Главы иностранных ведомств США и Британии еще в период подготовки к московской встрече получили обширную информацию о событиях в Южном Азербайджане. Посол США в Иране Уоллес Мюррей за один день 13 декабря направил госсекретарю четыре донесения. В первом из них, описывая политику министерства иностранных дел Ирана в отношении Азербайджана, посол писал: «Опираясь на поддержку Америки и Британии, иранское правительство собирается продолжать свою политику в Азербайджане. Мы же отметили, что для нас очень важно, чтобы после обсуждения вопроса в Москве политическая точка зрения Ирана не изменилась»[421]. В следующем донесении Мюррей сообщил, что иранское правительство считает действия азербайджанских демократов противозаконными. Отмечая, что азербайджанские события мешают осуществлению запланированных Хакими реформ, посол напомнил, что премьер отдает предпочтение переговорам. По его мнению, переговоры следует продолжать, хотя они пока безуспешны. Через иранского посла в Москве советскому правительству было предложено начать переговоры на уровне министров иностранных дел[422]. Наконец, в последнем донесении, отправленном вечером 13 декабря, американский посол докладывал о своей встрече с Хакими: «Сегодня премьер сообщил мне, что на его предложение приехать в Москву и участвовать в переговорах советская сторона никак не отреагировала. Теперь, если он не получит специального приглашения для участия в Московской конференции, то откажется от идеи поездки. Премьер заявил, что даже если такое приглашение поступит, то он подумывает послать туда посла Меджида Ахи»[423].

Посол Великобритании Уильям Р. Буллард также 13 декабря направил в Форин офис срочные донесения, схожие по содержанию с посланиями Мюррея. Все отчеты, отправленные в Вашингтон и Лондон, свидетельствуют о том, что не только иранское правительство, но и западные посольства под влиянием разворачивающихся в Азербайджане событий находились в состоянии растерянности и не видели выхода из создавшейся ситуации. В этом смысле очень показательна телеграмма, посланная 15 декабря Мюрреем в Вашингтон и Дж. Бирнсу в Москву. Он с тревогой писал: «Демократы» захватили контроль над всеми дорогами, деревнями и городами (включая Тебриз и Ардебиль). Они провели выборы, создали «Парламент» и назначили «Кабинет министров». Иранскому правительству не хватило сил ни подавить восстание, ни вести с ними переговоры, ни договориться с СССР дипломатическим путем. В пользу восставших говорит тот факт, что народ действительно недоволен центральным правительством. Даже сторонники правительства признают, что представители центрального правительства в провинции на фоне коррупции и взяточничества, не заботятся о простых людях и защищают крупных земельных собственников. Если в скором времени это движение не будет взято под контроль, то такие же беспорядки произойдут и в других районах страны. Если вопрос не будет решен, мы можем ожидать вхождение северных областей в состав СССР»[424]. Ознакомившись с докладами своих тегеранского и московского послов, обеспокоенный Дж. Бирнс сообщил в Белый дом, что Советы хотят держать Южный Азербайджан под своим контролем. Газета «Нью-Йорк Таймс» уже поведала американской общественности, что Иран потерял столицу Азербайджана Тебриз. Раздосадованный действиями СССР, президент Г. Трумэн свое написанное, но не отправленное Бирнсу письмо завершает угрожающей фразой: «Я устал нянчиться с Советами»[425].

Иранское правительство, однако, не теряло надежды, что на Московском совещании министров иностранных дел ситуация разрешится в его пользу. В своей ноте от 15 декабря, направленной США, Великобритании и СССР, иранцы настоятельно просили союзников срочно вывести войска со своей территории. В ноте подчеркивалось, что пребывание иностранных войск на территории Ирана не позволяет его силам безопасности свободно действовать и обеспечивать порядок[426]. Из дипломатической переписки видно, что, пользуясь сложностью момента, США постепенно берут инициативу в свои руки, укрепляя Иран во мнении, что азербайджанская проблема порождена политикой Советского Союза. В конце декабря, в разгар событий, Роберт Россоу, только что назначенный консулом США в Тебризе, писал: «Генеральный консул Советов в Тебризе, носящий голубые петлички Красных, был вдохновителем восстания. Он контролировал городскую комендатуру, которая более подчинялась политическому, чем военному руководству, и организовывал ее работу. Большинство восставших были эмигрантами из Северного Азербайджана, несколько месяцев назад прошедших специальную подготовку и называвшихся демократами…»[427].

Попытка приписать растущее национальное движение только козням коммунистов способствовала консолидации великих держав Запада. Несмотря на то, что получающее помощь от Советского Союза Азербайджанское Национальное правительство объявило частную собственность неприкосновенной и тем самым в какой-то мере пыталось дистанцироваться от коммунистической идеологии, никто на Западе этому не верил. Выпячивание угрозы коммунизма в Южном Азербайджане использовалось американцами как способ удержать Иран под своим влиянием. Через пять дней после образования Азербайджанского Национального правительства близкий к правительственным кругам журнал «Тайм» на обложке номера от 17 декабря поместил портрет шаха Мохаммеда Реза. Под портретом было написано: «Шах Ирана. Его влиятельные друзья желают его нефти». В журнале публиковалась большая статья об Иране и его молодом правителе. Подчеркивалось, что Сеид Джафар Пишевари прибыл из Баку явно неспроста, а разворачивающиеся тебризские события представляют собой угрозу правлению шаха. Здесь же была изображена карта с политической подоплекой. На ней Южный Азербайджан охвачен серпом, рукоятка которого упирается в Баку[428]. Этот же журнал в своем последнем декабрьском номере объявил «Человеком года» политика, желающего «спасти» Иран от этого серпа. Это был президентствующий всего несколько месяцев Г. Трумэн. Его портрет на обложке журнала был наложен на изображение взрыва атомной бомбы[429]. В эти кризисные декабрьские дни руководитель отдела Среднего Востока госдепартамента Гарольд Мейнор, анализируя ситуацию, приходит к выводу: «Единственная надежда Ирана — Соединенные Штаты»[430].

По ходу Московского совещания заместитель госсекретаря Дин Ачесон писал американскому послу в СССР А. Гарриману: «Иранский посол, позвонив в государственный департамент, взволнованно и возмущенно сообщил, что его правительство, не желающее, чтобы и другие территории, оказавшиеся под советской оккупацией, разделили судьбу Азербайджана, надеется только на помощь США, а также добавил, что Иран погибнет, если потеряет и остальные подконтрольные СССР районы»[431]. Действительно, вскоре посол в Тегеране Мюррей сообщил, что советский консул в Тебризе Красных и несколько его сотрудников, соответствующим образом проинструктированные, направлены в Мешхед, чтобы и в Хорасане организовать демократическое движение по типу азербайджанского[432]. Далее Ачесон довел до сведения Гарримана обеспокоенность иранского посла судьбой всего мира: «Он говорит не только об Иране, но и о безопасности всего мира, потому что Азербайджан — это первое звено той цепи событий, которые могут охватить Турцию и другие страны Ближнего Востока. Он добавил, что если не будут приняты действенные меры, то ООН потеряет статус гаранта мира и справедливости во всем мире. Повторятся события, случившиеся в Маньчжурии, Эфиопии, Мюнхене. Азербайджан станет очагом третьей мировой войны»[433]. Несомненно, что эта телеграмма А. Гарриману на самом деле предназначалась для сведения Дж. Бирнса в Москве.