Начальник строительства молча выслушал все это, пожал плечами и спросил:

— Какой Харламов? Шофер, что ли?

Пивоваров начал было говорить, что Харламов, собственно, монтер, но во время рейса попросил руль у шофера Васина, и в результате этого…

Волобуев прервал его.

— Не знаю такого, — снова пожав плечами, коротко сказал он, взглянул на часы и удалился.

Пивоваров нерешительно потоптался, глядя Волобуеву вслед, и вернулся на службу в явно испорченном настроении.

Дело по обвинению Васина и Харламова было быстро разобрано. Подсудимые получили именно то наказание, которое прямо вытекало из обвинительного заключения, составленного Пивоваровым.

Если бы речь шла о хищении или хулиганстве, Пивоваров не преминул бы рассказать о решении суда районным руководителям. Но в данном случае рассказывать было, в сущности, нечего. Зайти к секретарю райкома или позвонить ему просто не было повода. Однако разговор все же состоялся. Через несколько дней после встречи Пивоварова с Волобуевым секретарь райкома позвонил следователю и сообщил, что долгожданное решение о квартире наконец состоялось.

17. Неожиданное посещение

Пивоварову казалось, что за полтора года работы в милиции он научился с первого взгляда оценивать посетителя и может сразу догадаться, кто он и по какому делу пришел.

На улице люди были просто людьми. Войдя в кабинет следователя, они становились обвиняемыми, родственниками обвиняемых, свидетелями, потерпевшими, представителями общественных организаций.

Соответственно они отличались друг от друга внешностью, манерой держаться, тембром голоса, походкой…

Однако на этот раз, когда дверь кабинета открылась и на пороге появился невысокий худой старик в очках с металлической оправой, Пивоваров не смог сразу определить, кто он и зачем пришел.

«Кажется, я сегодня никого не вызывал», — подумал Пивоваров, вопросительно глядя на посетителя, приближавшегося к его письменному столу.

— Здравствуйте, Алексей Михайлович, — вежливо сказал посетитель.

То, что этот незнакомый человек назвал его по имени-отчеству, не удивило Пивоварова. Прежде чем войти в кабинет следователя, многие осведомлялись в канцелярии, как его зовут. Чаще всего это делали те, кому важно было расположить его к себе.

Пивоваров молча кивнул.

— Разрешите присесть? — спросил посетитель, останавливаясь возле стула, стоявшего посреди комнаты.

Пивоваров сделал неопределенное движение плечами. Стул предназначался для тех, кого следователь допрашивал.

Посетитель взял стул, поставил его вплотную к столу и сел. Это была уже вольность, которая не понравилась Пивоварову. Он нахмурился и недовольно пожевал губами.

— Моя фамилия — Митрохин, а зовут Антоном Григорьевичем, — начал посетитель.

Это имя ничего не говорило Пивоварову. Подследственных с такой фамилией у него не было. Может быть, потерпевший? Кража? Квартирная склока?

— Пришел я к вам по одному делу…

— Вы откуда, товарищ? — прервал его Пивоваров.

— Собственно, ниоткуда. Пенсионер.

— Что у вас? — сухо спросил Пивоваров.

— Это я и хочу вам рассказать! — с едва заметной укоризной сказал Митрохин.

— Пожалуйста, покороче. У меня мало времени.

— Постараюсь. Недели три-четыре назад вы вели следствие по делу двух молодых людей: Харламова и Васина. Верно?

Упоминание об этом деле было неприятно Пивоварову.

— Кто вы такой? — строго спросил он. — Родственник? Чей? Харламова? Васина?

— Видите ли, я был народным заседателем в суде, который слушал это дело.

«Невелика птица», — отметил про себя Пивоваров.

— Следовательно, вам должно быть известно, — официальным тоном сказал он, — что следствие закончено и приговор вынесен.

— Знаю, — согласно кивнул головой Митрохин, — и тем не менее хочу побеседовать с вами, уточнить некоторые детали… Впрочем, вы, кажется, не располагаете временем…

Пивоваров уже хотел было сказать: «Да, не располагаю», — но удержался. «Надо все-таки выяснить, о чем речь», — подумал он и, не отвечая на последние слова Митрохина, сухо сказал:

— У меня нет этого дела. Оно находится в суде, если уже не списано в архив.

