с покосившимся резным крылечком. В одном из окон едва теплился свет. Из трубы вился тонкий дымок. У входа шумела листвой старая акация.
Когда мужчина толкнул дверь, та не скрипнула, но половицы жалобно застонали, угадав чужака. Милиана сидела на старом сундуке, завернувшись в одеяло. На столе над плошкой с водой, потрескивая, горела лучинка.
- Ты похудела еще сильнее, - заметил Волоран. - Что такое еда, помнишь еще?
Девушка вздрогнула, услышав его голос, и испуганно обернулась.
- Дэйн...
- Волоран, - поправил ее гсть. - Почему ты не ешь?
- Не хочу.
- Почему?
- Не хочу и все.
- Почему?
- Хватит!
- Что? Я задал простой вопрос.
Этот холодный голос заставил Милиану теснее закутаться в одеяло.
- Я не хочу есть.
- У тебя тут ничего нет, тебя звали обратно. Зачем ты осталась на Перехлестье?
Она запрокинула лицо, с ненавистью глядя в равнодушные глаза:
- Это не твое дело. Я несу свое наказание. Живу. А как - тебя не касается.
- Касается, пока я твой муж.
- Ты... ты... - она задохнулась. - Маркуса больше нет. Богов нет. Алтарей нет.
- В этом случае наказания тоже больше нет, - напомнил он ей.
- Ты мне не муж! И никогда им не был!
- Я ношу твое кольцо, - он тронул цепочку.
- Так сними! Что тебе нужно от меня? Зачем ты приехал?
- Сама как считаешь?
- Я... не знаю... - она спрятала лицо в ладонях.
- Йен сказал, ты любила меня. Это правда?
Тонкое тело дернулось, но девушка не отняла рук от лица.
- И выразила свою любовь, разделив ложе с моим братом.
Милиана еще раз вздрогнула и сжалась.
- Я не очень понимаю в чувствах, но разве это - доказательство любви?
И снова тишина.
- Брат считает, что ты болась за мою жизнь и не верила в мою любовь. Но вот я здесь и ты молчишь. Он просто не знает, что тебе гораздо приятнее упиваться жалостью к себе. И врать, что ты всю жизнь безответно любила меня, ведь в противном случае Йен и на порог тебя не пустит.
Милиана давилась всхлипами.
- Так я и думал, - Волоран отвернулся и направился к выходу.
За его спиной что-то зашуршало, а потом хриплый от слез голос произнес:
- Зачем ты пришел?
Не оборачиваясь, дэйн покачал головой, не отвечая. Магесса подавила желание разрыдаться и с трудом выговорила:
- Ты летел, чтобы услышать, что безразличен мне? Почти сутки в пути, чтобы убедиться, что я тут тоскую по Йену? Я тебя не отпущу.
- Что? - Волоран обернулся и замер. Ему показалось, он ослышался.
Милиана стояла напротив в одной лишь тонкой просвечивающей сорочке. Бледная кожа, выпирающие ключицы, худоба, граничащая с истощением.
- Что ты с собой сделала? - разозлился он. - Ты уже даже не жеребенок фадира, ты... просто жердь.
Она словно не услышала этих обидных слов и продолжила:
- Когда-то я сказала, что могу стоять перед тобой голой, а ты и бровью не поведешь. Помнишь, ты тогда ответил, что предлагал мне кольцо, собираясь сделать своей. Ну, так смотри. Вот она я. Во всей красе. Вызываю отвращение?
- Ты...
- Была ли я с твоим братом, мечтая о тебе? Да. Жалею ли об этом? Да. Осталась бы снова в келье Йена, после разрушения Клетки? Да. Я совершила много ошибок. Но одно сделала правильно - в ту ночь у меня хватило ума не убежать от него - нелюбимого, к тебе - единственному на свете. Потому что, если бы я это сделала...
Она прижала судорожно стиснутые кулаки к глазам и прошептала:
- Уходи.
Волоран стоял напротив и молчал. Некоторое время он просто смотрел на худую девушку в длинной сорочке, с растрепавшимися тяжелыми косами и одеялом, лежащим у тонких ног, а потом сделал шаг вперед и твердо сказал: