- Не желаем переходить в регулярну часть!
- Не желаем!
Начальник штаба X армии Черемисов, румяный, высокий мужчина лет тридцати пяти, одетый в защитный френч, опоясанный боевыми ремнями, стоя за столом, внимательно и спокойно оглядывал взволнованных, покрасневших от негодования, шумевших партизанских командиров. Он отлично понимал их настроение. Ясно, командирам партизанских отрядов, привыкшим к вольнице, не легко будет согласиться с переходом к железной дисциплине и слаженной организационности регулярной войсковой части.
- Товарищи! - крикнул Черемисов. - Если мы будем все так разом кричать и шуметь, то мы ни о чем не договоримся... Прошу выступать в порядке очереди. Кто возьмет слово?
- Можно мне сказать, - попросил слова Буденный, также присутствовавший на совещании.
- Пожалуйста, товарищ, - сказал Черемисов. - Прошу.
- Мне, товарищи, стыдно за вас, - сказал Буденный, обращаясь к притихшим командирам. - Что вы устроили тут такую ярмарку?.. Шум и крики, как в цыганском таборе... Если б вы были анархистами, то тогда понятно, но вы ведь большевики. Вот вы сейчас кричите, возражаете, не хотите влить свои отряды в регулярные части Красной Армии. Почему? По каким причинам?.. Не хотите оторваться от подолов своих жинок...
Взорвался смех.
- О це ты правду кажешь, Буденный, - под хохот своих товарищей выкрикнул кто-то. - Воно же слаще воеваты с жинкой на кровати, чим в поле с беляками...
- Вот и я об этом говорю, - продолжал Буденный. - Разве ж мы победим белогвардейцев, если не все вместе будем воевать с ними? Никогда не победим... Товарищ Черемисов правильно предлагает нам объединиться под одно командование. Очень правильно! Когда мы объединимся, то станем в тысячу раз сильнее, и как только мы перейдем в регулярную армию, так сейчас же всех нас зачислят на армейское денежное и продуктовое довольствие. Будут снабжать обмундированием и оружием. А если мы будем воевать по старинке, по-партизански, то кто же нас будет снабжать?..
- У белых будемо отбивать! - крикнул из толпы командиров чей-то не совсем уверенный голос.
- Я знаю, Куценко, как ты отбиваешь трофеи, - засмеялся Буденный. Однажды белые так за тобой гнались, а ты так от них тикал, что последние штаны потерял.
Командиры захохотали:
- Це ж правда истинная!.. Куценко так от билых тикал, що с него шаровары соскочили... Хо-хо-хо!..
- Товарищ Буденный правильно говорил здесь, - снова обратился с речью к партизанским командирам Черемисов. - Воевать дальше по-партизански нам нельзя... Пришла пора сколотить крепкую, сознательную, дисциплинированную Красную Армию...
Большинство командиров согласилось объединить свои отряды.
Все эти партизанские отряды вскоре были сведены в 37-ю стрелковую дивизию. Начдивом был назначен один из командиров партизанских отрядов некто Шевкопляс, солдат в прошлом.
Прощаясь с Шевкоплясом и Буденным, Черемисов сказал:
- Поеду в Царицын, доложу обо всем Реввоенсовету. Думаю, что товарищ Ворошилов да и все остальные будут довольны организацией дивизии. Мне кажется, что, возможно, к вам еще кто-нибудь из Реввоенсовета приедет, посмотрят, как вы тут воюете... Возможно даже, что приедет сам командующий армией товарищ Ворошилов...
- Хорошо было бы, если б приехал товарищ Ворошилов, - проговорил Буденный. - Вы скажите товарищу Ворошилову, что мы его просим приехать.
- Хорошо, товарищ Буденный, передам вашу просьбу, - пообещал Черемисов, пожимая ему руку. - Я думаю, что товарищ Ворошилов приедет к вам.
XI
Из рассказа Нади да и намеков отца Прохору стало понятно, что против его отряда что-то замышляется. По-видимому, как проговорился отец, брат Константин подошел с значительным отрядом белогвардейцев к станице и готовится захватить ее.
"Шалишь, голубчик, - думал Прохор, - впросак мы не попадемся. Сумеем дать отпор".
Прохор подготовился к встрече белых: на подступах к станице стояли заставы, по дорогам двигались разъезды; разведчики часто уезжали верст на пятнадцать-двадцать от станицы и не видели белых. "Где же Константин со своим отрядом?" - недоумевал Прохор.
Убедившись в связях Свиридова с Константином, Прохор решил арестовать его и послал к нему с этой целью Сазона Меркулова с двумя красногвардейцами. Но они вскоре вернулись ни с чем.
- Убег Максимка, - угрюмо заявил Сазон.
- Как - убег? - поразился Прохор.
- А очень просто, - невозмутимо стал объяснять Сазон. - Шагнул одной ногой, а потом другой - и скрылся...
- Брось дурачиться! - прикрикнул Прохор. - А где Адучинов?.. Звонарев?..
- Адучинов тоже убежал, а Звонарев в ревкоме.
- Какой же я дурак! - хлопнул себя по лбу Прохор. - Прошляпил. Надо бы его раньше арестовать. Как же это получилось?
- Не знаю, - ответил Сазон.
- Да я тебя не спрашиваю. Пошел ты к черту... Почему ты не арестовал Звонарева?
- Не за что.
- Как - не за что?
- А за что его арестовывать? - пожал плечами Сазон. - Парень он неплохой... ни в чем не виноват.
