Порыв ветра зашумел и унесся прочь. Старая верба, стоявшая у ворот, как в ознобе задрожала. Сверкнула далекая молния. Грохнул гром с такой силой, словно туча раскололась пополам.
- Бабуня, - пропищал маленький Леша, прижимаясь к бабкиным ногам. Кто это там так страшно гремит?
- Илья пророк на огненной колеснице поехал.
- Это он колесами стучит?
- Да, внучек, колесами.
- А-а, - сообразил мальчик. - Это он, бабуня, должно, по мосту поехал...
- Верно, деточка, верно.
- А куда он поехал?
- К богу, внучек.
- Зачем?
- Рассказать богу, как мы тут, на земле, грешные люди, живем.
Мальчик задумался.
На мгновение в природе вдруг снова все замолкло. Наступила настороженная тишина. Лишь откуда-то справа слышался нарастающий шум. Сначала по двору застучали редкие крупные капли дождя, потом хлынул ливень. Все торопливо побежали со двора в сени. Крутившийся у крыльца пес, сопровождаемый хохотом ребятишек, ошалело помчался под сарай. Взволнованно хлопая крыльями и встревоженно кудахча, суетливо забегала по двору наседка с цыплятами. С отчаянным писком они катились за ней желтыми клубочками...
Наконец наседка забежала под сарай, уселась в Гнездо и, не переставая кудахтать, гостеприимно и широко, как бурку, распахнула крылья. Птенцы с писком покорно юркнули под теплые материнские крылья. Но один цыпленок отстал от наседки. Отчаянно попискивая, он тщетно метался в поисках исчезнувшей матери и, не найдя ее, захлестнутый дождем, слабо трепыхая крылышками, присел у кочки.
- Матерь божья! - всплеснула руками Анна Андреевна. - Цыпленок-то!
И, повязав крепче платок, она решительно ринулась на помощь злополучному птенцу.
- Куда тебя нелегкая понесла? - проворчал Василий Петрович.
Анна Андреевна, бережно подхватив цыпленка, отнесла его к наседке и сунула ей под крыло.
- Божья тварь, - прошептала она. - Жалко...
Дождь шумел, лил потоками. Семья Ермаковых в дверях сеней с радостным любопытством наблюдала за ливнем:
- Боже ты мой, благодать-то какая! - с восторженным изумлением глядя на разразившуюся стихию, шептал Захар.
Василий Петрович внимательно посмотрел на сына. В глазах Захара блестели слезы. Старик покачал головой.
- Немножко запозднился дождичек-то, - сказала Лукерья. - Пораньше б...
- Ничего, - проговорил Василий Петрович. - И этот дождь кстати, на пользу пойдет... Особливо для огородов.
Анна Андреевна, успевшая уже переодеться в сухое, вышла из хаты.
- Что ж, отец, - взглянула она на Василия Петровича, - будем вечерять, что ли?
- Можно и повечерять, - согласился старик. - Пойдемте.
Все вошли в хату, вымыли руки, помолившись богу, чинно расселись за столом. Все делалось без лишней суеты, молча, спокойно. Сам хозяин садился за стол последним. Он, по обыкновению, долго и набожно молился перед иконами, шепча молитвы, крестясь и низко кланяясь.
Василий Петрович с детства был религиозным. Он считал необходимейшим условием своей жизни соблюдать все церковные и домашние обряды; в таком же духе воспитывал и свою семью. Василий Петрович верил в существование божественных сил, в загробную жизнь, страшно боялся попасть в ад, а поэтому старался жить праведной жизнью, меньше грешить, соблюдал посты, не сквернословил, даже не курил. Единственной слабостью его было - иногда любил выпить. Но это он не считал за большой грех.
- Сам Иисус Христос в Кане Галилейской пил вино, - оправдывал он свою слабость.
...Бурная ночь спустилась над станицей. Старая верба у ворот, раскачиваемая порывами ветра, жалобно стонала, скрипела. Потоки воды хлестали в окна. Семья Ермаковых молча сидела за столом, ужинала. Маленькая пятилинейная лампа, свисавшая с потолка, тускло освещала сосредоточенные лица.
В хату вошла Лукерья, вся вымокшая, посиневшая от холода. С нее ручьями стекала вода.
- Мамаша, - сказала она, передавая свекрови ведро только что надоенного парного молока. - Возьмите вот, процедите, а я пойду в чуланчик переоденусь...
Пока семья готовилась ко сну, Василий Петрович ушел в горницу и, опустившись на колени, стал молиться, глядя на образа, перед которыми горела лампада.
- Батя, не помешаю вам? - сказал Захар, осторожно войдя в горницу.
Василий Петрович не ответил, продолжая молиться (не любил он, когда его прерывали на молитве). Захар покорно затих у двери. Дочитав молитву, старик, не поднимаясь с колен, повернул голову к сыну:
- Ну, что?
- Кто-то стучится в дверь, вас спрашивает, - сказал Захар. - Я побоялся открывать. Зараз такое время, еще прибьют...
- Меня спрашивают? - изумленно протянул старик и живо поднялся с пола. - Ну-ка, пойдем. Возьми на всякий случай что-нибудь в руки... шашку, что ли...
В сопровождении вооружившегося шашкой Захара Василий Петрович вышел в сени.
- Кто там? - крикнул он строго.
- Открывай, хозяин, - послышался из-за двери тихий голос. - Вымок весь... Мне надобно Василия Петровича.
- Ну, я - Василий Петрович. А что тебе?
