Глава V. Обет любви

Грозным и бранным стало лето 6742 г. для Новгорода Великого и всей Новгородской земли. Вои не успели толком отдохнуть и залечить раны после возвращения из похода в Чудскую землю, как разнеслась весть, что литовская рать изгоном напала на Руссу. Городской посад был захвачен врагом до торга. Но рушане успели собрать воев. За оружие взялись все, кто мог: огнищане, гридьба, купцы, мастеровые и даже попы и монахи. Когда литва грабила посад, рушане успели сделать засаду. Литвины, попавшие как кур в ощип, отчаянно сопротивлялись, но были выбиты из посада в поле. В ожесточенной схватке русичи посекли человек двести нападавших, но и сами потеряли не одну сотню воев. Среди погибших оказались четверо бояр и священник Петрила О6радичь. Литва разорила монастырь Святого Спаса, ограбила монастырский храм Преображения Господня, осквернив иконы и престол. Там же были убиты четверо мнихов. По словам посылов, литовская рать отступила на Клин.

Князь Ярослав срочно собирал конные полки, чтобы переять литву. В Новгороде и на княжеском Городище царили спешка и неразбериха, вои готовились в поход. Князь Александр был грустен и озабочен. Отец не брал его с собой. Сказалась и легкая рана, полученная в оший бок в сражении на Амовже, да и Новгород не годилось оставлять без князя в такое опасное время. От невеселых мыслей молодого князя отвлек улыбавшийся Ратмир. По велению князя Александра он ездил в Новгород еще рано утром, а теперь, воротившись, застал своего господина близ Городища, когда тот по велению батюшки проверял готовность переславских кметей к походу. Сам князь Ярослав Всеволодович был близ Новгорода и с тысяцким собирал новгородский полк, а также ладьи и насады, для того, чтобы отправить часть войска на Руссу водным путем. Шепнув Александру на ухо, что имеет для него весть, меченоша скромно отъехал, и на почтительном расстоянии последовал за князем. Веселая улыбка Ратмира и его обнадеживающие слова развеяли в душе князя озабоченность и вселили радужные надежды. Александр понял причину своей грусти. С начала похода в Чудскую землю он не видел своей остуды, а лишь через седмицу после возвращения получил от нее грамотцу, доставленную Ратмиром. Елена писала, что вернулась в Новгород, что ждала его и молила Господа о нем. Слава Богу, он возвратился живой, и она ищет встречи с ним: Письмо было написано второпях, и Ратмир лишь мельком видел Елену.

После возвращения из похода батюшка ни на шаг не отпускал от себя Александра. Дни проходили в какой-то безумной лихорадке. Он не принадлежал самому себе. И оставалось время только для молитвы Богу. Хоронили воев, побитых в Чудской земле. Много пало там низовцев из переславского полка, умирали и тяжелораненые. Раненых, оставшихся в живых, лечили на Городище. Правили и чинили снаряжение, оружие, упряжь, перековывали коней. Делили полон, решали судьбу полоняников — немцев и эстов. Немцев из Юрьева и Медвежьей Головы Орден обещал выкупить. Эстов частью угоняли в Залесскую Русь, частью холопили новгородцы.

Да, полоняники… Щедро, с лихвой платили русичи за захват и избиение тесовских мужей, женщин, стариков н детей, за разорение Изборска, гибель изборских воев, за сожженные храмы и дома, поруганные иконы, вырубленные сады, потравленные поля и нивы. Вот и сейчас перед глазами молодого князя образ эста, повешенного русскими кметями на развесистой яблоне в сельце близ Юрьева. Женка и мать с воем и воплями ужаса обнимают связанные в голенях, холодеющие ноги и чресла казненного. У порога дома лежит пронзенный копьем в грудь, истекающий кровью дед. Навзрыд плачут белобрысые, еще малые, сопливые чухонские детишки. Ярко, с треском, распространяя удушливый и горький дым, обдавая нестерпимым жаром, осыпая всех головешками, горят чухонские жилища и скотные дворы. А переславские и новгородские конные вои со свирепыми лицами, бьют и гонят древками копий и ножнами мечей коров, быков, овец. Женщин, детей отгоняют от повешенного и гонят как скот на Русь — в полон. Полон огромен, как и гурты скота, сгоняемого со всей округи. Здесь не только женки и дети, здесь чухонская молодь с окровавленными, разбитыми лицами и связанными за спиной руками, у некоторых выя и длани забиты в колодку, здесь плачущие, изнасилованные чухонские девушки. Здесь же плененные, изъязвленные русскими стрелами, немецкие кнехты и даже рыцари, кто держит голову высоко и горделиво, несмотря на полученные раны. И вот всех их гонят на восток — к Чудскому озеру, а затем на север — к рубежам Новгородской земли. Тех, кто уже не может идти и падает от ран или усталости добивают копьями и секирам. Да, эту — исподнюю сторону войны лишь недавно узрел князь Александр, узрел, но еще не понял, не принял, а видимо это нужно было сделать…

