Глава III. За Днепром
Весть о победе Мстислава Удалого быстро разнеслась в русском войске на правом берегу Днепра. Только для великого князя Киевского стала она горше ложки дегтя. Обида и раздражение за то, что Мстислав Торопецкий повел свою рать в бой самовольно, без княжеского совета, без его воли, досаждали ему. Но более всего жгла его зависть. Были и до се между Мстиславом Киевским и Мстиславом Удалым неприязнь и которы, как ложбина между двух холмов. Но последняя победа за Днепром, как весенний поток в разливе, размыла ее и превратила в глубокий яруг, а потом в пропасть.
Тогда уже мало кто из русских князей внимал слову и помыслу «старшего брата» — великого князя Киевского. Разве что оказывали почтение «по старине». Услышав о случившимся за Днепром, все русские князья стали поспешно готовить свои дружины и полки к переправе. Более других торопились и горячились молодые — Даниил Волынский с братом Васильком, Олег Курский, Михаил Черниговский. На берегу звенели секирами умелые плотники. Они сшивали и крепили большие плоты. На плоты грузились пешие вои со снаряженьем и походным припасом. Конные кмети и гриди грузились в ладьи, заводили по сходням на борт боевых коней. Первыми через Словутич пошли галичане и волынцы. Следом — трубчевский, путивльский и курский полки. Затем — козельская и черниговская дружины во главе с князьями Мстиславом и Михаилом. Ветер надувал паруса. Дружно ударяли веслами гребцы.
На левом берегу вновь спускали сходни, сгружали снаряжение и припасы, сводили коней. Пешие рати пересаживались в ладьи и насады и на веслах, на парусах поднимались вверх по Днепру. Конные полки как в походе шли вдоль левого берега на север. Все эти силы двигались к броду у острова Хортич (Хортицы), туда, где, по словам сторожи, уже стали станом русичи, ушедшие из Заруба, проведшие мимо порогов корабли по волокам, и куда уже направлялся полк Мстислава Удалого.
Шел июнь. Через седмицу после событий у Олешья большая часть соединившегося вновь и переправившегося через реку русского войска числом до десяти тысяч человек уже стояла станом у брода напротив острова Хортицы. Плавни, низкие берега, кустарники и холмы Хортицы тянулись далеко вдоль реки. Еще выше по течению берега острова одевались камнем, а еще далее прямо из реки поднимались огромные валуны и скалы, где вода ревела и бушевала или падала с большой высоты, разбиваясь в мелкие брызги и водную пыль, сверкавшую на солнце множеством радуг. То были пороги. Ни одна ладья, ни один насад не могли пройти там рекой. Не зря в старину прозваны были эти пороги один — «Беспощадным», второй — «Ненасытцем», а другие такими же грозными и звучными именами.
По правому берегу у Хортицы встала и другая часть русского войска во главе с князем Мстиславом Киевским. Туда же подошли и половцы. Все были в ожидании. Второй день стояли русичи по обеим сторонам брода. Русская сторожа рыскала далеко в Поле — в десяти, а то и двадцати поприщах (верстах). Неожиданно от сторожи пришла весть, что татарский передовой полк идет к русскому стану, а татарские лазутчики хотят сжечь русские ладьи и насады. Дали сигнал готовиться к битве. В русском стане воцарилось возбуждение и оживление. Дружинники и кмети вздевали брони, готовили коней и оружие. Пешая рать готовилась к обороне, укрепляла стан, окружая его возами и частоколом. Дали знать киевскому князю и половцам на правый берег. Половецкая рать во главе с князем Яруном по Хортицкому броду стала переходить Днепр.
