Алиса звонко расхохоталась, когда Алексиса передёрнуло. Девушка мурлыкнула и потянулась, облизав губы.

- Я планирую узнать какой он в постели, – поделилась она честно. - Он такооой...

- Избавь от подробностей.

Алексис наградил её убийственным взглядом и отвернулся, бросив в сердцах.

- Хочешь переспать с ним, бога ради, но о дружбе между нами можешь забыть.

Бьорк чуть книгу не опрокинула, вытаращила глаза.

- О боже, что я слышу? Алексис Сорра, ты ещё и ревнуешь.

Ди, это очень эгоистично с твоей стороны, – с укором заметила девушка. - С тем же успехом ты можешь обвинить меня в предательстве потому что я люблю чай, а ты предпочитаешь вино. Чем не повод для ссоры?

- Да всё я знаю, - Алексис досадливо провёл по переносице, прикрыл глаза.

- Сам не могу понять, что со мной твориться. Просто этот парень выводит меня из себя. Он...он как заноза, - пожаловался итаниец непонятно на что.

- Это только вторая неделя, - успокоила Алиса разумно. - Привыкнете, найдёте общий язык, кто знает, может станете неплохими напарниками. Стерпишься – слюбишься, говорят. – Она хихикнула, получив в награду мрачный взгляд.

- Боюсь, я прикончу его раньше, - раздражённо буркнул Алексис, не желая разделять веселья, и прибавил изменившимся тоном.

- Ты не будешь против, если я временно оккупирую твоё жилище?...Не за так, естественно.

Они одновременно смерили друг друга тем особенным взглядом, который свойственен близким людям привыкшим понимать с полу слова.

- У меня высокая арендная плата, мой ди, - мурлыкнула Алиса, на мгновение дрогнув ресницами.

- Я когда нибудь оставался в долгу? - парировал Алексис. Они улыбнулись, прекрасно понимая, что даже если дело не дойдёт до постели, что случалось исключительно редко в силу чрезмерной любвеобильности Алисы, то, определённо - скучно не будет.

Роман закончил перевод и разогнул спину, массируя затёкшие мышцы шеи и спины.

Тихий бой часов на стене, и ответное гуденье башенного колокола за окнами, возвестил о том, что время перешагнуло второй час ночи. Но Алексис так и не вернулся в комнату.

С самого первого дня своего поступления в академию, итаниец только и делал, что шлялся по девкам и прогуливал занятия. Учителя словно разом ослепли и не делали по этому поводу ни единого замечания. Собственно им вообще никогда не делали замечаний.

- Посещает Алексис занятия или не посещает - это проблема только Алексиса и твоя, - хмуро объяснил ему метр Абель Горимус, когда осознав, что Алексис кажется, так и не намерен заниматься, Роман не выдержав пожаловался старику. Разнимавший их драку учитель оказался старшим куратором, так что им довольно часто приходилось видеться и общаться о том о сём. Бывало что и чаи гоняли. При более близком знакомстве строгий Горимус оказался общительным и душевным стариком, с которым при желании, возможно было побеседовать откровенно. Очевидно откровенность распространялась не на все темы.

Например жалоб Горимус категорически не принимал, принципиально, считал, что молодые люди достаточно взрослые, обязаны разобраться самостоятельно. Жизнь диктовала свои законы и правила, и если сейчас здесь в академии, студенты не научатся решать проблемы сами, о каком обучении возможно говорить? Взрослые поступки, взрослые решения, умение поскупиться своими интересами во имя цели – вот, что требовалось от студиозов в первую очередь.

- Раз господин Алексис Сорра считает себя достаточно подготовленным к экзаменам, какой смысл ему сидеть на лекциях? Но это выясниться через две недели, не так ли? А пока, рекомендую вам поговорить с напарником на эту тему, а не заниматься ябедничеством преподователям, за его спиной.

Горимус отечески потрепал пристыженного ди Валя по голове, и как всегда исчез, оставляя студиоза наедине с собственными тревогами и сомнениями.

Роман скрипя зубами, честно пытался смириться с происходящим, не обращать внимания, но как не обращать, когда всё, что связано с Соррой касается его напрямую непосредственно.