И все эти дни воспоминаний о походе в Чудскую землю, дни ожиданий встречи с Еленой были для молодого князя томительны и бесконечны. Когда пришли известия о нападении литвы на Руссу, Александр вздохнул с облегчением, потому, что это означало окончание бесконечных ожиданий. Ибо в походе время проходило стремительно и незаметно.

Там дни и недели бежали как вода в вешнем ручье. Но отец оставлял старшего сына в Новгороде. А Александр боялся, что Елену мать вновь отправит куда-то из-за военной грозы. Нервы молодого князя напряглись, сердце забилось как птица в силках, комок подступил к горлу. Нет! Теперь, слава Богу, Александр знает, что она в Новгороде. С этими мыслями он перекрестился и криво усмехнулся.

Когда веление батюшки было исполнено, князь Александр позволил кметям оставить седла, ослабить подпруги и передохнуть на месте, не отъезжая никуда. Ратмир вновь подъехал к Александру и передал ему, все, что было сказано Еленой. Она ждала его сегодня в полночь в Новгороде на Славне близ храма святого Павла исповедника Цареградского, что на Варецкой улице. Услышав эти слова, князь Александр нахмурился. Ратмир внимательно посмотрел на князя. Тот расправил широкие плечи. Жесткие складки легли на его лице от ланит к уголкам губ. В голубых глазах сверкнула холодная искорка металла. И Ратмир, который был на три года старше князя, вдруг понял, как возмужал, как вырос и далеко обогнал его в своем отношении к жизни и своей ответственности «за вся» его друг и господин.

Князь же думал, что после полудня полки еще могут не выступить в поход. Елена же явно торопилась, боясь, что Александр уйдет с полками на литву, так и не повидавшись с ней. Положившись на Бога и словно предавшись течению реки, Александр стал терпеливо ожидать отца на Городище. Ярослав Всеволодович не заставил себя долго ждать. Расцеловав и благословив сына, веля исполнить ему все свои поручения, князь Ярослав уже через два часа оставил с полками Новгород Великий и двинулся на Руссу берегом Ильмень-озера. Часть войска пошла в насадах и на ладьях по озеру в Ловать. Нужно было торопиться. С князем Ярославом ушло более двух с половиной тысяч воев. Пошли только комонные.

Уже смеркалось, когда князь Александр и Ратмир проехали воротную вежу княжеского Городища и пустили коней галопом в сторону Новгорода. И часа не прошло, как уже в полной темноте путники достигли стен окольного града. Через воротную вежу, открывавшую путь по Знаменской улице, въехали в город и повернули ошую. Ратмир поскакал впереди князя, указывая дорогу. Минут через десять всадники достигли Варецкой улицы и храма святого Павла. В небольшом рубленом доме причта, что стоял рядом с храмом, светилось маленькое оконце. Ратмир и Александр сошли с коней. Дверь домика отворилась, и на крылечке показалась женская фигура. Кажется, это была девушка Елены. Она всмотрелась в темноту, затем узнала приехавших, махнула рукой, и через несколько мгновений вновь скрылась в домике. Следом на крылечко вышла Елена, накинувшая на голову платок, и быстро пошла по направлению к Александру. Он не успел сделать и нескольких шагов, как она уже бросилась к нему на грудь и негромко заплакала от радости. Трепеща сердцем, он обнял ее, не стесняясь Ратмира, целовал ее влажные ланиты, ласково уговаривал не проливать слез.