Встреча с американским консулом началась нервозно. Консул Россоу сразу заявил, что в Азербайджане нарушены порядок и спокойствие. Пишевари, возмущенный таким беспардонным заявлением, спросил, какими фактами тот располагает. Россоу ответил, что на днях он был в ресторане и к нему подошел один из местных с револьвером и сказал: «Когда мы выгоним отсюда этих англосаксов?»

Пишевари заметил, что, очевидно, это сделал противник Национального правительства с провокационной целью и что консулу следовало немедленно сообщить о случившемся полиции для установления личности этого человека и привлечения его к ответственности. Что касается порядка в Азербайджане, то всем известно, что он практически образцовый. Можно оставлять магазины открытыми и ничего не случится. Если бы Азербайджан питал ненависть к американцам, то об этом бы открыто заявляли на собраниях и митингах.

Россоу просил также разъяснить, почему не разрешают привозить в Азербайджан для продажи американскую одежду. Пишевари ответил, что завоз таких товаров ущемляет интересы кустарной промышленности. И добавил, что зато Национальное правительство с большим удовольствием приобрело бы сто «виллисов» и любое количество автопокрышек.

Далее Россоу интересовался тем, как будут складываться отношения Азербайджана с Тегераном после заключения соглашения между СССР и Ираном. Пишевари ответил, что азербайджанский народ свои требования и свое отношение к иранскому правительству изложил в декларации народного собрания, которая в свое время была направлена официальным лицам Ирана, а также вручена иностранным консулам. Национальному правительству нечего к этому добавить.

В конце беседы Пишевари заявил, что если бы американский народ был правдиво информирован о событиях в Азербайджане, то он поддержал бы законные и естественные требования азербайджанского народа[734].

События в апреле 1946-го развивались очень непросто и противоречиво. Американский консул никак не мог объяснить поспешный вывод советских войск. Почему русские свернули, что называется, с полпути? В конце концов Россоу пришел к следующему выводу: «Ясно, что советское руководство ошиблось в расчетах. Конечно, аппетиты русских на Ближнем Востоке имеют давние исторические корни, и этот вопрос обсуждался еще на переговорах с нацистами. Теперь США вывели свои войска с этой территории, а Британия держит символические силы на берегах Средиземного моря. Советским поползновениям в этом регионе противостоит только Турция. В случае ее поражения на Ближнем Востоке не осталось бы ни одного народа, способного на сопротивление. Русские обладали большим военным перевесом как внутри Ирана, так и на флангах Турции. Они считали, что чем больше у них сил, тем легче будет проникать в эти государства и подчинять их российскому влиянию. Это было ясно. Они понимали, что народы США и Англии сыты по горло войной, и хотели, воспользовавшись этим, получить выгоды от установившегося мира. Хотя Советы и не желали новой мировой войны, однако они были не прочь воспользоваться занятостью Запада и получить определенную свободу действий. Советы ошиблись в двух вопросах. Во-первых, турки и иранцы не испугались демонстраций силы и ответили мобилизацией всех своих сил. Во-вторых, Запад отреагировал на действия Советов, причем реакция была весьма внушительной. Советские лидеры не могли понять, что США и западный мир не могут закрывать глаза на действия СССР в таком стратегически важном районе земного шара. Кроме того, весь мир запротестовал против нового шумного конфликта. Советские ноты получили жесткий отпор в Турции, а США настоятельно посоветовали СССР пересмотреть свою позицию. Советские лидеры поняли, что затеянная ими игра не столь безопасна, и сменили тактику. В результате они оставили свои позиции»[735].

Советско-иранские переговоры, завершившиеся 5 апреля подписанием договора, превратились в главную тему в иранской прессе. Были опубликованы совместное советско-иранское коммюнике и текст письма Кавама об смешанного совместного нефтяного общества. Началась большая газетная кампания, в которой «левая» пресса хвалила политику Советов, сторонники Кавама защищали его, нейтральная печать старалась просто подробно информировать население. Орган Народной партии газета «Рахбар» 7 апреля писала: «В результате ошибочной политики Саида и Садра — реакционных лидеров Меджлиса 14-го созва, нефтяной вопрос был главной преградой для установления дружественных отношений двух народов. Теперь это недоразумение разрешилось и к удовлетворению Советов, и с соблюдением интересов Ирана». Газета «Неджате Иран» в номере от 9 апреля отмечала, что создание Советско-иранского совместного нефтяного общества является историческим событием, и объясняла это главным принципом советской внешней политики — налаживать прямые связи с малочисленными народами. Газета «Дария» — орган близкой Каваму партии «Азади» — свой анализ совместного коммюнике назвала «Тучи разойдутся». Газета писала: «Можно сказать, что теперь убраны главные препоны с пути дружбы двух народов, двух стран»[736]. 9 апреля газеты «Омид» и «Ахен» опубликовали материалы, признающие справедливыми требования Советов о нефтяной концессии в Южном Азербайджане. Газета «Атеш» в номере от 18 апреля описывала серьезную тревогу в деловых кругах Лондона, вызванную нефтяным договором. По мнению газеты, деловые люди Англии опасались, что в будущем иранское правительство может потребовать пересмотра неравноправных условий Англо-иранской нефтяной компании[737].

Откровенно англофильская газета «Сетаре» в номере за 9 апреля оценивала образование Советско-иранского нефтяного общества как серьезный политический и экономический шаг правительства Кавама. По мнению газеты, с политической точки зрения этот договор снимает все недоразумения между Советами и Ираном, а с экономической — способствует превращению севера страны в промышленный район. Одновременно «Сетаре» предлагала привлечь и американские доллары в сферу добычи иранской нефти. Газета выражала уверенность, что Кавам не упустит этой возможности[738].

И действительно, Кавам неоднократно напоминал американскому послу о возможности предоставления американским компаниям нефтяных концессий в Белуджистане. Однако официальная Америка опасалась, что в этом случае общественное мнение может связать ее жесткое требование вывода советских войск с нефтяными интересами, и это нанесет имиджу США моральный урон. Госсекретарь Бирнс писал Мюррею 8 апреля: «Как было объявлено 24 марта, может возникнуть такое мнение, будто наши последние действия в Совете Безопасности вызваны нашим интересом к иранской нефти. Нас очень беспокоит возможность таких кривотолков. В телеграмме от 24 марта мы отмечали, что какой-либо интерес Америки к белуджистанской нефти не должен ставиться в один ряд с проблемой вывода советских войск. Мы не желаем никаких переговоров ни на официальном уровне, ни с американскими нефтяными компаниями о реализации нефтяных проектов до тех пор, пока советские войска не будут выведены. Объясните нашу позицию находящимся в Иране представителям американских нефтяных компаний»[739].

Но были и газеты, настороженно отнесшиеся к Советско-иранскому нефтяному обществу. Газета «Касра» в номере от 9 апреля опубликовала ряд замечаний к тексту письма Кавама послу Садчикову. В статье, например, указывалось на необходимость уточнить территориальные границы деятельности компании и настоять, чтобы обслуживающий персонал состоял из иранцев. Газета также считала, что завод и нефтяные установки после окончания срока контракта должны быть безвозмездно переданы иранскому правительству. По мнению «Касра», недостаточно ясно было и то, как будут решаться спорные проблемы, каковы размеры вложенных капиталов, кто будет осуществлять прокладку нефтепроводов, очистку добытой нефти и др. Длительный срок договора газета также расценивала отрицательно.