− Что ты хочешь услышать? − поинтересовался я. − Давай лучше выпьем за женщин.
− Николь тебя ждала, а ты не пошёл. Почему? Такую женщину обидел. Ты же в молодости прохода не давал девушкам. Я помню, какие были у тебя красавицы, а твои уроки обольщения. − не унимался Фуад.
− Не приставай. Это когда было, лет двадцать уже прошло.
− Нет, больше, двадцать два, − уточнил Фуад, и мы снова одновременно подняли фужеры с вином.
− Канпай!
− Канпай, − ответил я, не совсем ясно понимал смысл этого слова. Хотя чего здесь понимать, как и во всём мире, наверное, за здравие.
Я повернул голову и посмотрел на Фуада. По его лицу я понял, что он не отстанет, немой вопрос был написан на лице.
− Ты не отстанешь, как я понимаю. Ладно, так уж и быть, слушай,− смилостивился я. − Начну с самого начала. В то беспечное времена я любил и дружил, был глуп и беспечен, а голова забита музыкой, друзьями и красивыми женщинами. Тогда для нас кумиром были Джим Хендрикс, Майлз Девис, Эрик Клэптон. Ты их и не знал тогда.
− Зачем ты так, Джима Хендрикса мы слушали. Я до сих пор помню его «War Heroes». И Deep Purple…
− Чака Берри ты тоже знал? − невозмутимо спросил я. − Это время зарождения рока. Моя первая пластинка была такая, знаешь, гибкая, на” рёбрах”. Я её купил у старого универмага, хотя у меня не было даже проигрывателя. Всё началось в седьмом классе, когда я начал подрабатывать в нотариальной конторе. Почерк у меня был хороший, заполнял бланки, писал письма, в общем, помогал в оформлении документов и за это посетители «благодарили». Тогда для меня это были большие деньги, я мог себе позволить ходить, куда хочу, и тратить, как хочу. Начало самостоятельной жизни было беспечным и полным приключений. В конце рабочего дня обычно захаживали молодые женщины, которые недорого предлагали свои услуги. Это был первый опыт, и дальше меня уже удержать было невозможно. В старших классах я носил только фирменные шмотки, джинсы только “штатские”, рубашки “button doun”, туфли с “разговором” и “фордовский” клубный твидовый пиджак. После поступления в университет мне понесло по просторам Советского Союза и восточной Европы. В университете я понял, главное − продержаться первый год, а потом можно “сачковать”, пропускать лекции и сдавать экзамены кое-как. Студенты живут весело от сессии до сессии, а экзамены всего два раза в году. Летом я ездил гулять в Сочи или Ялту, на зимние каникулы, сдав в университете сессию, путь лежал в Москву, в гостиницу «Россия». На всё это нужны были деньги, и мне приходилось вкалывать в двух, а иногда и трёх конторах. Вот так во время последней поездки в Сочи в поезде я встретился с Нигяр. Она, тогда совсем молодая девчонка с комсомольским значком, после поступления на архитектурный факультет института возвращалась с мамой и тётей к себе в горное село. Весь путь от Баку, а это несколько часов, мы стояли в проходе и беседовали под зорким взглядом её родственниц. Нигяр интересовало всё, что связано со студенческой жизнью. Помню, принесла и показала свои эскизы и картины, выставленные на экзамене. Молодая и смешная девчонка с красивыми чёрными глазами. Мы расстались только тогда, когда мать и тётя начали звать её, им надо было сходить на ближайшей станции. А я доехал до Сочи и, просидев в номере отеля два дня, собрался обратно. Подъезжая к станции, где мы расстались, я понял, что хочу её увидеть. Утром я был в их селе и, оставив сумку в чайхане, начал поиск. Село оказалось довольно большое, раскинувшееся в ущелье и разделённое на две равные части бурной горной речкой. Надышавшись свежим горным воздухом и отдохнув, я принялся гонять мяч вместе с сельскими ребятами. Слух о странном парне быстро распространился по селу, и я увидел рядом с воротами запыхавшуюся и улыбающуюся Нигяр.
Мне вспомнилось всё, как она подбежала ко мне и смотрела на меня удивлёнными глазами.
− Что ты здесь делаешь, − засмеявшись, спросила она. − Ты что, не уехал?
−Уехал и вернулся. Я тебе не всё успел рассказать про студентов, и ещё ты
обещала показать свои рисунки, − тяжело дыша, сказал я.
