Потом Ассир садился за стол, имитируя удары головой о столешницу, и вопил все ту же фразу.
В нашем институте ему было поручено, как я уже говорил, написать учебное пособие по тактике игры в футбол из опыта своей работы в тбилисском «Динамо». Но писал он нудно и непонятно. Забраковав несколько раз его творения, я сказал ему: «Хорошо. Вы не можете ничего написать. Начните с того, что поговорите с вашими бывшими игроками и запишите их высказывания на тему тактики игры в футбол». Ассир последовал моему совету. Однажды в институт пришел бывший вратарь тбилисского «Динамо» Сергей Шудра. Мы их оставили одних в библиотеке, чтобы не мешать творческому процессу.
Через некоторое время Ассир с очень серьезной миной выходит из библиотеки и говорит: «Идите, полюбуйтесь на ваш совет!» — «Расскажи, Серго, Иван Ивановичу, что ты мне говорил про тактику игры вратаря!» Шудра очень серьезно рассказывает: «Когда подается угловой, то моя тактика заключается в том, чтобы передо мной стоял кто-либо из наших игроков. Обычно это был Бердзенишвили. Это очень важно, так как игроки противника всегда норовили наступить мне на бутсы, чтобы я не мог прыгнуть, или плюнуть мне в глаза, чтобы я не видел мяча… Потом, ребята из других команд знали, что грузины очень злятся, если их матерят. Они нарочно перед штрафным или пенальти подходили и ругали меня, чтобы я занервничал. Когда кто-нибудь бежал ко мне, я старался отходить подальше. Вот такая у меня была тактика…»
— Ну, что же мне теперь делать? Поместить в книгу «Тактика игры в футбол» эти плевки в глаза? Или, может быть, у вас, Иван Иванович, есть еще один хороший совет? Так я вас слушаю!
На вопрос о том, почему он ушел из футбольной команды, у него была припасена еще одна байка:
— Если вам нужен стекольщик, вы пойдите на Солдатский базар на биржу ремесленников и спросите у тех, кто там толчется: «Ты, случайно, не стекольщик?» — «Нет, я сантехник, а стекольщики в том углу сквера стоят». Но представьте себе, что есть вакансия на первого секретаря, неважно какого масштаба. Попробуйте сделать такой эксперимент — постройте в одну шеренгу всех работников аппарата и спросите: «Кто считает, что он справится с работой первого секретаря, два шага вперед, шагом марш! Кто из них вызовется?» Ассир прикладывает ко лбу руку козырьком, как бы всматриваясь в одного оставшегося на месте и определяет: «А, это безногий инвалид!»
Каждый с радостью возьмется за работу, на которой никто не отвечают ни за что. В крайнем случае, секретари могут поменяться номерами… Если у секретаря все же возникнет опасение, что он в каком-то деле «не петрит», он тут же вызовет референта.
Но даже подумать, что кто-либо из партсекретарей не разбирается в тонкостях футбола — уже крамола! Ведь футбол — правительственная игра, и каждый из них норовит дать руководящий совет тренеру, а в случае проигрыша вызвать его «на ковер». Из-за наших постоянных проигрышей я стал частым посетителем Центрального комитета партии. Представляете себе этот синклит уверенных в своей значительности людей, презирающих тебя и за проигрыш и вообще «кто ты такой?» И начинается пытка:
— Объясните нам, товарищ Гальперин, по какой причине вы проиграли «Спартаку»?
Отвечаю:
— «Спартак» вообще для нас традиционно трудная команда. Соотношение наших выигрышей и проигрышей об этом красноречиво говорит…
Меня тут же прерывают:
— Значит, вы готовились к проигрышу. Я вас правильно понял?
— Нет, конечно, вы меня не так поняли, — говорю я. — Мы, конечно, рассчитывали выиграть, но нам не повезло… Как раз на последней тренировке получил травму ведущий игрок имярек. Он не мог играть в полную силу. С другой стороны, в команде противника появились два мощных защитника, которые выключили из игры еще такого-то…
— Это мы все видели на стадионе! Нас интересует причина проигрыша. Вы можете ее назвать?
