К примеру, в семьдесят каком-то году на нее, не иначе, намекнул некий русскоязычный эмигрант, сделавшийся к тому времени не последней шишкой в Голливуде. На вопрос ведущего ток-шоу о причинах столь резкого взлета, выходец с Брайтон-Бич едва не проговорился. С легкой улыбкой нечаянно молвив: «вызвал джинна и попросил у него об этом…»

Само собой, пассаж этот и ведущий и телезрители расценили не более чем как шутку. Как проявление специфического чувства юмора успешной знаменитости. Даром, что в шутке (хорошей) обычно бывает лишь доля шутки, а остальное — правда. «Хохма» же таки и вовсе переводится как «мудрость». Впрочем, любители ток-шоу о том могли и не знать.

В следующий раз волшебный кувшин всплыл уже по эту сторону океана. О нем уже без всяких намеков, под пьяную лавочку, проболтался один из скороспелых отечественных «владельцев заводов, газет и пароходов» — да целого легиона скважин в придачу. А всего несколько лет назад бывший лишь очкастым мэнээсом-неудачником. Робким забитым сотрудником захудалого НИИ.

«Дядя Лева из Америки прислал», — так объяснил нувориш наличие у него кувшина, с которого и началось шествие несостоявшегося научного работника к верхотурам большого бизнеса. И едва ли кто-то поспорит, что лучше бы держал он язык за зубами.

Нет, понятно, что корреспонденту желтой газеты, подслушавшему эту историю, почти никто из читателей не поверил. Репутация не та: россказни о джинне, щедро одарившем некую акулу капитализма, слишком гармонично смотрелись на фоне иных публикаций на тех же страницах. Про похищение инопланетянами дочери народного артиста, например. Или о двойнике известного телеведущего, найденном в глухом сибирском селе. Относиться к подобным жемчужинам журналистики и надлежало соответствующе. Прочитал, подтерся и забыл.

Но вот те, кому надо было, поверили. И еще как! Счастье бизнесмена, забывшего, что молчание — золото, после того случая быстро закончилось. Не заставили себя ждать уголовное дело и судебный процесс. В сумме продлившиеся, как не без ехидства подсчитал некий щелкопер, ровно тысячу и одни сутки.

За прошедшие с той поры годы злосчастный кувшин вновь канул в Лету. И больше не всплывал — вплоть до последнего времени. Потому невозможно было с уверенностью сказать, где он, и добрались ли до него те, кто спровадил прежнего владельца на нары. Скорее всего, диковина банально осталась без хозяина. В силу чего сделавшись доступной любому человеку.

А возможно… и не только человеку.

5. Неостывший след

Стоя на остановке в окружении пенсионерок с большими сумками, я терпеливо дожидался прибытия автобуса до города. На то, чтобы соблюсти принятый здесь ритуал очереди, меня уже не хватило. Едва автобус распахнул перед пассажирами свои автоматические двери, я первый сиганул внутрь. Ну да с меня, как с четвероногой твари, взятки гладки. Я ж места отдельного не займу и, более того, могу и постоять. Не гордый. Хотя, с другой стороны, и рассчитываться за проезд нечем. Эх…

К чести дородной кондукторши, против моего присутствия она совсем не возражала. И более того, в дороге даже проявила толику заботы, погладив меня и попробовав угостить кусочком бутерброда. Слегка зачерствевшего, увы, и совсем не вкусного.

Таким же «невкусным», признаться, было и мое настроение по мере того как автобус все больше удалялся от дачного общества. И дело было даже не в Гуле, которая наверняка меня хватится и будет переживать. Не в ней одной, во всяком случае.

Еще более, чем чувства приютившей меня девушки, душу волновали другие последствия моего бегства. Те из них, прежде всего, что непосредственно меня и касались. Так уж устроен человек… и любое другое существо, не лишенное способности мыслить. Когда полоса мытарств наконец-то сменяется уютом и покоем, менее всего захочется перемен. Ибо на что менять спокойную и уютную жизнь? Согласно законам Мерфи, вариант тут один: на новые приключения на различные части своего тела. Человечьего ли, кошачьего, без разницы.

