Особая группа дополнений к тексту на полях рукописи отражает интерес писателя к жанровым проблемам. Он подчеркивает принадлежность своей повести к особому роду литературы, «основанной на истине», и вводит сравнение с рядом других повестей, рассказов и сцен из частного быта (см. там же, с. 446, вариант к с. 16, строкам 24–38). К той же группе относится другая вставка — оговорка автора о нежелании описывать «упоительные мечты» героя «из опасения насмешить читателей» (см. там же, вариант к с. 21, строкам 3–8). Экспрессивное поведение героя («высокая и гордая ирония», к которой он «столько был способен», — с. 36, строки 22–23) автор комментирует в дополнительном тексте словами «дико», «напыщенно», хотя замечает, что оно вызвано жизненными обстоятельствами (см. там же, с. 459–460, варианты к с. 35, строкам 39, 40–41). Он сталкивает для контраста романтически-экспрессивные речевые обороты с простыми и естественными. Так вырабатывалась отвечающая «задушевной цели» писателя, верная правде литературная позиция. Включив в повесть живую нравоописательную сценку (эпизод столкновения героя со старым солдатом), автор рекомендует ее как «небольшую комедийку», предвосхитив такую характерную жанровую особенности реалистического повествования 1840-1850-х гг., как свободное сочетание новеллистических, драматургических и очерковых элементов.

Второй этап работы писателя, определяющийся особым характером правки в главах IV и V, соотносится с творческой историей романа «Жизнь и похождения Тихона Тростникова».[9] Почти дословно (с отдельными изменениями и дополнениями) введен вглаву I части третьей романа (в соответствии с авторской пометой) записанный в основном на полях рукописи «Повести о бедном Климе» текст: «…воскликнула хозяйка изменившимся голосом ~ шагом нетвердым и медленным…» (с. 26–30, строки 29-Я 25), в том числе и ошибочно зачеркнутый в копии фрагмент «Старая вдова ~ хранили молчание…» (с. 29, строки 1-12); вошел в главу I части третьей романа и текст: «Вот новости! ~ Улеглись.» (с. 30–31, строки 28–16). Слова из монолога Клима: «Я судорогах страданья ~ сознания?..» (с. 29–30, строки 43-2) — послужили эпиграфом к главе II этой же части романа. В главе II романа вошел также (с изменениями) эпизод вымогательств Федотычем долговой записочки у героя и его изгнания с квартиры, записанный в значительной части на полях копии в виде авторских вставок.

О переделках текста, связанных с замыслом романа «Жизнь и похождения Тихона Тростникова», свидетельствуют, кроме названных выше совпадений текста, следующие поправки: в тексте начала главы V, затем автором вычеркнутом (см.: Другие редакции и варианты, с. 462–463, вариант к с. 37, строке 19), вместо имени «Клим» было «Тростников». В тексте главы IV несколько рае появляется нарицательное имя «поэт» вместо зачеркнутого «Клим» (см. там же, с. 457, 458, варианты к с. 32, строкам 29, 42–44, и к с. 33, строкам 3–5). Между тем ранее в «Повести о бедном Климе» подчеркивалось: «…он не поэт, даже не сочинитель, — избави бог, чтоб я избрал героем своего рассказа сочинителя!» (с. 6, строка 8); «… но он, к счастию, не поэт!» (с. 20, строка 11). Еще в одном месте, где в первоначальном варианте копии герой назван Климом, во вставке на полях появляется нарицательное наименование «юноша» против пометы «NB» (см.: Другие редакции и варианты, с. 458–459, вариант к с. 33–34, строкам 31-2).

Следует отметить некоторые текстовые соответствия, касающиеся этих же глав повести, которые также ведут к роману «Жизнь и похождения Тихона Тростникова». Так, в авторских вставках главы V расширяется характеристика «артельной квартиры» нищих и групповые портреты (текст: «…всего чаще такой со глубоко вздыхал» — с. 37–38, строки 29–38). Текст этот не повторяется на сохранившихся страницах романа «Жизнь и похождения Тихона Тростникова», но в части третьей (глава III) мотивы скитаний героя, оказавшегося без пристанища, по улицам Петербурга, размышлений о «нищете падающей и падшей» (с. 250), встреч с нищими занимают значительное место. То же можно сказать и о вычеркнутых страницах копии «Повести о бедном Климе». Устраненный из окончательного текста рассказ о болезни Клима, предшествовавшей его изгнанию с квартиры (см.: Другие редакции и варианты, с. 454–456, вариант к с. 31, строкам 13–16), варьируется в главе II части третьей «Жизни и похождений Тихона Тростникова» со значительными изменениями в связи с перестройкой образов Феклы (в романе — Агаши) и самого героя. Не имеет прямых текстуальных совпадений с романом, но соответствует ему по содержанию (начало главы III) и текст, открывающий главу V в писарской копии (путь Клима к дому нищих).

