Несмотря на все усилия У.Мюррея советское посольство упорно задерживало выдачу пропуска на посещение Тебриза спецпредставителю Вашингтона Майнору. 22 декабря американский посол встретился с А. Якубовым и заявил, что Майнор уже 14 декабря должен был быть в Тебризе, но из-за проволочек советских органов он все еще в Тегеране. Он добавил, что Московское совещание СМИД уже началось и Майнора в любую минуту могут вызвать в Москву, а потому он обязательно должен побывать в Тебризе. А. Якубов попытался заверить посла, что это связано с его болезнью, что он несколько дней не выходил на работу, и клятвенно обещал в тот же день разобраться в этом деле[441].

23 декабря И. Сталин вновь принял Дж. Бирнса, а на следующий день и Э. Бевина. В тот же день был дан прием в честь пока еще союзников. На всех встречах и приемах в Кремле присутствовал посол Великобритании в Иране Р. Буллард. Дж. Бирнс во время второй встречи со Сталиным выразил обеспокоенность возможностью вынесения азербайджанского вопроса на январское заседание ООН и надежду на осуществление ряда мероприятий для предотвращения этого. В то же время госсекретарь напомнил о помощи Ирана Советскому Союзу в годы Великой Отечественной войны, а потому не согласился с мнением, что Иран враждебно настроен по отношению к СССР. И. Сталин ответил, что его страна не боится обсуждения этого вопроса в ООН, и если это случится, то пусть никто не беспокоится: «Мы не сделаем ничего плохого, отчего вам было бы стыдно»[442]. Сталин выразил удовлетворение выполнением Тегеранской декларации, но заметил, что доверия и чистосердечия заслуживало прошлое иранское правительство, а нынешнее заняло враждебную к СССР позицию и побуждает население на антисоветские акции. По мнению Сталина, иранское правительство должно выполнять свои обязательства и отказаться от недружественной политики.

24 декабря И. Сталин принял министра иностранных дел Великобритании Э. Бевина, который, после предварительных консультаций с Бирнсом, представил Сталину проект создания совместной комиссии из представителей Великобритании, США, СССР для решения азербайджанского вопроса. Британия предлагала рекомендовать правительству Ирана перестроить работу областных энджуменов и обеспечить изучение языков национальных меньшинств — тюркского, курдского и арабского. По проекту Э. Бевина, учитывая разброд мнений между центральным правительством и провинциями, иранскому правительству рекомендовалось, в соответствии с Конституцией, разрешить открытие провинциальных энджуменов[443]. По мнению Э. Бевина, совместная комиссия должна проследить за ходом выборов в областные энджумены, одновременно разрабатывая вопрос отвода войск, и выдать практические рекомендации по осуществлению этой акции. Британские политические круги пытались с помощью этого плана фактически завоеванную Азербайджаном автономию руками СССР передать под контроль иранского правительства. Поначалу Сталин вроде бы согласился с возможностью осуществления этого предложения. Британский проект был передан для изучения в Народный комиссариат иностранных дел.

На закрытом заседании московского совещания глава английской делегации, как бы отвечая на свое обещание Сталину высказать предложения о совместных действиях трех держав, представил проект «По вопросу о компетенции трехсторонней комиссии по Ирану». Бирнс, не желавший, чтобы иранский вопрос свелся к внутриполитической проблеме, внес 20 декабря в первоначальный проект Булларда принципиальную поправку, касавшуюся вывода иностранных войск с территории Ирана[444]. Вокруг нее и разгорелась дискуссия. Советская делегация предлагала заменить формулировку «комиссия должна заняться вопросом облегчения скорейшего вывода союзных войск» на «ускорение, насколько это возможно, вывода союзных войск»[445]. Однако такая неопределенность не устраивала ни Бевина, ни Бирнса. На прямой вопрос Бевина Молотову: «Вы не согласны на то, чтобы установить срок вывода войск 2 марта» — нарком так же прямо ответил: «Мы на это не согласны»[446].

26 декабря Бевин неожиданно предложил принять все замечания СССР и подготовить соглашение о создании комиссии. Такая активность и покладистость Бевина должна была свидетельствовать о стремлении лейбористского правительства учитывать общественное мнение в своей стране, внимательно отслеживающее события в Иране. Декларация иранского посла в Лондоне Сеид Гасана Тагизаде, обнародованная им после начала Московского совещания, оказала определенное воздействие на британские политические и общественные круги. В декларации говорилось: «Последние сообщения, полученные из Ирана, носят настолько важный характер, что каждый иранский подданный, как вообще и весь народ, вынужден через своих представителей довести до сведения всего мира свое отношение, выразив возмущение волнениями и сепаратистскими стремлениями в Иране… В Тройственном договоре и в Тегеранской декларации великие державы обязались уважать территориальную целостность и суверенные права иранского шахиншахского государства… Примером нарушения обязательств Тройственного договора являются всевозможные вмешательства одного из союзников во внутренние дела Ирана. Вмешательства достигли такого предела, что приводят к отделению одной из важных провинций Ирана — Азербайджана… Это является открытым попиранием целостности Ирана и его суверенных прав… Твердо веря в то, что Великобритания всегда будет строго уважать свои обязательства, иранцы возлагали и все еще возлагают большую надежду на то, что министры трех союзных держав в Москве достигнут согласованности в деле обеспечения уважения к целостности и суверенным правам Ирана и что их великий сосед и союзник — Советский Союз устранит все сомнения и подозрения путем пересечения вмешательства своих войск и представителей во внутренние дела Ирана»[447]. Однако, несмотря на подобные декларации и серьезные демарши британского министра иностранных дел Э. Бевина, в последний момент наркоминдел В. Молотов отказался продолжать обсуждения азербайджанского кризиса. И хотя Бевин неоднократно пытался вернуться к нему, Молотов неизменно ссылался на отсутствие этой проблемы в повестке дня совещания. В то же время он сообщил Э. Бевину, что комиссия не может быть создана без соглашения с Ираном, к тому же Советский Союз сегодня вообще не намерен обсуждать столь серьезный вопрос с иранским правительством, питающим в настоящее время неприязнь к СССР[448].

Московские переговоры и особенно иранская проблема в конце 1945 года крайне интересовали Г. Трумэна. Госсекретарь Бирнс и посол Гарриман систематически докладывали президенту информацию по Азербайджану[449]. Тем не менее Московское совещание министров иностранных дел, длившееся с 16 по 26 декабря, не приняло никаких документов по Южному Азербайджану. 27 декабря госсекретарь США Дж. Бирнс, за ним Э. Бевин и посол Англии в Иране Р. Буллард покинули Москву. Оставшись недовольным результатами конференции Бевин 28 декабря писал Молотову: «Я был весьма разочарован тем, что после дружественного обмена мнениями между мной и генералиссимусом мы не смогли достичь окончательного соглашения в отношении рассмотрения иранского вопроса, и я уверен, что мое правительство будет разочаровано в равной степени… Я считаю, что было бы неправильным не информировать иранское правительство, и поэтому я даю сэру Р. Булларду указание ознакомить иранское правительство с ходом наших переговоров в Москве, а также о предложениях, которые должны были быть представлены иранскому правительству». Он также добавил, что поставит в известность и Дж. Бирнса о содержании этого письма, чтобы и американцы могли дать соответствующее указание своему представителю в Тегеране[450].