Давит на плечй доля,
Нет, не косой —
Прикладом.
Сердце гудит от боли:
Надо,
надо,
надо!
Ночь тяжела в болоте.
Ночь добра на подходе.
— Доты!.. —
Шепот по роте,
Будто озноб проходит.
Хутор баней ветхою
Мне заслонил полмира,
Красной остался меткою
В карте у командира,
На сердце отпечатался,
Пулей ко мне посватался.
6
В горе Россия суровела,
Взглядом строгим темнела,
Доты и дзоты строила,
Смелых вела и несмелых.
Благословленным
Ярость
Круто вздымала жилы…
Мне на последнюю малость
Лишь бы силы хватило!
Только бы дотянуться
К доту ценой любою…
Сутки,
Вторые бьются:
Пятеро… трое… двое…
Эти минуты стоят,
Может быть, целой жизни!
Двое.
Остались двое.
Благослови, Отчизна!..
7
В ярых отсветах черные кости
Над рекой запрокинул мост.
Каково погулялось вам,
Гости?
Каково прогулялось «нах ост»?!
Приюти меня, вдовушка-ночка,
У заступника-валуна,
Подсоби дотянуть до лесочка,
Ты же можешь, темным-темна!
Остуди,
Охлади сентябринами
В добрых чащах с густою листвой,
Переспелыми журавинами
Да прохладою луговой!
Некрещеный,
Готов я взмолиться,
Проползти под кустами кротом.
Причастился глотком водицы,
Беззащитный, лежу под кустом.
Мне бы только покромок поляны
Одолеть,
Превозмочь до зари.
Рубцеватые раны — каляны,
Отомщения поводыри.
Как ремнем,
Перехваченный болью,
Обнимаю земную юдоль.
Сто шагов до лесного раздолья —
Сто кинжалов в открытую боль!
Захватил пятернею осоку,
Через кочки —
Привал, перевал…
И послышалось:
Будто бы сбоку
Кто-то стонет,
На помощь позвал?
Не ошибся!
Зеленые точки
Прострочили и стоны, и ночь.
Я, как видно, родился в сорочке,
Мне бы к лесу
Да тихонько прочь…
И с чего бы
В звенящую свару
Пустоты, черноты и огня,
Как в предбанник сквозной с перепару,
Потянуло всем телом меня?
И откуда в навылет пробитом
Моготы на такое взялось:
За плечами с живым иль убитым
Проползти ту поляну насквозь?
Я очнулся под яростный стрекот
Пировать прилетевших сорок.
С неба сыпался «юнкерсов» рокот.
Багровел,
Разгорался восток.
Приподнял я спасенного мною,
Отвернулся —
Хоть плачь над собой.
И какой непонятной виною
Провинился я перед судьбой!
Меж разлапин корявых корений,
Как вчерашнее —
Вспомнить изволь, —
Председатель Совета Евгений —
К новым бедам да старая боль!
Оказалось,
Ничто не забыто.
Я привстал у замшелого пня —
Потемнело, зарею омыто,
Голубое рождение дня.
Шаг за шагом,
Без думы, без цели —
Лишь бы прочь от былого уйти.
А оно, как столетние ели,
На моем поднималось пути.
Уходил, спотыкаясь, в былое,
Будто кончилась в мире война;
Отступало вчерашнее злое,
Лишь осталась, как солнце,
Она.
И светила,
Светила глазами,
Ой, какие у Дарьи глаза!
Мне бы выплеснуть горе слезами,
Да откуда возьмется слеза!
Огляделся,
Вздохнул облегченно,
Шевельнул онемевшей спиной.
И деревья, насквозь пролученные,
Расступилися передо мной.
Возвратился я к лобному месту,
Сам себя беспощадно казня.
Председатель все кликал невесту,
Словно жилы тянул из меня.
Я молчал,
Непосильную ношу,
Как судьбу,
Подымал на себе.
Только шаг — и, казалося, брошу
Новый вызов проклятой судьбе.
И шагал я
(К беде иль спасенью?) —
Так впервые ступают по льду.
Через сучья,
Завалы,
Коренья
Пробирался, как будто в бреду.
Как в бреду!..
Но ничто не забылось,
Хоть и круто бывало потом;
Ни брусничника малая милость,
Ни лесничего кряжистый дом.
Навсегда отпечатался в сердце
Председателя въедливый взгляд.
Никуда от него мне не деться,
Не уйти ни вперед, ни назад.
В этом взгляде прочел я такое,
Что поведать достанет ли сил!
А промолвил он вовсе простое:
Поклониться жене попросил…
8
Будь здорова, сторожка лесная,
Помаленьку живи, не старей!
Да хранит тебя ель вековая
С развеселой семьей снегирей!
От цветов ли,
От диких кореней,
От живой ли ключовой воды
Даже меченный смертью Евгений
Выкарабкивался из беды.
Хочешь, нет —
От затишка лесного
Подаваться настала пора.
В той сторожке оставив больного,
Выходил я опять на ветра.
Раскаленные ветры хлестали,
Смерть чернела над нами, как дым,
Жаростойкие плавились стали,
Каково ж доставалось живым!
На локтях бы дополз до Берлина!
Да не вышло.
Моя ли вина?
Зацепила под Нарвою мина…
Отпустила в деревню война…
9
Вместо деревни
Недобро
Торчали заборов ребра.