Что же подвигло их бросить вызов гуманоидам? — думала Амери, вглядываясь в лица. — Возможно ли, чтобы маленькая горстка одолела такую силищу?

— Сегодня, — говорила им француженка, — мы приветствуем здесь наших друзей и соотечественников. С их помощью мы гораздо быстрее достигнем нашей благословенной цели. — Она помолчала; в напряженной тишине слышалось лишь потрескивание поленьев. — За ужином попросим кого-нибудь из вновь прибывших поведать, как им удалось вырваться на свободу. — Повернувшись к четверке Зеленой Группы, она спросила: — Кому дадим слово?

— Вон ему, — буркнул Ричард, указывая черпаком на Клода. — Кому же еще!

Старик поднялся. Говорил он около четверти часа без перерыва, пока не дошел до момента нападения на конвой. Его прервал громкий свист. Маленькая кошка Амери спрыгнула с колен хозяйки, выгнула спину и настороженно уставилась на лаз — ни дать ни взять пума в миниатюре.

— Это Жаворонок, — сказала мадам.

Десять насквозь промокших первобытных, вооруженных луками и охотничьими ножами, ввалились в укрытие. Впереди выступал детина средних лет, по росту, наверное, не уступавший Стейну, его одежда из оленьих шкур была украшена бахромой и морскими раковинами на манер американских индейцев. Когда группа уселась у огня и получила миски с едой, палеонтолог продолжил свой рассказ. Дойдя до конца, он опустился рядом с мадам и принял из ее рук кружку глинтвейна. В наступившей тишине седовласый индеец растерянно пробормотал:

— Так это, стало быть, железо убило леди Эпону?

— Именно. Сперва мы ее чуть на куски не искромсали, я сам два раза буквально проткнул ее насквозь бронзовым мечом, а ей хоть бы хны. Она бы наверняка всех нас пригвоздила, если бы что-то вдруг не навело меня на мысль ударить ее маленьким кинжалом Фелиции.

Краснокожий повернулся к девушке и приказал:

— Дай сюда!

— А ты кто такой? — невозмутимо откликнулась та.

Громовой хохот раскатился по стволу дерева, точно под сводами пустого собора.

— Я — Луговой Жаворонок Бурке, последний вождь племени уалла-уалла и бывший член Верховного суда в Вашингтоне. А в настоящее время вожак этой паскудной шайки, одновременно главнокомандующий и военный министр. Не будешь ли ты столь любезна показать мне твой кинжал?

Он с улыбкой протянул к Фелиции огромную лапищу. Та вложила в нее маленькое оружие в золотых ножнах. Бурке вытащил тоненькое лезвие и поднес его поближе к огню.

— Нержавеющая, незатупляемая легированная сталь, — пояснила девушка. — Такие игрушки у нас на Акадии note 14 годятся на все случаи жизни: можно в зубах ковырять, колбасу резать, можно снять импульсные кольца у ворованной скотины, а при случае вырубить налетчика.

— Вроде ничего особенного, кроме золотых ножен.

— У Амери есть на этот счет версия, — вставил Клод. — Расскажи ему, сестра.

Бурке внимательно выслушал гипотезу монахини и кивнул:

— А что, вполне возможно. Железо разрушает жизненную силу гуманоидов, как яд нервно-паралитического действия.

— Вот интересно… — начала Фелиция и невинным взглядом уставилась на Анжелику Гудериан.

Старуха подошла к вождю Бурке и взяла у него кинжал. В толпе пронесся единый потрясенный вздох, когда она полоснула лезвием по горлу под золотым ожерельем. На месте пореза выступила крохотная капля крови. После чего мадам спокойно вернула кинжал вождю Бурке.

— Да, вы явно сделаны из более прочного материала, чем тану, — с легкой усмешкой заметила Фелиция.

— Sans doute note 15, — последовал сухой ответ.

Бурке задумчиво созерцал маленькое лезвие.

— И как никому не пришло в голову попробовать железо. Впрочем, где его возьмешь? У них же только небьющееся стекло и бронза. Все стальные предметы отбирают еще в Надвратном замке, а нам и невдомек… Эй, Халидхан!

Худощавый человек в белоснежном тюрбане вышел вперед и встал рядом с Жаворонком. На заросшем клочковатой бородой лице горели черные глаза.

— Медь выплавляем, отчего железо не выплавить, — проговорил он. — Давайте руду — и будет вам сталь. Но Аллах ведает, где они, эти месторождения, ведь тану наложили запрет на все промыслы, связанные с железом.