— Разумеется, — согласился Митрохин и как бы между прочим добавил: — Я знаком с материалами следствия и суда. Но мне хотелось поговорить, так сказать, с живым человеком. С тем, кто непосредственно общался с обвиняемыми с момента происшествия до суда.

— Я был следователем по этому делу, — все так же сухо и официально сказал Пивоваров.

«В конце концов, — подумал он, — я вовсе не обязан отвечать этому старикашке. Скажите пожалуйста — народный заседатель! Пусть обращается в свой суд, если ему что-то понадобилось…»

Но тут же внутренний голос подсказал Пивоварову, что возвращение к делу Васина — Харламова отнюдь не в его интересах. Во всяком случае, до тех пор, пока он не выяснит, что, собственно, надо этому старику…

— То, что вы были следователем по этому делу, и заставило меня обратиться именно к вам. Как к наиболее осведомленному человеку, — сказал Митрохин.

Пивоваров промолчал.

— Насколько я помню материалы дела, — продолжал Митрохин, — пятнадцатого августа вечером вы выехали на Воронинское шоссе в связи с дорожным происшествием. Вы и капитан милиции Евстигнеев, так, кажется?

— Да, — ответил Пивоваров и добавил: — Он сейчас в отпуске.

— Приехав на место аварии, вы увидели грузовик, стоявших возле него Харламова и Васина, а также отброшенный на обочину велосипед. Верно?

— Все это изложено в материалах следствия, — заметил Пивоваров.

— Разумеется. Но меня интересуют сейчас не формальные подробности. Я не прокурор и не проверяю следствие. Меня интересует чисто человеческая сторона дела. Точнее, я хочу составить впечатление о характерах обвиняемых.

— Вы могли сделать это во время судебного заседания.

— Совершенно справедливо. Ко некоторые вопросы возникли у меня уже после суда. Впрочем, — Митрохин улыбнулся, — если вы хотели сказать, что я не имею официальных полномочий спрашивать вас, то, конечно, вы правы. Мне следовало бы обратиться в городской суд или в прокуратуру…

— Нет, почему же? — более дружелюбным тоном сказал Пивоваров. — Если я могу быть чем-то полезен…

— Спасибо. Итак, меня интересуют характеры обвиняемых. Вы, вероятно, успели их изучить…

— Конечно, — согласился Пивоваров. — Откровенно говоря, Харламов сразу произвел на меня отрицательное впечатление. Хотя, — торопливо добавил он, — это не оказало никакого влияния на дальнейший ход следствия. Все же мне достаточно было пяти минут, чтобы понять, с кем я имею дело.

— Ясно, — как бы не сомневаясь в правоте Пивоварова, кивнул Митрохин. — Значит, впечатление сразу сложилось плохое. Но почему?

— Я почувствовал в этом парне одного из нынешних юнцов, самоуверенных, заносчивых, наглых… Теперь много таких развелось.

— Значительно больше, чем нужно, — усмехнувшись, отозвался Митрохин. — Все же было бы хорошо, если бы вы помогли мне уяснить, почему Харламов произвел на вас именно такое впечатление.

— Пожалуйста, — сказал Пивоваров. Он уже почти убедился, что Митрохин просто старый чудак, каких немало среди пенсионеров, и радовался, что его смутные опасения оказались напрасными. Он почувствовал даже нечто вроде симпатии к Митрохину. — Представьте себе: этот тип чуть не убил человека. Вы думаете, это его взволновало? Нисколько! Его взволновало совсем другое — то, что я обратился к нему на «ты»! Я, человек, который в два раза старше его!

— Так, — снова кивнул Митрохин. — Значит, он обиделся на то, что вы обратились к нему на «ты». Что же дальше?

— Дальше? Во время следствия он придумал наивную версию, что не заметил наезда, хотя слышал удар о крыло машины.

— Потом?

— Потом я опросил Васина.

— Какое впечатление произвел на вас Васин?

— Прямо противоположное. Был очень удручен, на вопросы отвечал вежливо. Я сразу понял, что произошло. Права у Харламова действительно были, но шоферского опыта — никакого. Такие парни вечно канючат, чтобы им дали подержаться за баранку. Васин и дал. Разумеется, это не умаляет его вины.