− Не ври, ничего я тебе не обещала, − и тихо добавила. − И всё равно я рада тебя видеть.
− Я сейчас уеду.
− Езжай,− вздохнув, сказала Нигяр. − У меня строгие братья. Я не хочу, чтобы они тебя…
− Я тебя найду, ты же приедешь к началу учёбы?
− На глупые вопросы я не отвечаю.
− Всё, до встречи в Баку.
После её приезда я каждый день поджидал её после учёбы и провожал до дома около прокуратуры республики, где она жила у своей тёти. Ты же знаешь Баку, тётка быстро выяснила по своим каналам всё про меня. Мы начали встречаться тайком, после занятий. Тётка, узнав, увезла Нигяр к родителям, а я через несколько дней вместе со своей роднёй поехал за ней. Не буду тебе всё пересказывать, но её родные поставили условия. Ты первый, кому я это рассказываю.
− Здесь, наверное, и начинается самое интересное? − оживился Фуад
Я подтвердил:
− Ладно. Я согласился с их условиями. Надеюсь, всё останется между нами, ты понимаешь…
− Нем как рыба. Клянусь, − и хлопнул себе по обросшей щеке.
− Слушай. Условия были такие. Мы, то есть я и её пять братьев поднялись на вершину горы. Выше виднелась высокая скала, разрубленная на две части. Мне надо было пройти к этой скале, встать между расщелинами на одно колено, правую ладонь прижать к земле и, нагнувшись к воде, произнести клятву верности.
− И что?
− Пошёл! Дорога к скале была крутой и заросшая травой. Добравшись и встав между скалами, я вначале услышал звук ветра. Подняв голову, я увидел, как с вершины скалы по капле стекала вода. Встал на колени, прижал руку к земле и, нагнувшись к воде начал произносить клятву. Не успел я закончить, с вершины скалы скатился небольшой камень, ударился о подножье скалы и вода загорелась.
Фуад хмыкнул:
− Вода загорелась? Малик, ты что, перегрелся, пока поднимался? А может, камень в тебя попал, из глаз искры, так что вода загорелась.
− Не знаю, как это случилось, но она горела. Я не только видел, но и ощутил тепло от неё на ладони. Посмотри, − и протянул ему правую руку. − Это круглое пятно след от него.
Фуад нагнулся и внимательно осмотрел ладонь:
− И что дальше?
− По дороге, у дерева, как мне и было сказано, я оторвал кусок от рубашки и завязал узел на ветке.
− Получается, ты тогда и завязал «узлом» это самое, − кивнув, не к месту пошутил он.
− Получается так. Теперь ты удовлетворён, надеюсь.
− И с другими женщинами не можешь?
− Почему не могу. Не хочу и всё.
− Тебя просто напугали, − он повернулся и уставился на меня. − Говоришь, а глаза у тебя грустные. Боишься нарушить клятву от страха?! Честно сознайся.
Я отодвинул фужер и после короткой паузы продолжил:
− Я думал, ты умнее. Ты так ничего и не понял. Запомни, верность− удел сильных, − и, подумав, добавил: − Ещё я боюсь потерять семью. Ты поймёшь, когда придёт время. Я это понял в двадцать три. Быть слабым легко, быть сильным гораздо труднее.
− А я, получается, бездушный одинокий волк, − нервно бросил он.
Фуад снова хмыкнул и, судя по выражению лица, не поверил моим словам, а я не имел особого желания переубеждать его.
Самолёт начал снижаться, и мы пристегнули ремни. После уютного бизнес – салона и приземления в аэропорту Шереметьево у лестницы, ведущий к паспортному контролю, нас встретил улыбающийся диспетчер с красной табличкой “VIP”.Пройдя все послеполётные процедуры и формальности с минимальной затратой времени и максимальным комфортом мы оказались у выхода из аэропорта. В Москве лил дождь.
− Такси не будет, а то ты опять устроишь…. Поедем на автобусе “Экспресс”.
− Ты считаешь, что я был виноват?− ответил уязвлённый Фуад.
− Нет, не считаю, но так спокойнее− и подтолкнул его в сторону автобуса.
Десять минут езды по Ленинградскому шоссе, и мы оказались у метро «Речной вокзал». Не сговариваясь, повернулись и то, что увидели, сразило нас. Такси всё ещё стояло под деревом.