Изменить стиль страницы

Среди корольков, получивших корону в 888 году, первым на интересующей нас территории был маркиз Родольф, сын Конрада, младший брат Гуго Аббата и, следовательно, урожденный Вельф. Владелец унаследованных от отца Лозанны, Сиона, Женевы, аббат крупного монастыря Сен-Морис в Агоне, он управлял тем, что называлось трансюрской Бургундией. В январе в аббатстве Сен-Морис местная светская знать и церковные иерархи провозгласили его королем. Он был помазан и получил знаки королевского достоинства. Его королевство простиралось на запад, включая провинцию Безансон, входившую раньше в старые владения Бозона. Родольф считал себя достаточно могущественным, чтобы восстановить, хотя бы частично, королевство Лотаря II, где одной из жемчужин как раз и было аббатство Сен-Морис. Он был помазан королем Лотарингии помазание совершил епископ Туля весной 888 года, прежде чем Арнуль Германский успел этому помешать. Имея доходы от дорожных пошлин за проезд через перевалы Альп и Юры, от соляных копей в Салее чеканя монету со своими инициалами, окруженный двором, где блистали мудрые епископы, Родольф стоял у истоков королевства, мощь которого все увеличивалась и которым на протяжении полутора веков будут владеть его сын, внук и правнук. К тому же княжество, оставленное по наследству его отцом Конрадом, было весьма крепким, несмотря на то, что Бургундское королевство являлось как бы сателлитом Германии. Следует отметить, что успешная попытка Родольфа была спокойно воспринята его соседями: сыном Бозона Людовиком — на юге, от имени которого его мать Эрменгарда правила в качестве регента, и призванного Карлом Толстым, очень могущественным маркизом Ричардом Отёнским, властителем Западной Бургундии, и, конечно же, Арнулем Германским. Может быть, внучатый племянник императрицы Юдифи, отпрыск знаменитого рода, неизменно преданного Каролингам, рассматривался как имеющий право стать избранником. И потом, на его собственное королевство никто не имел видов.

4. Эд, другой король франков

Иной была ситуация во Франкии. Речь шла не столько о наследовании престола Карла Толстого, сколько о преемнике Карла Лысого. Срочно требовался король. Идея отказа от королевской власти никому и в голову не приходила. Мир без короля был просто немыслим. Необходимая иерархия в обществе, его упорядоченность требовали присутствия короля, в котором воплощались бы священные принципы и качества. Король нужен всегда. «Под властью Христа, в надежде на короля», можно было прочесть внизу грамот вместо даты; только на юге королевства не знали или не хотели знать, кто, собственно говоря, правит королевством. И потом, как сохранилось в памяти людей IX века — король всегда происходил из франков. Этот обычай на протяжении пяти веков оставался в силе: надо было немедленно найти преемника короля Хлодвига, память о котором поддерживается и хранится духовенством Реймса через его святого покровителя Реми. В 888 году идеологические императивы сменились материальными и политическими интересами. И если уж на то пошло и необходимо было всего-навсего занять абстрактную, символическую должность, заполнить юридический вакуум, то это мог бы сделать и Карл, внук императора, сын и брат трех королей. Что ж из того, что этому прямому потомку Пипина и Карла Великого исполнилось только восемь лет. Кто лучше его сможет воплотить в себе, благодаря своему происхождению, увековеченную законность франкской монархии? Однако в 888 году королевская власть обладала еще существенным весом. Королю принадлежало право назначать на высокие должностные посты — и светские, и церковные, и его казну поступали доходы от судов и налоги. И эти права последние потомки Каролингов на Западе больше уже не смогли заставить уважать; в особенности Карл Простоватый, который не располагал ни богатством, достаточным для оплаты необходимых услуг, ни преданными ему людьми. Наоборот, только граф Эд был в исключительном положении: в расцвете сил, крупный земельный собственник, окруженный преданными ему людьми и деятельными родственниками. Владелец крупных аббатств и епископств, он больше, чем кто бы то ни было, мог претендовать на королевскую власть, — по меньшей мере по трем причинам. Первое — его авторитет как героического защитника Парижа; суть королевской власти как раз и составляли борьба с язычниками и защита королевства от врагов Христа. Второе — он осуществлял отдельное руководство герцогством — от Анжу до Пикардии, прямо в центре королевства. Герцогский титул он унаследовал после смерти Гуго аббата, что делало его первым из первых после короля, наравне с королем, даже вместо короля в отсутствие последнего. Однако в начале 888 года образовался именно вакуум, так как Карл Толстый умер, а Карл Простоватый не обладал реальной властью, и королевство постоянно находилось под угрозой норманнского вторжения. И третье, не менее важное: Эд и его клан решили взять королевскую власть, апеллируя к закону в связи со сложившейся ситуацией: разве граф Эд уже не является правителем Нейстрии, от Анжу до Валуа? Неважно, кто именно из вельмож 29 февраля 888 года провозгласил Эда своим королем и присутствовал на его помазании архиепископом Санса Готье в церкви Сент-Мари в Компьене — императорском и королевском святилище. Но совершенно точно, что там не было маркизов, равных Эду в собственном могуществе и влиянии: Гийома Орлеанского, Рамнульфа из Пуатье, и конечно же, Гифреда Серданского или тем более Ричарда Отёнского, Бодуана Фламандского или Герберта из Вермандуа. На церемонии отсутствовали также влиятельные персоны из областей между Сеной и Мёзом, то есть оттуда, где были еще сильны позиции Каролингов: архиепископ Фулк Реймсский и подчиненные ему епископы из Лана, Теруанна и Шалона, а также многие другие. Здесь — безразличие, там — враждебность, а кроме того, стечение обстоятельств и разного рода помехи. Здесь было видно, на чем основывалась власть Робертинов: узкий круг преданных своему графу и маркизу виконтов — Аттон в Туре, Фулк в Анжере, Гарнего в Блуа; епископы, которым Эд обещал назначение и поддержку, Готье Орлеанский v его племянник Готье из Санса, Адалард Турский и его брат Ренон из Анжера, в самом центре робертинских земель. Именно им, своим друзьям и близким, Эд дал королевскую клятву охранять права и привилегии церквей, защищать их от врагов «согласно моей власти, данной мне Богом».