Я продолжаю:
— После первого случайно забитого нам с дальнего расстояния «в девятку» гола, в первом тайме ваш помощник велел мне усилить нападение, и мы стали играть тремя атакующими, ослабив защитные линии, и нам забили еще гол.
— Мы здесь думали, что за команду отвечает старший тренер. Оказывается, вы готовы отвечать за выигрыш, а за проигрыш должно отвечать ЦК? Значит, вы не можете назвать нам причину поражения?
Я понимаю, что сделал политическую ошибку и стараюсь смягчить моих мучителей, говоря о промахах в тактическом плане. Однако мою длинную тираду прерывают.
— Мы вас вызвали не для того, чтобы выслушивать лекции. Нас интересует один вопрос: почему проиграла команда? В чем причина?
Мне уже нечего говорить, и я начинаю плести чушь по поводу необъективного судейства. Вспоминаю, что в течение последних дней на тренировочной базе не было «Боржоми».
— Так бы и сказали с самого начала, — слышу я обрадованный голос первого секретаря.
И тут я понимаю, что это единственная причина, по которой они могут принять ПОСТАНОВЛЕНИЕ. В ЦК могут быть приняты лишь два типа решений: первое — обеспечить команду постоянным снабжением «Боржоми» и второе — выгнать тренера.
На этот раз пронесло, но тут же поднимают со стула аппаратного работника, отвечающего за министерство пищевой промышленности:
— Как вы допустили, что команда осталась без «Боржоми»?
Этому работнику делается «втык» (а я знаю, что он мне этого никогда не забудет!). Принимается постановление по поводу обеспечения команды «Боржоми».
— Товарищ Гальперин, вы свободны!
Это я свободен… Я, жалкий и потный, хватающийся за сердце, сосущий валидол, — свободен! А на следующий день мне надо снова вселять в ребят уверенность в своих силах. Доказывать, что они могли выиграть, если бы… И ждать следующего вызова на ковер.
Так и не окончив своей книги, Ассир Маркович решил больше не искушать судьбу, купил корову и стал продавать соседям свежее молоко, сметану и мацони. Он ушел из института, но его крылатые выражения и смешные истории остались в нашей памяти.
Одна из них такая:
— Однажды к нам в тбилисское «Динамо» приехал из Венгрии специально приглашенный известный тренер Працек. Как видим, приглашать «западных специалистов» начали еще полвека назад. Сам председатель Спорткомитета привел его к нам на тренировку. Я построил команду. Працек поставил мяч метрах в двадцати от ворот и сказал:
— Бий!
К мячу подошел наш лучший форвард и ударил. Працек поморщился и сказал:
— Так не «нада бий»!
Затем ударил по мячу заправский пенальтист Б., но Працек опять сказал:
— Так не «нада бий»!
После четвертой или пятой попытки, мяч ударился о штангу и покатился в моем направлении. Тут я интуитивно ударил таким мягким пласированным ударом… — слова эти всегда сопровождались показом того знаменитого удара (руки слегка в стороны, размах ногой, имитация удара и весьма самодовольная физиономия).
— Працек посмотрел на меня с одобрением и, подняв указательный палец, воскликнул:
— Вот так «нада бий»!
Окончание этой истории было такое. Працеку устанавливали мяч. Он объявлял «лева верхний угол», и попадал в девятку. Затем «права верхний угол», и тот же результат, и в заключение все то же:
— Вот так нада бий!
Все мы знали этот рассказ наизусть, а фраза «вот так нада бий!» не сходила у нас с языка.
Однажды, когда Ассир уже покинул нас, в общую комнату вошел ГБЧ и остановился в позе «слушай все!»
— Я неплохо играл в футбол, — начал он свое повествование… Сделав некоторую паузу, ГБЧ, как обычно, повысил себе оценку: Я хорошо играл в футбол. Однажды мы пригласили из Чехословакии известного тренера Працека… Пришли мы с ним на стадион. Вся команда «Динамо» в сборе. Установили мяч напротив ворот, и Працек скомандовал «бий» — далее, к нашему общему восторгу, мы услышали рассказ Ассира с той только разницей, что мяч на этот раз откатился к ГБЧ и знаменитый «пласированный», одобренный самим Працеком удар был сделан им. ГБЧ нам даже продемонстрировал, правда, не столь артистично, как это делал сам автор.