Изменить стиль страницы

Стремясь приободриться, он поглядел за спину — на солдат: в них опора.

Но все было чуждым: очертания фигур, лица под гребнистыми шлемами, знамена, все вплоть до посадки всадников… и ритма, в котором раскачивались, отражая лучи солнца, наконечники копий. Воинов, так державшихся в седле, да и всего этого отряда просто не могло существовать, однако тем не менее вереница их казалась ему змеей, готовой к броску. Зевки сменялись разговором, вполне людским по интонации, и лишь когда кто-нибудь отпускал шутку, высокие голоса смеялись не по-юропански.

Он перевел взгляд на командира, справа от которого ехал. Человек подтянутый, Орлук Боктан держался столь прямо, что казался выше, чем был на самом деле. Обветренное лицо, плоский нос, раскосые серые глаза, седые усы и раздвоенная борода, на левой щеке бугрился шрам.

Орлук ехал с непокрытой головой, открывая бритую макушку. Расстегнув воротник, командир пыхтел жуткой сигарой, дружелюбным — в чем Иерн на всякий случай все-таки сомневался — хриплым басом отвечая на вопросы.

Роника ехала слева от него, она переводила с англиша на англей. Плик и Микли следовали прямо за ними. Тераи и Ваироа замыкали колонну, их не было видно отсюда. Бедняги, подумал Иерн. Однако Роника объяснила ему, что так надо — лучше, чтобы они не имели возможности говорить.

Скверным или нет было дело, которому она служила, ставить его под угрозу она не намеревалась… «Какой точеной кажется под колоссальным куполом здешнего неба его сильная фигура. Неужели я влюбляюсь?»

— Да, — Роника перевела ответ Орлука. — Я происхожу из Йо-Минга[84], на западе, и достаточно хорошо знаю пограничные горы. У их подножия полк Бизона располагает волостью, там обитает моя старшая жена, наши дети и внуки. Когда удается, я бываю у них.

— А как случилось, что вы перебрались жить на Дальний Восток?

Орлук ухмыльнулся:

— Ваши помогли. Мне повезло — я участвовал в нескольких последних стычках. Они обеспечили мне быстрое повышение в чине и внимание моего начальства. Много добрых воинов полка Бизона перебрались в Чай Ка-Гоу, когда город начал расти. Когда умер их старый нойон, меня пригласили занять его место. Конечно, трудно перебраться с гор на равнину, иметь дело с войсками, набранными на ранчо и в городах, вместо привычных охотников, трапперов и лесорубов… Ну, я-то понадобился потому, что здесь тоже есть леса, где бизонцам когда-нибудь придется драться.

Истинный солдатай не отказывается от обязанностей. Но я хочу, чтобы мои дети выросли в стране своих отцов.

— И долго вы здесь пробыли?

— Пятнадцать лет. Ничего. В Чай Ка-Гоу у меня отличный дом, чистый, шумный, симпатичная младшая жена, растут дети от нее, надеюсь и на внуков — через несколько лет. Могу смело сказать, что с делами я справляюсь неплохо. Кого отправили в Краснаянские леса искать охотников за бомбами?.. Бизонов! — При этом напоминании Орлук потерял веселость, нахмурился и отчаянно запыхтел сигарой. — Впрочем, мы ничего не нашли, — сказал он, — кроме вашей группы… Когда я думаю о моих женах, детях, внуках… Ха, если вы хотите выжать правду из этих собак, только скажите: я сам щипцами вырву им яйца.

— Чего-то не похоже на геанца, — встрял Микли.

— Я не из них, — отвечал Орлук. — Конечно, я считаюсь с их принципами, отношусь к адептам с положенным уважением. Возможно, они правы. Но медитации и всякие теории не для меня, и от моих похвал славы им не прибавится. Я поклоняюсь древним богам — Октаю, Эрлику, Ленину — и предкам. — Он подумал. — Впрочем, не сомневаюсь — ни один истинный геанец не проявил бы мягкости в этом деле. Куда направляют этих двоих?

— Мой департамент об этом не знает, — объявил Микли.

— Неужели? — Орлук искоса взглянул на него. — Сомневаюсь: ты говоришь куда меньше, чем знаешь.

— Ты прав, — ровным голосом отвечал Микли. — Например, знаю способы, с помощью которых мой отряд выяснил, чем были заняты эти двое, ведь это мы с Роникой выследили их. Но такие подробности чересчур откровенно указывают на вещи, которые моя служба предпочитаете скрывать от посторонних. В моих глазах вы, нойон, достойны всяческого доверия, однако кое-что вам просто незачем знать. Как военный, вы должны понять меня.

