Новый царь, на котором закончит своё существование великолепная, блистательная династия Юстиниана, происходил из знатного капподакийского рода, был этническим армянином и родился в 539 г. в городе Арасвиссе. Среди императоров Византии уже встречались исавры, фракийцы, испанцы. Но желание подчеркнуть преемственность власти византийских самодержцев среди современников св. Маврикия была такова, что его родословную произвели из старинного римского рода[440].
Ещё в юности начав придворную карьеру, будучи обеспеченным молодым человеком, св. Маврикий отличался спокойствием, исполнительностью, полным отсутствием высокомерия и гордыни, умением сочетать авторитет начальника с ласковым словом «отца солдат»[441]. Это был, замечает летописец, муж благоразумный, проницательный, во всём добросовестный и твёрдый. Святой Маврикий отличался постоянством и строгостью нрава, не злоупотреблял пищей, употребляя только необходимое количество самой простой еды. Он мало обращал внимание на сплетни и вообще, как человек довольно замкнутый, редко допускал к себе людей на аудиенцию. Прирождённый военный и лично очень храбрый человек, царь сделал риск нормой жизни, не терял при этом чувства осторожности[442].
Задолго до воцарения св. Маврикия случались видения, свидетельствующие, что этому человеку выпал высший жребий. Так, однажды ночью, когда будущий царь воскурял фимиам в святилище церкви Пресвятой Богородицы в Антиохии, завеса, отделявшая алтарь от остального храма, предстала перед ним как бы охваченная пламенем. Находившийся рядом Антиохийский патриарх Григорий сказал, что это — божественное знамение и что оно свидетельствует о чём-то величественном и выдающемся. В другой раз ему наяву явился Спаситель, потребовавший от него защиты Церкви. Отец св. Маврикия вспоминал, что в пору зачатия сына он видел во сне огромную виноградную лозу, выросшую из его ложа, с которой свешивалось множество гроздьев. А мать утверждала, что при рождении св. Маврикия земля источала невиданное благоухание. Благовествовал св. Маврикию и св. Симеон Столпник Младший Дивногорец (521–592, память 24 мая)[443].
И жизнь святого царя свидетельствует о том, что он в действительности любимец Бога. Вот, как описывает императора один из древних летописцев: «Только ради одного Маврикия богочестие и счастье вступили в такой тесный союз друг с другом, что богочестие тормозило колесо Фортуны и не позволяло ему опуститься вниз. Впрочем, он уже был готов облечь пурпуром и венцом не только своё тело, но и душу. Ведь он единственный из недавних царей стал царствовать над самим собой и, будучи подлинным самодержцем, изгнал из души своей охлократию страстей, утвердив в своих мыслях аристократию; он являл собой живую картину добродетели, уча подданных подражать ему. Я рассказал это не ради лести, — продолжает повествователь, — разве с таким намерением это было сказано? Ведь он не знает о том, что я написал. Однако в истинности этого убеждают и то, что было даровано ему от Бога, и самые происшедшие с ним события, которые мы также единодушно должны приписать Богу»[444].
Царь был благочестивым и строгим постником, строго придерживался православного обряда и являлся безусловным приверженцем Халкидона. За время своего 20-летнего правления он достроил храм в честь 40 мучеников, начатый ещё при императоре Тиверии. А в городе Тарсе император соорудил храм Святого апостола Павла. Другие родственники царя также активно выделяли средства для строительства церквей и монастырей[445]. Царя вообще отличала строгая бережливость в средствах, не всегда, впрочем, распространявшаяся на его ближних родственников. После воцарения св. Маврикия на них щедро полил золотой дождь из запасов, собранных ещё бережливым императором Юстином II.