Третий этап — возвращение к повести с целью ее завершения, — очевидно, для издания. Правка текста на этом этапе производилась поспешно, карандашом. Ряд вычеркнутых ранее мест (части фраз, необходимых по смыслу) остался невосстановленным, сохранились прямые ошибки текста. Например, в главе VII реплика «Вы компрометируете мою жену» отнесена к экзекутору, а не к адъютанту. Ошибочно, по-видимому, сохранились в названных выше двух случаях наименования героя «поэтом» вместо первоначального «Клим». Карандашом сделаны новые купюры в главе I (см. там же, с. 442, 445, варианты к с. 7, строкам 7–8, и к с. 14, строке 34); карандашом вписано заглавие «Заключение» и произведена правка, в основном стилистическая, в этом разделе.

На всех этапах работы автор уделяет большое внимание совершенствованию стиля повествования. В речевых характеристиках он подчеркивает индивидуальную сущность и социальную принадлежность персонажей, вводит народные речения, пословицы и поговорки (разговор хозяйки квартиры с вдовой и девой, диалоги «небольшой комедийки» в главе IV, разговоры нищих в главе V), устраняет лексическое однообразие. Авторская речь значительно обогащается интонационными средствами, которые оттеняют то ироническое, то сочувственное, то негативное отношение автора к предмету повествования — и прежде всего к образу героя. В результате образ «бедного Клима» стал осмысливаться разносторонне: в русле его собственного внутреннего мира, выражаемого в суждениях, размышлениях и поступках, в русле авторской оценки, в восприятии окружающих героя лиц и, наконец, в «организованном» автором читательском восприятии (обращения к читателю).

Исследователи предположительно датируют повесть 1842–1843 гг. С одной стороны, они опираются на ее связь с предшествующими прозаическими произведениями Некрасова — «Макар Осипович Случайный» (1840) и «Карета. Предсмертные записки дурака» (1841), где намечены некоторые образы и сюжетные положения, развитые затем в «Повести о бедном Климе» (см.: ПСС, т. VI, с. 540); с другой стороны, дата: «не позднее 1843 г.» основывается на значении этой повести для творческой истории романа «Жизнь и похождения Тихона Тррстникова» (см. выше). Можно, однако, предположить, что повесть была начата в 1841 г. В письме Некрасова к Ф. А. Кони от 25 ноября 1841 г. из Ярославля сообщается: «Есть у меня готовая повесть „Антон“, но она слишком велика — листов пять печатных… разве в будущий год сгодится». Сведений об этой повести никаких не имеется. Но не исключено, что речь идет о каком-то из вариантов «Повести о Климе». На эту мысль наводит прежде всего заглавие по имени героя. Имя Антон, по-видимому, в представлении писателя соотносилось с именем Клим («Имя его самое незвучное, самое нероманическое»). В том же ряду и имя Тихон. В «Жизни и похождениях Тихона Троетникова» отчество Тихона колеблется; один из вариантов — Антонович. Объем произведения, названного Некрасовым, приблизительно соответствует «Повести о бедном Климе» — особенно если учесть, что рукопись подверглась значительным сокращениям и что путаница с нумерацией глав IV и VI допускает мысль о пропуске одной главы.

Эмоциональное и нравственное (отчасти и сюжетное) содержание «Довести о бедном Климе» вполне оправдано ситуацией, которая способствовала написанию повести «Антон». Некрасов приехал из Петербурга в родные края через три дня после смерти матери в июле 1841 г., приехал без средств, с сознанием своей вины перед семьей, которой он не мог помочь (об этом свидетельствуют как все письма Некрасова к Ф. А. Кони от апреля, августа и ноября 1841 г., так и письмо к А. А. Некрасовой от 9 октября 1842 г.). В последнем письме он говорил: «В нашем тяжелом и горьком состоянии что же и осталось нам в утешение, как не сознание силы душевной в борьбе с обстоятельствами враждующими?..». Этот биографический мотив, в числе других подобных мотивов, ярко выращен в «Повести о бедном Климе». Работая в Ярославле с июля до конца 1841 г., времени возвращения в Петербург, Некрасов вполне мог описать переживаемые им настроения в повести «Антон», затем изменившей название. При этом важно учесть, что автограф, легший в основу писарской копии «Повести о бедном Климе», не сохранился, кроме небольшого отрывка главы IV.