Граф находился в отчаянии. Он не мог повлиять на Сорру, не умел общаться на таком уровне, не обладал властью убеждения, да и бесполезно убеждать. Всё, что делал итаниец, он делал специально назло и наперекор Роману. На все замечания и попытки пообщаться, издевался и посылал куда подальше, или колко насмехался, доводя графа до состояния неконтролируемого бешенства. Только по одному предмету у неизменно намечались успехи. В совместных спаррингах паре Сорра – Валь, не существовало равных. Эти тренировки Алексис никогда не пропускал, более того, они оба просто дождаться не могли возможности схлеснуться и благодарили небо, что спарринги проходят через день, предоставля им возможность целый час избивать друг друга под присмотром инструкторов. Омрачало лишь одно обстоятельство: По приказу Рогозы, восстанавливать графа после тренировок мог только Алексис.

Мысль о том, что временами он безраздельно и полностью зависит от проклятого итанийца, бесила и ранила самолюбие. В отсутствие возможности пожаловаться и обрести союзников в лице преподавателей, маленький граф находился поистине в безвыходном положении. ,

Вчера Алексис сломал ему два ребра, и " позабыл" срастить правильно, превратив тренировку в унизительную пытку. А инструктора сделали вид, что не заметили вопиющего беспредела.

Все свои трудности между собой напарники решают сами. Не просто правило, закон.

Сорра научился извлекать из него выгоды, а всё что оставалось Роману это принять и смириться, с подобным положением дел. Единственное что он мог сделать, ненавидеть Сорру. Ублюдок безжалорстно топтал его мечту и плевать он при этом хотел на чувства графа.

Роман стиснул зубы и осторожно перевернулся, по возможности стараясь не тревожить рёбра.

Он наложил повязку, без помощи Алексиса толку от неё не было... но попросить проклятого иттанийца помочь? Да Роман скорее язык себе откусит, чем представит Сорре возможность для очередного унижения. Как всё болит. А завтра вставать в пять утра.

Роман зевнул и уже потянулся к лампе, собираясь выключать свет, как в комнату насвистывая, вошёл Алексис. Демонстративно игнорируя взъерошенного графа, итаниец подошёл к кровати и принялся раздеваться. Шарф, камзол, жилет, рубаха.

- Ты когда - нибудь, собираешься ходить на занятия? - Роман отложив книгу, сел с трудом, и с ненавистью прожёг мускулистую спину итанийца ненавидящим взглядом. Надеется, что случиться чудо и в ней появиться дырка не приходилось.

- Когда нибудь. - насмешливо обронил Алексис, бросая ремень на стул.

- У нас экзамены на носу! – громким шёпотом, заорал Роман.

- Я не хочу из - за тебя провалиться. Ты понимаешь, ублюдок?!!

Иттаниец медленно повернулся, смерил пыхтящего от негодования графа насмешливым взглядом и изобразил размышление.

- Дай подумать...Не твоё дело.

- Ах ты...

Роман, позабыв о недуге, ринулся на иттанийца, и получил точный выверенный удар ногой в ребро. Боль взорвала внутренности, полыхнув режущим огнём, бросаясь вспышкой перед глазами. Граф чудом не заорал, рухнув на колени, скорчился на полу и стиснул зубы, прокусывая губу до крови. Из глаз брызнули слёзы. Вокруг услужливо замелькали круги и точки, приглашая отрубиться.

- Не стоит меня злить, пастушок, а то останешься калекой.

Голос Сорры долетел словно через вату, пока Роман мучался пытался продышаться. Итаниец неторопливо, словно ничего не случилось, закончил раздеваться, и на ходу потрепав скрюченного парня по макушке, отправился в ванную, совершенно не стесняясь ни своей наготы, ни своего скотского поступка. Роман, запустил в него подушкой, но попал в закрытую дверь. Ругаться и проклинать сил не осталось. Иногда ненависть достигает такого апогея, что становиться просто усталостью.

О чём он только думает, ублюдок? –

Встать и добраться до кровати получилось с трудом, но Роман заставил себя это сделать не желая доставлять Сорре удовольствия любоваться собой раздавленным. Кое как доковыляв до выброшенной подушки граф поднял ей с пола и стирая зубы, бросил на кровать.