— Но как Амброуз узнал, кто я такая? — спросила я недоверчиво.

— Это была идея Амброуза, заставить меня столкнуться с тобой, в шутку. Я рассказывал другим о тебе, еще даже когда мы не спасли тебя в кафе.

Он поднял сухой листок и начал крошить его между пальцами.

— Ты рассказывал? — я открыла рот от удивления.

— О чем ты говоришь?

— Эх… Ты же не думаешь, что я тебе расскажу? — он лукаво улыбнулся. — Я не могу выдать все свои секреты за один раз. Позволь мне сохранить хотя бы толику достоинства!

Я закатила глаза и ждала, что будет дальше. Но я была в тайне в восторге от подобного откровения.

— В любом случае, в тот день тебя чуть не раздавила падающая кладка. Я был парящим и с Шарлоттой и Чарльзом, и увидел, что здание рушится за минуту до того, как это произошло. Я сказал Шарлотте, что тебе нужно передвинуться и она жестом попросила тебя подойти. Вот почему мы ода претендовали на твою фотографию для нашей «стены славы».

Он улыбнулся и перевел свой пристальный взгляд от уже изодранного листа к моим глазам, оценивая мою реакцию.

— Но зачем фотографии? Они — я вздрогнула — «трофеи»?

— Нет. Это не то, чтобы мы злорадствуем или соревнуемся. Это гораздо глубже, — сказал Винсент и его улыбку сменила неловкость.

— Трудно не заработать своего рода… одержимость… нашими спасенными, особенно теми за которых мы умираем. Неоднократно умирать не так-то легко. И поэтому очень хочется знать, что произошло с человеком, за которого ты, в последствие умер. Изменил ли предсмертный опыт их жизнь. Была ли принесенная тобой жертва для них, их семей, людей, которые их знали, была эффектом бабочки и так далее.

Он неловко рассмеялся.

— Если мы не действуем осторожно, то получается, будто мы преследуем их. Такое случается. Это лёгкая ловушка для тех, кто не знает. К счастью, Жан-Батист уже пару сотен лет держит нежить у себя на коротком поводке. Он заставляет нас придерживаться плана тройной разведки. — Винсент усмехнулся. — Мы можем вернуться и сфотографировать наших спасенных, после того как спасем их. Тогда мы можем дважды в виде парящих проверить их, но другого способа контакта не рекомендуется. После этого, мы можем удовлетворить наше любопытство, погуглив их, чтобы сердцу было спокойнее.

— Так значит Амброуз наплевал на правила, когда столкнул нас в одной комнате музея.

Он улыбнулся.

— С правилами и так уже была лажа. Как я уже говорил, моё увлечение тобой началось задолго до того инцидента с обрушением здания.

Винсент избегал смотреть мне в глаза.

Бросив остатки изуродованного листа в воду, он протянул руку и накрыл её своей. Я услышала предупреждающий звоночек у себя в голове, пока я фильтровала информацию, которую мне выдал Винсент. И вдруг что-то щелкнуло.

— Винсент, то есть, ты говоришь, что, не смотря на то, что не погиб из-за меня, ты становишься «одержимым», после того, как спас мне жизнь?

— Более одержимым, — кивнул Винсент, продолжая отводить взгляд.

— Так, если одержимость неизбежна, то, что делает меня отличающимся от любого другого тобой спасенного? Возможно причина, что я нравлюсь тебе, состоит в том, что я только, оказывается, живу с тобой через улицу и пересекаюсь с тобой чаще, чем остальные. Ты спас меня, но вместо того, чтобы исчезнуть из твоей жизни как все остальные, я продолжаю появляться и разжигаю твою одержимость. Откуда ты можешь знать, что это всё не из-за твоей одержимости?

Он молчал.

— Не можешь, не правда ли? — я в замешательстве покачала головой.

Мой живот от отчаяния скрутило.

— Мне было интересно как такой как ты мог влюбится в такую как я. Когда ты пришел к мысли, что я не просто глупая обожательница, как в первые пару раз, когда я тебя увидела и как ты смотрел на меня, будто я девушка твоей мечты.

И это был ответ. Это не имеет ко мне никакого отношения. Это просто своего рода неестественная склонность к спасенным, которая прилагается к тому, чтобы быть ревентами.

Я знала, что это не могло быть правдой, подумала я про себя.

