Кренкебиль. Я только им объясняю.

Человек из толпы (другому, улыбаясь). Меня это не касается, только он и в самом деле произнес эти слова по крайней мере три раза.

Другой человек из толпы. Да, но его заставил их произносить полицейский.

Человек из толпы. Что вы! Полицейский никогда бы этого не сделал.

Другой человек из толпы. Старик увидел, что все смеются, это его разозлило, и он совсем голову потерял.

Кренкебиль. Да ведь чего, кажется, проще…

Полицейский № 64. Довольно разговоров! (Хватает Кренкебиля.)

Подходит седовласый господин — доктор Давид Матье; он одет во все черное, на голове у него цилиндр, в петлице орденская ленточка.

Доктор Матье (потянув легонько полицейского за рукав). Позвольте… позвольте… Вы ошиблись.

Полицейский № 64. Ошибся? Вы говорите, я ошибся?

Доктор Матье (мягко, но уверенно). Вы не так поняли, этот человек не оскорблял вас.

Полицейский № 64. Не так понял?

Доктор Матье. Я был при этом происшествии и превосходно слышал все, что. здесь говорилось.

Полицейский № 64. И что же?

Доктор Матье. Я утверждаю, что этот человек не произносил никаких обидных слов, за которые следовало бы…

Полицейский № 64. Это не ваше дело.

Доктор Матье. Прошу прощения. Мое право и мой долг — предостеречь вас от ошибки, которая может иметь для этого бедняги пагубные последствия. Мое право и мой долг как свидетеля происшествия…

Полицейский № 64. Потрудитесь быть вежливее.

Рабочий. Господин прав: зеленщик не сказал «Смерть коровам!»

Толпа. Нет, сказал! Конечно, сказал! Он этого не говорил! Говорил! Нет! Да! Вот так история!..

Полицейский № 64 (рабочему). А вы что — хотите, чтобы вас тоже арестовали?

Рабочий исчезает.

Доктор Матье (полицейскому). Вас никто не оскорблял. Слова, которые вам послышались, вовсе не были произнесены. Вы это сами признаете, когда успокоитесь.

Полицейский № 64. Прежде всего кто вы такой? Я вас не знаю.

Доктор Матье. Вот моя карточка: доктор Матье, заведующий клиникой при больнице имени Амбруаза Паре.

Полицейский № 64. Это меня не касается.

Доктор Матье. Нет, это вас касается. Я попрошу вас записать мою фамилию и адрес и занести в протокол мои показания.

Полицейский № 64. А, вы настаиваете? Что ж, тогда следуйте за мной, вы дадите показания комиссару.

Доктор Матье. С полной готовностью.

Работница (мужу, показывая на доктора). Вот чудно! Хорошо одетый, видать, образованный человек — и впутывается в такую историю… Пускай сам на себя пеняет, коли наживет неприятности… Никогда не надо вмешиваться в чужие дела. Ну, пойдем, муженек… Я-то отлично видела, как это все происходило: он сказал — про госпожу Байяр — «Ушла — и будьте здоровы!», а полицейскому послышалось «Смерть коровам»! Ну идем же, идем скорей, а то, не дай бог, зацапают тебя в свидетели.

Г-жа Байяр (выходя из своей лавки). Вот они, ваши деньги… Ай-ай-ай! Да ведь его арестовали! Не могу же я отдавать деньги человеку, которого арестовали… Это не полагается. Я думаю, это даже запрещено.

Толпа принимала во всем происходящем самое живое участие, но по жестикуляции трудно угадать, какие настроения преобладают. Все теснятся, следуя за группой, состоящей из полицейского № 64, Кренкебиля и доктора Матье. Посреди ужасающего шума слышатся — поочередно и одновременно — ругательства, взрывы смеха, крики мальчишек, гудки велосипедистов, собачий лай, пощечина, которую дает мать расшалившемуся ребенку, и множество других звуков.

Председатель Буриш (оглашает приговор). Рассмотрев в соответствии с законами настоящее дело и принимая во внимание…

Судебный пристав. Соблюдайте тишину!

Председатель.…что из приложенных к делу документов и свидетельских показаний, заслушанных на заседании, с полной очевидностью следует, что третьего октября сего года обвиняемый Фромаж Александр оказался виновен в нищенстве, преступлении, предусмотренном статьей двести семьдесят четвертой уголовного кодекса, суд исправительной полиции, применив означенную статью, приговорил Фромажа Александра к шестидневному тюремному заключению.

Двое конвойных уводят Фромажа, сидевшего рядом с Кренкебилем. Пауза. Шум в зале.

(Перелистывает бумаги.) Ваша фамилия — Кренкебиль… Встаньте… Кренкебиль Жером, родился в Пуасси (департамент Сены) четырнадцатого июля тысяча восемьсот сорок третьего года. Наказания по суду не отбывал.

Кренкебиль. Можете хоть кого спросить. Я никому ничего не должен. Я знаю счет деньгам. Могу сказать, человек я аккуратный.

Председатель. Помолчите… Двадцать пятого июля сего года в полдень, на улице Божоле, вы оскорбили полицейского при исполнении им служебных обязанностей, произнеся по его адресу непристойное слово. Вы его обозвали к… (Выговаривает лишь первую букву.) Вы признаете это?

Кренкебиль (обращаясь к своему адвокату). Что такое он сказал? Это он у меня спрашивает?

Председатель. Вы угрожали ему. Вы крикнули «Смерть к…» (Выговаривает лишь первую букву.)

Кренкебиль. Вы хотите сказать «Смерть коровам»?

Председатель. Значит, вы не отрицаете?

Кренкебиль. Клянусь всем святым, головой дочери поклялся бы, если бы у меня была дочь, — не оскорблял я полицейского. Правду вам говорю!

Председатель. Расскажите, что произошло… Изложите факты, как вы их себе представляете.

Кренкебиль. Господин председатель, я человек честный. Я никому ничего не должен. Я знаю счет деньгам. Могу сказать, человек я аккуратный. Уж сорок лет меня все знают и на Центральном рынке, и в предместье Монмартр, везде и всюду… Ведь с четырнадцати лет я живу своими трудами…

Председатель. Я вас не спрашиваю о вашей биографии.

Движение в зале.

Пристав. Соблюдайте тишину!

Председатель. Я спрашиваю у вас: что вы можете сказать относительно фактов, предшествовавших вашему аресту.

Кренкебиль. Могу одно сказать: за сорок лет, что я таскаюсь со своей тележкой, я хорошо узнал полицейских. Чуть завижу кого из них — сразу поверну в другую сторону. Потому и не было у меня с ними никаких неприятностей. А чтобы оскорблять их — словом или как иначе — да никогда в жизни! Это не в моем характере. К чему же на старости лет мне меняться?

Председатель. Вы не выполнили требования полицейского, когда он вам велел проходить.

Кренкебиль. Ой-ой-ой! Легко сказать — проходить! Если б вы только видели, что там творилось!.. Повозки наехали друг на друга и стояли так тесно, что никаких сил не было сдвинуть колеса даже на полоборота.

Председатель. Ближе к делу. Признаете ли вы, что сказали «Смерть к…»?

Кренкебиль. Я сказал «Смерть коровам», потому как господин полицейский сказал «Смерть коровам». Тогда и я оказал «Смерть коровам». Ведь ясно?

Председатель. Вы утверждаете, что полицейский первый произнес эти слова?