К полудню молодой волынский князь Даниил по велению Мстислава Удалого вывел конный полк галичан и волынцев в Поле. Конница двинулась на восток. Следом вышел со своей дружиной князь Олег Курский. За курянами пошли путивличи. Князь Михаил отпустил в Поле с конным отрядом своего боярина и воеводу Юрия Домамерича. Последними оставили стан еще два конных полка — Мстислава Удалого и Мстислава Козельского. Пройдя пять поприщ, русские остановились. Перед боем надо было дать передохнуть коням и осмотреться. Князь Даниил въехал на высокий курган и озрел Поле окрест. На первый взгляд более двух с половиной тысяч вершников шло под его водительством. Ветер дул с востока, поднимая легкую пыль. Днепра уже не было видно. Вскоре с запада подошел еще один отряд — это была черниговская конная дружина числом до трехсот воев. Князья стали съезжаться к Даниилу. Вскоре подошли и черниговцы. Юрий Домамерич в окружении нескольких дворян въехал на курган. Это был уже седовласый бородатый человек, известный воевода, водивший много раз рати и на угров, и на суздальцев, и на Киев. Но среди русской феодальной знати он был более всего известен как знаток военной тактики и обычаев кочевых племен и народов, обитавших в Великой Степи, прозываемой на Руси «Диким Полем». Говорили о нем, что, переодевшись купцом, побывал он в степи за Яиком[59] и даже в Хорезме.
Боярин был одет в тяжелый чешуйчатый доспех, закрывавший руки до локтя и ноги до бедра. Под доспех была вздета тонкая кольчуга до колен. Кованые поножи поверх сапог защищали голени ног. Руки были в кольчужных рукавицах до локтя. Длинные седые волосы спадали на плечи. Шелом с бармицей он прижимал ошеей рукой и локтем к поясу, окольчуженой дланью той же руки держал и повод коня. Поклонившись князьям и приложив десную длань к сердцу, Юрий Домамерич с почтением обратился ко князю Даниилу:
— Дозволь еси, княже, совкупити свое копие[60] с твои полци. Под твою руцею хощу ся соступити с ворогом.
Князь Даниил, поклонившись в ответ, с благодарностью посмотрел на Юрия и молвил:
— Добро, боярин.
— Аще знаеми есми ти татарове, боярин? — спросил у Юрия подъехавший ближе к нему князь Олег Курский. Этот еще молодой, но уже опытный в военном деле князь явно хотел расспросить черниговского воеводу о малоизвестном и видимо грозном противнике.
— Знаеми ми, княже, татарове. Велми добрая стрелки суть, — отвечал Юрий Домамерич.
Князь Олег промолчал в ответ. Но близко стоявшие верхи молодые князья недоверчиво переглянулись. Кто-то, ссылаясь на недавнюю победу Мстислава Удалого, стал оспаривать мнение воеводы. Кто-то, усмехаясь, молвил, что татары — простые люди, дикие кочевники хуже половцев. Но Юрий Домамерич, серьезно посмотрев на молодого шутника, негромко повторил:
— Верь, княже, слову. Ратници суть, добрая вои.
Не заводя более об этом речи, боярин обратился ко князю Даниилу:
— Постои еси, княже, един час. Пожди. Имаши ти весто. Всугон со свои полкы идуть князи Мстислав Торопецкой, да Мстислав Козелской.
— Спаси тя Христос за весть. Пожду, — отвечал Даниил.
Воевода отъехал в сторону. Все обратили взоры на запад.
Там поднималась пыль — шла конница. Обратившись в противную сторону, князь Даниил заметил, что запылило и на востоке. Истек час. Подошли полки, ожидаемые Даниилом. Мстислав Удалой принес весть, что половцы всем войском перешли Днепр и идут вслед русичам. За половцами через реку пошел великий князь Киевский.
Татары были недалеко. Сколько их, сказать пока было трудно. Галицкий князь молчаливо и долго осматривал с кургана окрестную степь, считал и сравнивал в уме силы русичей и подходивших татар. Молодые князья с почтением и в молчании ожидали его слова. Когда Мстислав понял, что татар не более трех тысяч, и они не собираются нападать первыми, то решил бросить свои силы в соступ. Сказав об этом вслух, он посмотрел на Мстислава Козельского, который молча склонил голову в знак согласия. С приходом его и козельской дружин русское конное войско достигло четырех тысяч воинов. Перекрестясь и прочитав тропарь святому Христофору, князь велел готовиться к бою.
Галичан, волынцев и свой конные полки он приказал поставить в чело. На правое плечо отправил князя Олега Курского и путивльский полк. На левое пошли князь Мстислав Козельский и воевода Юрий Домамерич с черниговцами. По его замыслу плечевые полки выдвинулись саженей на сто впереди чела. С высоты кургана ему было видно, что они стали подковой, развернутой внутрь по отношению к врагу. Этим строем Мстислав замыслил обезопасить большую часть русского войска от татарских стрел и создал возможность охвата противника с флангов.