Винсент опустил голову на руки и сидел так около минуты, потирая виски, прежде чем заговорить.

— Кейт, я спас сотню женщин и никогда такого не чувствовал ни к одной из них. Я заинтересовался тобой прежде, чем спас твою жизнь. Я признаю, что часть со спасением сделала тебя более незабываемой. Это в своём роде укрепило моё желание познакомиться с тобой. Может быть, я вёл себя как придурок, когда мы первый раз разговаривали, но с тех пор как я позволял что-нибудь испытывать к кому-нибудь прошло много времени. Я просто не практиковался быть человеком. Ты должна мне верить.

Я искала в его лице хоть какой-нибудь намёк на обман. Он, казалось, был абсолютно искренним.

— Винсент, тогда ты должен быть со мной честен, — сказала я. — Если ты внезапно осознал, что есть, такие же, как и я, спасенные, с которыми ты сблизился, я хочу знать об этом немедленно.

— Кейт, я буду честен. Я никогда не солгу тебе. Или утаишь от меня то, что я должна знать.

— Даю слово.

Я кивнула.

Солнце уже садилось и в зданиях над нами стал появляться свет и его отражение мерцало как огоньки пламени.

— Кейт, что ты чувствуешь?

— Честно?

— Честно.

— Страх.

— Давай я отведу тебя домой, — сказал Винсент, с сожалением в голосе.

Он поднялся на ноги и притянул меня рядом с собой.

Нет! подумала я. И произнесла громко, запинаясь, — Нет… еще нет. Давай не будем так заканчивать сегодняшний день. Давай сделаем что-нибудь еще. Что-нибудь обычное.

— Ты имеешь в виду нечто, помимо разговоров о смерти, летающих духах, и одержимых бессмертных?

— Это было бы чудесно, — сказала я.

— Как насчет ужина? — сказал Винсент.

— Давай, — кивнула я. Только дай-ка я скажу Джорджии, что я не буду есть дома.

Я достала свой сотовый из сумки и набрала текст: ужинаю не дома: Пожалуйста скажи М и П, что буду не слишком поздно.

Винсент взял мою руку и переплёл свои пальцы с моими, посылая маленькие ударные волны через моё сердце. Мой телефон зазвонил, когда мы добрались верхушки лестницы. Это была Джорджия.

— Да?

— Итак с кем ты собираешься ужинать?

— Почему ты так хочешь знать? — улыбнулась я, поглядывая на Винсента.

— Давай скажем так, что я беру на себя роль твоего законного опекуна, серьезно, — промурлыкала она.

— Ты не мой опекун.

Джорджия рассмеялась.

— С кем ты?

— С другом.

— В?

— Вообще-то да.

— О, Боже мой, куда вы собрались? Я приду и сделаю вид, что была поблизости и смогу на него посмотреть.

— Ни за что, кроме того, я еще не знаю, куда мы собираемся.

Винсент одарил меня лукавой улыбкой.

— Джорджия? — спросил он.

Я кивнула и он потянулся к телефон.

— Здравствуйте, это Джорджия? Говорит Винсент. Мне следовало обсудить это свидание с Вами прежде, чем приглашать Вашу сестру? — он рассмеялся, и я была уверенна, что обаяние Джорджии уже распространилось и на него.

Наконец, он сказал,

— Нет я не думаю, что у нас сегодня в планах встреча с «народом», но я уверен, что мы скоро столкнемся друг с другом.

— Почему нет, спросите Вы? — он подмигнул мне и я вздрогнула.

Это было невероятно, как он влиял на меня. В опасном смысле.

— Вы должны будете спросить свою сестру. Она здесь у нас командует.

Глава 17

Мы сидели друг на против друга за крохотным столиком в, подобном пещере, ресторане Марэ. Десятки мерцающих свечей освещали пространство вокруг нас. Наши ноги были переплетены под столом, мои покоились между его, и ощущение прикосновения его тела, доводило мою кровь до состояния медленного кипения с того момента, когда мы сели и до того пока мы ушли.

Я пыталась бороться с чувством, что мы с Винсентом пара. Это была наше первое настоящее свидание, в конце концов, и, даже, после того как Винсент всё честно рассказал всю правду о своей сущности монстра, я все равно ничего о нём не знала. Еще не настало время, чтобы понизить мою самозащиту. Я решила сохранить существующий порядок вещей.