— Да, это так. Но когда я был молод, все было еще не настолько закручено…

Дальше Иерн уже не слышал, о чем они говорили: Орлук сердито глянул на Ронику, и она перестала переводить. Она ехала рядом с командиром и слушала разговор на англише. Чувство одиночества в душе Иерна усилилось. Он отстал, чтобы присоединиться к Плику, а Микли подался вперед.

Англоман был трезв в связи с отсутствием зелья и, мрачно поглядев на приятеля, произнес:

— Ты обескуражен, мой друг. Не испуган, ни капельки волнения, просто обескуражен. Так ведь?

Иерн поглядел вперед — спина Роники на фоне монгского ландшафта вдруг напомнила, как эта женщина чужда ему.

— Полагаю, что ты можешь так назвать мое состояние, — пробормотал он.

— А ты понимаешь почему? Ведь ты направляешься в безопасное место — в пределы Союза, да еще в очаровательной компании.

Последняя фраза напомнила ему о Ганне. Та не стала возражать, когда в нарушение здешних обычаев он взял ее обе руки и поцеловал. Какими нежными они были, какими красивыми. «Да благословен будешь ты, Таленс Иерн Ферлей, — шепнула тогда Ганна. — Пусть тебя встретит счастье, ты его заслуживаешь». Тут она ошиблась, кольнула его память о прошлых проступках. Она нараспев произнесла несколько строчек на своем языке, а потом пояснила: «Это не молитва за тебя, мы не молимся Гее. Я просто пожелала от всей души, чтобы Она отмерила тебе полную долю жизни, оставив ритуальную торжественность. Я буду вспоминать вас — часто-часто. Счастливого пути».

Иерн ответил Плику иносказательно:

— Я лечу вслепую, вот почему… вслепую, и все приборы молчат.

— Действительно, тревожная штука — оказаться вдали от дома.

— Что? Нет же, я не об этом. Понимаешь, наше пребывание в Дулу заставило меня усомниться во многих истинах, которые я прежде считал незыблемыми. Я же не глуп, и никогда не считал, что все геанцы — скверный народ. В Юропе мне попадались среди них действительно прекрасные люди. Но в массе своей они всегда казались врагами, причем фундаментальными… противниками всего, чем живет Домен, притом во всем заблуждающимися? Но Ганна со своим терпением и умом…

Иерн закрыл глаза и подставил лицо солнцу. За ресницами заиграла радуга. Ганна заставила его вспомнить про бесчисленные мелкие чудеса, подобные этому, подумать о них и ощутить.

— Конечно, ее можно считать образцовой геанкой, — размышлял вслух Плик. — Во всяком случае, в одном из аспектов геанства… Так святой Франциск Ассизский и святой Иоанн от Креста воплощают в себе два предельных аспекта христианской личности. Я имею в виду душу, эмоциональность — это другое трусливое слово. Лучше сказать духовность. Духовна ли вера… ее не поймаешь иначе, только душой.

Отчасти она пояснила тебе свою суть, просто являясь собою.

— Но разве не может быть, что она на самом деле права?

— А бывает ли, по-твоему, стихотворение правильным или не правильным?

Да на ее стороне могучий миф.

Молчание разделило их. Туман, редея, оставлял землю, открывая слева убранные поля, готовые к запашке под озимь, и справа — серебристо-зеленые прерии. Слугаи в синих одеждах выходили из глинобитных домиков. Над головой порхали птицы. Воздух, прогреваясь, уже приносил ароматы почвы и трав, животных и человека. Все шумы кавалерийского отряда слились в равномерный синкопированный ритм.

— А эти юанезцы? — вырвалось у Иерна. — Чем они в принципе отличаются от краснаянцев? Согласен, я почти не имел дела с теми и другими, но я все менее и менее верю в то, что они подстрекали Джовейна в далекой Юропе и вооружали его для переворота, как мне о том говорили.

— Почему же ты переменил свое мнение? — спросил Плик.

— Конечно, установление геанского правления в Домене, бесспорно, удовлетворило бы их; некоторые из их чиновников, наверное, и в самом деле оказали заговорщикам тайную поддержку. Тем не менее… судя по их действиям, более всего они опасаются Северо-западного Союза. И скорее всего это так — один континент на двоих. Но я что-то не замечаю в них империалистического духа — ни прямо, ни косвенно. Геанство в корне своем не воинственно. Я узнал это. Оно убеждает, а не заставляет.

вернуться

84

Совр. штат Вайоминг.