- Открой, хозяин. Чего боишься? Ведь я один.
- А все же, чего Тебе надо-то от меня, а?
- Вот открой, тогда и скажу, - а потом, снижая голос почти до шепота, добавил: - От сынка твоего, полковника Ермакова Константина Васильевича, вестку принес... Открой!
"Ого! - радостно подумал Василий Петрович, - уже полковник. Надысь видал его войсковым старшиной, а ныне уже полковник".
- Зараз открою, - весело сказал он и откинул у двери засов.
Сверкнувшая молния осветила намокшую фигуру на крыльце, закутанную в брезентовый плащ.
- Входи! - коротко сказал старик.
Человек в плаще перешагнул порог, вошел в сени и сбросил с себя плащ.
Василий Петрович повел его в горницу, зажег светильник, закрыл плотно дверь на кухню и оглянул незнакомца.
Это был небольшого роста, лет тридцати, смуглолицый коренастый казак. На нем была надета защитная суконная гимнастерка с погонами приказного*. Широкие синие с красными лампасами брюки были вобраны в добротные, сильно выпачканные в грязь сапоги.
_______________
* П р и к а з н ы й - ефрейтор.
- Садись! - указал старик на стул.
- Спасибочка, - кивнул казак, причесываясь перед кривым зеркальцем, висевшим на стене. - Промок. Ну и погодка разыгралась... Может, конешное дело, и на урожай... Вам, старым людям, виднее...
- Должон быть урожай, - коротко сказал Василий Петрович. - Ну, сказывай, за чем хорошим пожаловал ко мне?
Казак сел на стул и вынул из бокового кармана гимнастерки конверт.
- Вот, сынок письмо тебе пишет, почитай.
Василий Петрович надел очки и, придвинув светильник, разорвал конверт, развернул письмо.
Константин просил отца связать посланного им казака Котова с Максимом Свиридовым, и только.
- За каким лядом тебе понадобился Свиридов? - строго посмотрел старик на казака.
- Надобно, хозяин, - уклонился от ответа казак.
- Нет, ты уж брось, не вывернешься, - сказал Василий Петрович. - Если уж сын доверил мне тайну, как связать тебя с Максимом, так, стало быть, ты и должон мне сказать, за каким таким делом Свиридов тебе понадобился... Говори.
- Не могу, отец, - отказался казак.
- Не можешь? - переспросил Василий Петрович. - Ну и иди тогда к лешему. Не позову Свиридова...
- Да как же так? - взмолился казак. - Да ежели я не повидаю Свиридова, так меня ж полковник могет за невыполнение приказа наказать. Нет, ты уж, папаша, будь добрый, позови его...
- Ежели скажешь зачем - позову. Не скажешь - не позову.
Вспотевший казак, видя упрямство старика, вынужден был кое-что сказать ему. Из его слов Василий Петрович понял, что Константин с полком находится сейчас недалеко от станицы. Не ныне-завтра он предполагает произвести налет на нее и захватить врасплох красных, находящихся в станице.
- А при чем же тут Свиридов? - спросил старик. - Ведь он же председатель ревкома у большевиков.
Казак снисходительно усмехнулся.
- Надо ж понимать, отец, он хоть и у большевиков служит, а душой-то наш. Мне надобно с ним обязательно повидаться. Ради бога, позови его. Да молчи о том, что я тебе говорил... А то ж, как прознает полковник, что я тебе сказал, так и мне и тебе будет на орехи...
- Ладно, не скажу, - проворчал старик и задумался.
Василий Петрович понял, для чего понадобился Котову Свиридов. Видимо, Свиридов здесь выполняет роль шпиона и сообщает Константину сведения о силах красногвардейского отряда, находившегося в станице. Одним словом, содействует его разгрому... Но командиром этого отряда ведь Прохор!.. Знает ли об этом Константин?..
Тут есть над чем призадуматься старику. На его глазах должна разыграться трагедия - битва между его сыновьями. Как же тут быть? Чью же сторону поддерживать? Кому сочувствовать?
Старик думал: "Константин - полковник. Чего доброго, генералом еще будет. Ведь это же наша гордость, гордость ермаковской семьи! Константин умный человек. Он за восстановление справедливости пошел. За благородных людей стоит, за генералов, за помещиков... А Прохор?.. Тьфу! Нечистый дух! - закипая злобой против младшего сына, мысленно ругается Василий Петрович. - Отцеотступник!.. Ишь, собрал голь перекатную и хочет с ними свою власть установить... Наказать!.. Наказать надо такого своевольника!.. Ишь ты, ведь связался с большевиками... Нет такому сыну прощения... Пусть с ним расправится Константин."
- Так что ж ты молчишь-то, хозяин? - спросил казак. - За Свиридовым, говорю, надо послать...
- Зараз пошлю, - сказал Василий Петрович и, встав, решительно вышел на кухню и послал Захара за Максимом Свиридовым.
IX
Рождался великолепный солнечный день. Воздух после дождя чистый и прозрачный, как хрусталь, был недвижим. Капли на листве переливались всеми цветами радуги. Уличные лужи курились лиловыми струйками пара. Пахло прогорклым кизячным дымом - бабы затапливали печи. С ревом и мычанием шла на пастбище скотина. По ясному небу торопливо куда-то мчались позолоченные, белые, как клубы свежего снега, пушистые и воздушные облака. Ныряя в облаках, радуясь солнечному обилию, с резким звоном резвились, кувыркались птицы.