- Брось рассуждать, - вскипел Прохор. - Веди его сюда!
- Слушаюсь! - козырнул Сазон и, крутнувшись, зашагал к правлению, в котором теперь разместился ревком.
Вскоре он привел растерянного Звонарева.
- Здорово, односум! - приветливо поздоровался он с Прохором, протягивая руку.
Прохор взглянул на Звонарева. Лицо у того было такое открытое, простодушное, что, казалось, заподозрить его в чем-нибудь злостном никак было нельзя.
- Здравствуй! - пожал его руку Прохор. - Где Свиридов?
- Черти его знают, куда он девался, - в недоумении пожал плечами Звонарев. - Понятия не имею, куда они с Адучиновым девались... Позавчера еще пропали. Мне ничего не сказали... Может, на хутора какие с проверкой поехали. Да лошади наши все на месте... На чем они поехали, шуты их ведают.
Прохор следил за выражением лица Звонарева. Но тот держался так естественно и просто, что подозрений никаких не вызывал. Видимо, он и в самом деле ничего не знал о Свиридове. Вряд ли он мог так искусно притворяться.
- Ну ладно, - сказал Прохор, - выясним. Кто замещает Свиридова?.. Ты, Звонарев?
- Приходится мне, - ответил тот. - Кто ж будет? Ведь я как-никак, а член ревкома... Вот только человек я несведущий, многому ума не могу приложить... Подождем Максима, а ежели он скоро не явится, то, Прохор Васильевич, прошу, избавь меня от этого дела... Ну какой из меня работник ревкома? Когда меня назначали на эту должность, я Христом-богом умолял, просил, чтоб меня оставили в покое... Так и слушать не хотели, говорят, послужить надо народу... А сейчас создалось такое положение, что и не знаешь, что надобно делать. С окружной властью никакой связи нету... И я не знаю даже, кто сейчас в Великокняжеской - белые или красные...
- Ладно, Павел, - пообещал Прохор. - Поработай еще немного... Соберем съезд, соберутся делегаты со всей станицы и изберем Совет новый...
- Когда это будет? - уныло спросил Звонарев. - "Кукушечка куковала, не знала про чего..."
- Скоро. Вот подуправимся с делами.
- Не хочу, Ермаков, ей-ей, не хочу! - горячо заговорил Звонарев. Больно уж ответственность большая. Ты лучше запиши меня в свой отряд... Я с большой охотой запишусь к тебе...
- Нет, Звонарев, в отряд ты всегда успеешь записаться, а вот станица без власти не может ни на минуту оставаться...
Несколько дней в станице было спокойно. Разъезды, выезжавшие верст за двадцать, по-прежнему нигде белых не видели. Так прошло еще несколько дней. Но однажды ранним утром вдруг за станицей послышалась беспорядочная стрельба, Прохор спал на диване в учительской школы, превращенной в штаб отряда. При первых же выстрелах он вскочил с дивана и начал торопливо одеваться.
На полу, на разостланной попоне, разметавшись от духоты, спали его ординарец Сазон Меркулов и Дмитрий Шушлябин.
- Сазон, коня! - крикнул Прохор.
Но Сазон, сладко всхрапнув, повернулся на другой бок, даже никакого внимания не обратив на приказание командира.
- Коня, черт! - в ярости взревел Прохор и с силой толкнул Сазона ногой в бок. - Вставай!.. Живо!.. Вот захватят тебя белые, к черту порубают!.. Вставай, Дмитрий!
- А-а?.. - вдруг, как ужаленный, привскочил Сазон.
- Белые? - крикнул Прохор. - Слышишь, стрельба какая!
Сазон прислушался, проворно поднялся с постели и надел сапоги. Вопросительно поглядывая на Прохора, поспешно одевался и Дмитрий Шушлябин. Прохор посмотрел на Сазона, тот вздрагивал.
Не желая, чтобы подумали, что он трусит, Сазон, щелкая зубами, выдавил:
- Н-навроде что-то холод-новато.
- С ума ты сошел!.. - усмехнулся Прохор. - Духота, хоть рубахи выжимай... а тебе холодно... Трусишь, проклятый, трусишь... Только что стрельбу услыхал, а уже затрусил. Что ж из тебя будет, когда в рукопашную придется сойтись, а?.. Эх ты! - с презрением кинул ему Прохор.
- Я трушу? - даже присел от обиды Сазон. - Я?.. Ну ладно, я ж те покажу, какой я трус... Я те покажу!..
- Ладно. Седлай вот лучше коней быстрее.
Сазон, на ходу накинув ремень шашки через плечо, побежал выполнять приказание.
Прохор велел Дмитрию разбудить красногвардейцев, спавших в классах.
- Пусть приготовятся и ждут моих приказаний, - сказал он.
- Готовы лошади! - крикнул с улицы Сазон.
- Ты будь здесь, - сказал Дмитрию Прохор. - Если для чего понадобишься, я тогда скажу...
Повесив бинокль на грудь и взяв плеть со стула, Прохор вышел на крыльцо. Сидя верхом на своей лошади, Сазон держал в поводу прекрасного высокого лысолобого жеребца светло-рыжей масти. Жеребец, стоя на своих тонких, словно выточенных, стройных ногах, нетерпеливо стучал правым копытом, словно требуя скорее ехать. На восходящем солнце конь отливал золотом. Умными глазами он покосился на Прохора.
Прохор хотел было уже сбежать с крыльца и сесть в седло, как вдруг увидел быстро мчавшихся по улице всадников. Он задержался, дожидаясь их.