Потому-то, как верно заметила старушка-дачница, живя с Гулей, я начал приспосабливаться. И не в одном лишь лизании дело! Я привык к образу жизни типичного домашнего кота, как к таковому. Привык к тому, что не нужно самому заботиться о пропитании, тем паче ходить на работу и вообще делать что-то полезное. А тем временем память ненавязчиво, но неумолимо освобождалась от лишнего груза. В данном случае — от воспоминаний о человеческой поре моей жизни.

И неудивительно, что подстегнутый той старушкой, свой новый дом я покидал весьма неохотно. Но содеянного не вернешь: Рубикон пройден одновременно с порогом автобуса, и приключения (едва ли приятные) гарантировано ждали меня впереди. Иначе и быть не могло. Когда речь идет о борьбе за место даже не под солнцем, а вообще среди двуногих хозяев планеты.

А бороться-то, признаю, следует. Вне зависимости от того, в какой шкуре — человечьей или кошачьей — пребывать мне нравится больше. Ибо тем, кто однажды разрушил мало-мальски налаженную жизнь человека Мартина Мятликова, тем более не составит труда поступить аналогично с котом по прозвищу Полосатик. Превратив оного… ну, в мышь хотя бы. Просто потому, что эти недоброжелательные «кто-то» имеют такую возможность.

Бороться… потому что старушка с соседнего участка все же права: просто так ничего не случается. И не надо кивать на высшие силы. Как ни крути, а целенаправленно вредить человеку — поступок, более всего свойственный именно другим людям. Коим вред этот, исподтишка нанесенный, заведомо на пользу, а остальное, как говорится, дело техники.

И в том, что потеря людского облика случилась не с одним мной, пожилая огородница оказалась права на все сто. Потому что я лично знал хотя бы одного товарища по несчастью: того беднягу из приюта, что постоянно вспоминал о потерянных им домах и тачках. Именно вспоминал, а не изливал бред безумца, каковым я его тогда столь опрометчиво посчитал.

Само собой, от горя да шокированный внезапными переменами, мой сосед по вольеру и впрямь мог рехнуться. Другой вопрос, что и тачки, и загородный дом, и человеческое существование — все это действительно имело место в его жизни. А не было порождено больным воображением.

Так, запоздало, до меня дошло это немаловажное теперь обстоятельство. Ну да лучше поздно, чем никогда. Ибо вместе с ним я начал понимать и мотив злоумышленников: «кому выгодно». А кому может быть выгодно лишить человеческого обличья более-менее успешного карьериста и другого успешного человека — бизнесмена, например? Счастливого обладателя загородного дома? Правильный ответ: тем, кто завидует обоим этим людям и желал бы оказаться на их месте.

И наверняка оказался — таким вот, далеким от обыденного, способом.

Придя к этим выводам за время поездки в дачном автобусе, я уже не сомневался, куда направлюсь в первую очередь. Даром, что до места этого мне пришлось добираться через весь город — на перекладных. Притом что в выходные транспорт ходил куда реже, чем по будням; дольше заставлял себя ждать.

Само собой, до подъезда своего я добрался уже в сумерках. Однако ж оно того стоило: предчувствия и догадки не обманули меня. Всматриваясь в ряды окон, я без труда нашел те, что принадлежали к моей квартире — и со злым удовлетворением обнаружил их светящимися. Точнее сказать, одно из этих окон, ну так количество в данном случае значения и не имело. В отличие от самого факта.

Итак, виновник был найдем, чуть ли не застигнут на месте преступления. В человеческой жизни нашлось-таки кому меня заменить. Не удивлюсь, если и на работе, причем за тем же столом, обосновался он же — некто, ныне занимающий мою квартиру.

Остается вопрос: что дальше? На суд и следствие, например, рассчитывать не приходится точно. Ведь колдовство, даже злое, уголовным преступлением не считается. Не говоря уж о том, что не найдется на белом свете такого следователя или судьи, который принял бы заявление от четвероногой твари. Опять же чем его писать, коли ног целых четыре, а руки — ни одной?..