Бог наградил, Констанце дал господь

Лихого негодяя побороть.

Из узкого пролива Джебальтара

И Септы[131] вдаль несет ладью поток,

Туда-сюда кидает ветер ярый,

На юг и север, запад и восток.

Но вот исполнился скитанью срок,

И волей богоматери святою

Констанца радость обрела покоя.

Теперь мы от Констанцы перейдем

К владыке Рима. Получил он вести

Из отдаленной Сирии о том,

Что стаи его весь перебит на месте,

А дочь Констанца извергом без чести

Оскорблена. Вам о султанше злой

Я говорю, пролившей кровь рекой.

Тут в Сирию отправил император

Сенатора и воинов не счесть,

Которых взял с собой в поход сенатор,

Чтоб учинить заслуженную месть.

Кровавую расправу кончив, сесть

На корабли спешило войско Рима,

Чтоб плыть обратно к родине любимой.

И вот когда с победной славой в Рим

Сенатор плыл, вдруг на морской равнине

Возникла утлая ладья пред ним

С Констанцей, предающейся кручине.

Ни кто она, ни по какой причине

Она на волю моря отдана,

Он не узнал, — была нема она.

Он в Рим ее привез и попеченью

Жены вручил с младенцем вместе. Там

Констанца стала жить в уединенье,

Вся отдаваясь набожным делам.

Ее судьба показывает нам,

Как чудно богоматерь помогает

Тому, кто к ней с молитвой прибегает.

Хотя была сенатора жена

Констанце теткой, все же не признала

В ней юную племянницу она.

Теперь вам сообщу, что сделал Алла,

Который плакал и стенал сначала,

Констанцу же оставлю под крылом

Сенатора и к ней вернусь потом.

Король, убивший мать, пронзен однажды

Был горестным раскаяньем таким,

Что, истомленный покаянья жаждой,

Решил отправиться в далекий Рим,

Чтоб там свой грех пред папою святым

Излить в слезах и вымолить прощенье

Себе от всеблагого провиденья.

Молву о том, что из чужой земли

Паломник прибывает именитый,

Гонцы по стогнам Рима разнесли,

И наш сенатор, славою повитый,

Навстречу выехал с роскошной свитой,

Чтоб гостя августейшего принять,

А также, чтобы блеск свой показать.

Друг друга чествовать тотчас же стали

Сенатор и король, — наперебой

Они пиры друг другу задавали,

И вот однажды, — через день-другой,—

На королевский идя пир, с собой

Сынка Констанцы взял сенатор славный,—

Об этом я осведомлен исправно.

По мненью многих, мальчик приведен

Был по желанью матери. Не знаю;

Присутствовал, так иль иначе, он,—

Все прочее я мелочью считаю,

Но вот что верно: сына отпуская,

Она велела между блюд свой взор

Ему на Аллу направлять в упор.

Взор этот встретив, Алла изумленно

Спросил сенатора: «Скажите, чей

Ребенок это?» И в ответ смущенно

Промолвил тот: «Не ведаю, ей-ей!

Живет он в Риме с матерью своей,

Отца же нет». Но через миг, не дале,

Все обстоятельства поведал Алле.

«Я должен вам сказать, — прибавил он,—

Что женщины я не видал доселе —

Среди девиц, и вдов, и мужних жен —

Столь чистой в разговоре и на деле;

Она бы предпочла, чтобы горели

Ее стопы на медленном огне,

Чем на соблазн пойти, поверьте мне».

Жила Констанца в памяти супруга,

А были схожи так дитя и мать,

Как мало кто похожи друг на друга.

Король невольно начал размышлять.

«У них одно лицо и та же стать.

Возможно ли?» В сомнениях без края

Тотчас из-за стола он встал, вздыхая.

«Клянусь творцом, — он думал, — это бред.

Ведь если дело обсудить в покое,

Уже давно в живых Констанцы нет».

Но через миг он думать стал иное:

«Что, ежели Христос рукой святою

Послал ко мне Констанцу и сейчас,

Как он послал ее к нам в первый раз?»

Чтоб посмотреть, что дальше будет, Аллу

Сенатор пригласил к себе домой

И, пир ему устроив небывалый,

Констанцу попросил войти в покой.

Ах, танцевать охоты никакой

Не вызвало в ней это приглашенье!

Она едва стояла от волненья.

Жену увидев, Алла перед ней

Склонился низко. В этой юной даме

Не мог он не признать жены своей

И залился горючими слезами.

Констанца же стояла, словно камень:)

Ей причиненного супругом зла

Она забыть доселе не могла.

Теряла дважды бедная сознанье,

А он доказывал, что нет причин

Его винить за все ее страданья.

«Тому свидетель весь небесный чин!

Я так же чист пред вами, как мой сын

Маврикий, столь на вас лицом похожий.

Коль я солгал, срази меня, о боже».

И долго лился горьких слез поток,

Но души их спокойнее не стали.

Никто без жалости глядеть не мог,

Как муки их от плача возрастали.

Но я устал о горе и печали

Повествовать. Скажу лишь в двух словах:

Заря застала их еще в слезах.

Но наконец, когда ей стало ясно,

Что Алла перед ней не виноват,

Сменил стенанья поцелуй согласный

И повторенный сотни раз подряд.

Блаженством большим только райский сад

Их мог бы наделить. Счастливей пары

Не видел, не увидит мир наш старый.

Констанца попросила, чтоб супруг,

Вновь ею обретенный, в облегченье

Ее столь долгих и жестоких мук

Не отказал ей ныне в одолженье:

Чтоб от ее отца соизволенье

Пожаловать к обеду получил,

Ни слова чтоб о ней не проронил.

Передают, что к римскому владыке

Был послан с пригласительным письмом

Не кто иной, как маленький Маврикий;

Но я, признаться, сомневаюсь в том:

Ведь Алла вовсе не был простаком

И знал, что это было б неприлично.

Он, верно, с мальчиком явился лично

Свое согласье император дал.

На мальчика при этом, вероятно,

Упорный взор не раз он устремлял

И думал о Констанце безвозвратной.

Король же поспешил к себе обратно,

Чтоб подготовить праздничный обед,

Принять достойно христианства цвет.

Назавтра Алла в пышном одеянье

Навстречу императору верхом,

Исполнен радостного ликованья,

С женой своей отправился вдвоем.

Отца увидев, перед ним ничком

Упала дочь. «Отец, — она вскричала,—

Констанцу, верно, помните вы мало.

Я — ваша дочь Констанца. Верьте мне:

Я — та, что вы когда-то в край неверный

Послали, та, что по морской волне

В ладье носилась, мучась беспримерно.

Теперь ко мне вы будьте милосердны,

К язычникам не посылайте вновь.

Вот мой супруг, — он заслужил любовь».

Кто в мире радость описать сумеет,

Которой предались они втроем?

Я мой рассказ кончаю, — вечереет,

И на ночлег уж скоро мы придем.

Веселую беседу за столом

Они всю ночь вели, не уставая,

В блаженстве этом их я оставляю.

Маврикий после папой на престол

Был возведен, и в нем оплот великий

Себе весь христианский мир нашел.

Но от рассказа в стороне Маврикий.