Первым делом император вызвал в столицу своего отца Павла, мать, родного брата Петра и обеих сестёр — Гордию и Феоктисту. Отец и брат получили сан патрициев, причём отец стал первым членом сената. Не оказался обделённым и брат: ему было даровано всё имущество Марцелла, брата императора Юстина II, равное состоянию целого царства. Зять императора Филиппик занял пост комита экскувитов и получил в собственность великолепный дворец. Вдовая сестра царя Феоктиста также получила дворец, принадлежавший некогда префекту претория, служившему при императоре св. Юстиниане Великом. Двоюродный брат императора св. Маврикия Домициан, бывший епископом города Мелитены в Армении, также стал влиятельным лицом при дворе, и его советы по делам вероисповедания царь считал самыми дельными[446]. Степень влияния епископа характеризует его смерть. Когда Домициан умер, его погребли в храме Святых Апостолов, где покоились царственные персоны, отпевал его сам патриарх в присутствии всех членов сената[447].
Родной город императора также получил щедрое вспомоществование из государственной казны. Император направил на родину художников и архитекторов, богато украсил главный храм города, заказал множество золотых и серебряных сосудов и устроил киворий с драгоценными шелковыми покрывалами, аналогичные тем, какие находились в храме Св. Софии в Константинополе. Были заново отстроены и стены города. И хотя на следующий же год землетрясение буквально стёрло Арасвисс с лица земли, царь удвоил субсидии и всё восстановил вновь[448].
Конечно, такое расточительство, помноженное на трудности казны, вызвало некоторое неудовольствие в народе. Император экономил буквально на всём, включая армию, а также отменил многие традиционные торжества и увеселительные мероприятия.
Взойдя на трон, он не установил, как его предшественники, льгот по налогам и не простил недоимок в бюджет. И единственное крупное мероприятие, ознаменовавшее начало нового царства, заключалось в строительстве нового водопровода в столице. Нет ничего удивительного, что уже вскоре св. Маврикия стали называть «скрягой» и «скупцом».
В 582 г. случилось два больших бедствия в Константинополе: в апреле случился пожар, а в мае произошло ужасное землетрясение. Но затем судьба вроде бы начала проявлять благосклонность к царю. После положенного траура по покойному императору Тиверию св. Маврикий пышно отпраздновал своё бракосочетание с его дочерью Константиной. Венчал новобрачных патриарх Константинопольский св. Иоанн Постник, здесь же присутствовали отец и мать императора. Церемония прошла в замечательном дворце, носящем название «Августея». Все высшие сановники Римской империи собрались здесь в парадных одеждах и пели гимны молодым. Молодая царица под рукоплескания вышла навстречу супругу в замечательных одеждах, украшенных драгоценными камнями. Под восторженные крики толпы царь и царица выпили вино из одного кубка. Во всех домах по приказу царя происходили пиры, оплаченные за его счёт. Вся столица в течение 7 дней справляла царский праздник и украшалась. «Везде была роскошь золотых украшений — вещей, которые прежде были спрятаны по домам. Для каждого желающего услаждать свои взоры были зрелища». Это событие имело чрезвычайный для константинопольцев характер, поскольку со времён императора св. Феодосия II Младшего, то есть больше 160 лет, столица не видела царских свадеб. Император на этот раз явил неслыханную щедрость, поэтому склонный к перемене настроений народ благословлял его и прославлял[449].
А уже через год, 26 сентября 585 г., у царственной четы родился наследник. Это яркое событие, неизменно придающее стабильность политике любой царственной фамилии, тем более было приятно византийцам, что со времён императора Аркадия Империя не знала полноценных наследников престола. Вспомнив на радостях об этом историческом факте, счастливый отец назвал своего сына Феодосием в честь императора св. Феодосия II Младшего. Его радость разделял и простой народ, среди которого упорно ходили слухи о том, что вокруг императора зреет заговор недовольных его правлением лиц. Когда весть о рождении наследника разнеслась по городу, народ собрался на ипподроме и оттуда радостно приветствовал императора криками: «На счастье Бог дал тебе сына! Ты нас освободил от рабства многих!»[450]