— У кого есть идеи? — спросила мадам.

На несколько секунд воцарилось молчание, затем раздался голос Клода:

— Пожалуй, тут я смог бы вам помочь. Мы, костокопатели, мало-мальски разбираемся в геологии. Примерно в сотне километров вниз по Мозелю, в районе будущего города Нанси, должны быть залежи. Они известны еще с эпохи первобытнообщинного строя..

— Там и поставим плавильню, — подхватил Халидхан. — Прежде всего надо выковать наконечники для стрел и ножей…

— Как только у вас будет прочный железный резец, вы сможете еще раз проэкспериментировать… — заметила Амери.

— Ты о чем, сестра? — не понял кузнец.

— Ну, надо снова попытаться спилить серый торквес.

— И верно, черт возьми! — восхитился Луговой Жаворонок.

— Если железо разрушает связь между мозгом и рабскими цепочками торквесов, значит, это верный способ освободить людей, — продолжала рассуждать монахиня.

Здоровяк из отряда Бурке, попыхивая пенковой трубкой, возразил:

— Так-то оно так, но все ли захотят стать свободными… Надо отдавать себе отчет, что есть люди, которых вполне устраивает сожительство с гуманоидами. Возьмем, к примеру, солдат… В большинстве своем это садисты-неудачники, им очень даже по душе роль, что они играют при дворе тану.

— Уве Гульденцопф прав, — сказала мадам. — И даже среди мирных граждан, среди голошеих многие притерпелись к рабской зависимости. Вот почему так непросто искупить мою вину.

— Ох, не заводи ты опять свою песню! — проворчал Бурке. — Ведь мы уже одобрили твой план, а с железом дело пойдет быстрей. К тому времени, как мы отыщем могилу Корабля, у нас уже будет достаточно оружия, чтобы обеспечить себе успех.

— Я не собираюсь месяцами ждать, пока вы его обеспечите, — заявила Фелиция. — У меня есть перо, и я могу с ними расправиться так же, как с этой… — Она протянула руку к Бурке. — Отдай!

— Тебя схватят, оглянуться не успеешь, — ответил индеец. — Не думай, что все тану такие же слабаки, как Эпона. В смысле принуждения она, может, на что-то и годилась, но корректор из нее никудышный, иначе б она тебя сразу раскусила, даже без ихнего контрольного аппарата. Вожди тану таких, как ты, видят насквозь не хуже фирвулагов. Так что, пока не раздобыла золотой торквес, держись от них подальше.

— Да где ж я его раздобуду, черт побери! — взорвалась спортсменка.

— Кто ищет, тот найдет, — успокоила ее мадам. — Подольстись к фирвулагам, может, они и для тебя расщедрятся.

Фелиция разразилась потоком непристойной брани. Клод подошел к ней, взял за плечи, усадил на засыпанный древесной трухой пол.

— Ну-ну, хватит, детка. — Он повернулся к Бурке и мадам Гудериан. — Насколько я понял, вы рассчитываете привлечь нас к вашему плану. А раз так, давайте выкладывайте, в чем он состоит.

Мадам глубоко вздохнула.

— Ладно. Прежде всего необходимо знать, что представляют собой наши враги. Тану кажутся неуязвимыми, бессмертными, но, как вы уже убедились, это заблуждение. Наиболее слабых могут поразить мозговые атаки маленького народа: фирвулаги способны одолеть даже опытного принудителя и корректора, если выступят сообща, особенно под предводительством своих героев Пейлола или Шарна Меса.

— А вы с вашим золотым торквесом не можете устроить мозговую атаку? — полюбопытствовал Ричард.

Она покачала головой.

— Нет. Мои латентные способности включают ясновидение, принуждение и творчество, причем все они весьма ограниченны. Я умею подчинить себе обыкновенного человека, иногда серого, если он не находится под прямым влиянием тану. Но на людей, носящих золотые и серебряные торквесы, моя власть не распространяется. В лучшем случае я могу задействовать сублимационную суггестию, но и ей не всякий поддастся. Моя экстрасенсорика позволяет мне улавливать так называемый декларативный, или командный, модуль мысленной речи. Я слышу, когда золотые, серебряные или серые торквесы перекликаются на близком расстоянии, но более тонкие, сфокусированные телепатические передачи не воспринимаю, если они не направлены непосредственно мне. Послания издалека до меня доходят крайне редко.