И последняя причина, которая поясняет, почему Эд сделал столь решительный шаг: существование его брата Роберта, с самого начала тесно связанного с ним. Роберт блестяще отличился при обороне Парижа и помогал своему брату в различных ситуациях. С того момента, как Эд становится королем, он должен был отказаться от старой государственной должности и владений которые должны были перейти в собственность, наследуемую его семьей. Но если есть доверенное лицо, имеющее право управлять этой семейной собственностью, то новый король мог бы продолжать пользоваться ею через это третье лицо. Наследство Гуго Аббата и Роберта Сильного переходило таким образом к Роберту, получившему графства Нейстрии и другие, а также большие аббатства, захваченные в свое время Эдом, и титул герцога, делающий его ближайшим советником короля. Роберт исполнял свои обязанности более тридцати пяти лет, достигнув могущества и влияния и оставив своим потомкам огромное состояние и почести, которые в один прекрасный день принесут свои плоды: ведь Роберт был дедом Гуго Капета.

Что же в итоге произошло? Главное и очевидное: граф Эд стал королем. В 888 году принцип реального наконец возобладал. И важно, что его избрали; или скорее он сам себя избрал. В Компьене он победил благодаря не выборам, а потому, что принцип наследования пошатнулся под давлением обстоятельств, силы вещей, которую воплощали эта группировка и ее глава. Осталось только занять опустевшее место. Многие могли бы претендовать на него. И один из вельмож попытал счастья: Ги, внук Ламбера, некогда графа Нантского, жившего в Сполето в 834 году. Герцог Сполето, королевского происхождения, если верить его родственнику и союзнику архиепископу Фулку Реймсскому, который затеял все это дело, — был помазан в Лангре епископом Гелоном в самом начале 888 года. Однако среди западных франков Ги не имел ни сторонников, ни защитников. Не настоящий Каролинг, не местный князь, он вскоре вернулся в Италию с целью сделаться императором. В лучших условиях, для того чтобы стать преемником Карла Толстого, находился, похоже, его племянник Арнуль, которого после провала Ги Фулк Реймсский подталкивал к этому поступку По причинам, о которых можно только догадывайся, Арнуль не ответил на призыв из Реймса. На Западе он, Арнуль, был великим королем, и были малые короли — корольки, как называет их летописец из Фульда, — и так продолжалось со времен Карла Великого и Людовика Благочестивого. Приметой времени, несомненно, было то, что властители этих маленьких королевств были не из одной семьи. Тем не менее они справлялись со своими должностными обязанностями, возложенными на них Арнулем. Он позволил обосноваться Родольфу в Бургундии, удерживая его в определенных рамках, он отдаст Италию Ги и Беранже, смертельно соперничающим друг с другом. Через два года он не чинит препятствий коронации сына Бозона, Людовика, протеже Карла Толстого, племянника очень влиятельного Ричарда Отёнского. Под покровительством последнего, а главное, в присутствии двух эмиссаров Арнуля, Людовик в конце 890 года был помазан и стал королем Прованса и Валенсии. Именно король был нужен для того, чтобы примирять разногласия между местными магнатами, «которых не удержат розги ни одного хозяина», как сказано в протоколе церемонии. Король должен давать отпор и язычникам — норманнам и сарацинам. Не было никого лучше него для епископов и вельмож, для того чтобы «стать королем, потому что он происходит из императорского рода (дед по линии матери Людовик II Итальянский), и он добрый по натуре, хотя и несколько молод, чтобы бороться с варварами». Борьба с варварами для этого поколения еще оставалась прерогативой законной королевской власти. После победы при Монфоконе, в Аргонне, в далеких краях, принадлежащих Каролингам, 24 июня Эд окончательно вступил в свои новые права. Через несколько недель он встретился в Вормсе с Арнулем, который признал его власть в обмен на присягу о верности. Фулк Реймсский, без особого удовольствия, Бодуан Фламандский, другие правители северной Сены признали Эда королем. 13 ноября тот заново был коронован, — на этот раз в Реймсе, и Арнуль прислал ему из Ахена корону, мантию и скипетр. Итак, коронация в Реймсе, без признания которого, начиная с Гинкмара, ни один король не становился законным обладателем своих прав.