– Признайся, от них исходит опасность? – забеспокоился король.

– Да. Но не для твоей жизни, а для твоего сердца. – Ответил друид.

– Сердца! – Конхобар от души рассмеялся. – Юноши не пробыли и одного дня в городе! Как они могут быть опасны в сердечных делах? После смерти жены я не взглянул ни на одну женщину!

Найси и Андле внимательно наблюдали за разговором короля и оллама, чувствуя, что они чем-то озабочены. Когда оллам снова задержал на них взгляд, юноши встали и поклонились ему. На сей раз, тот ответил лёгким кивком головы.

– Сдаётся мне, что оллам вовсе не рад нашему присутствию. – Решил Андле.

– У меня тоже создалось такое впечатление. – Согласился Найси. – Вряд ли мы сможем рассчитывать на его покровительство. Лучше нам вернуться с дружиной лэрда обратно в Дундалк.

– Пожалуй, ты прав…

Гости изрядно выпили тёмного густого эля, опустошив при этом не одно блюдо с запечённым лососем. Наконец дело дошло до инаргуала[24]. После первых же чаш, король потребовал, чтобы бард снова услаждал его слух песнями.

Федельмид сделал барду знак рукой и тот запел:

Неожиданно Конхобара охватила печаль.

– Неужели такие девы действительно живут в нашем мире, а не в Стране юности? – спросил он со вздохом.

Катбад, так и не притронулся к чаше с инаргуалом, предпочитая лёгкий медовый напиток. На протяжении всего пира он сохранял трезвость мысли, и слова короля несколько его насторожили.

– Сколько раз я повторял вам, повелитель: надо жениться. Увы, но жены не вернёшь, она – в Ивериад. Вы же должны думать о наследниках. Кому вы передадите трон Ульстер-Улады? А, если вашей бездетностью воспользуются враги?

– Ты прав, Катбад… – согласился Конхобар. – Тоска по жене не позволяла мне смотреть на других женщин и видеть их красоту. Я серьёзно задумаюсь над выбором невесты.

Катбад оживился.

– Моя племянница – диво как хороша. Недавно ей минуло пятнадцать, она вполне созрела, дабы возлечь с мужчиной на ложе и родить ему здоровых детей.

– Она действительно хороша собой? – поинтересовался король.

– Ты можешь увидеть её сам, если только пожелаешь…

– Хорошо, пусть будет так.

Федельмид прекрасно слышал разговор оллама короля. Но в его планы вовсе не входила женитьба Конхобара на племяннице друида: ведь у него самого была дочь навыдане. И по красоте она не уступала ни одной девушке в Ульстер-Уладе.

Воспользовавшись моментом, когда король, лэрд Фергус и их люди были уже достаточно разгорячены инаргуалом, он покинул пир и поднялся на второй ярус дома, где располагалась светёлка его дочери.

Девушка сидела за столом и смотрелась в серебряное зеркало. При появлении отца она поднялась и поклонилась, как и полагается воспитанной дочери.

Федельмид, молча, оценивающе взглянул на дочь. Та несколько смутилась.

– Отец, что-то не так? Почему вы на меня так странно смотрите?

– Потому, дорогая дочь, что пришло твоё время стать невестой короля.

Девушка вздрогнула.

– Но отец… Я боюсь его… Король старше меня почти на двадцать лет, вы с ним ровесники…

– Ха-ха! – рассмеялся Федельмид. – Не бойся! Девушки всегда боятся своих будущих мужей. С твоей матерью было то же самое. Ей едва исполнилось шестнадцать, когда ты появилась на свет.

Девушка опустила глаза в долу, дурное предчувствие не покидало её.

– Идём, я представлю тебя гостям. – Сказал Федельмид и ещё раз придирчиво взглянул на дочь. – Что ж, выглядишь ты ослепительно. Король не сумет устоять перед твоей красотой, свежестью и невинностью.

Федельмид взял дочь за руку, и они спустились к гостям.

Появление Федельмида с прекрасной юной девушкой произвело должное впечатление. Мужчины невольно притихли. Хозяин дома торжественно произнёс:

– Повелитель, позволь представить тебе мою дочь Эрмину.

Конхобар не поверил своим глазам: такой красоты он ещё не видел. Перед ним стояла стройная высокая девушка. Её длинные золотисто-рыжие волосы не были по обыкновению сплетены в косы, а струились золотым дождём по плечам и спине, достигая пояса. Её белая кожа казалась такой нежной, что невольно король почувствовал прилив желания – впервые за год, с тех пор как умерла жена.

Туника ярко-изумрудного цвета, расшитая золотой нитью, как нельзя лучше подходила юной прелестнице, оттеняя её большие серые глаза. Тонкий поясок, расшитый речным жемчугом и цветным бисером, перехватывал её стройную талию. С боку же на нём виднелся небольшой женский нож с ручкой, украшенной миллефьори. Словом, перед Конхобаром стояла та самая Дева, красоту которой ещё недавно воспел бард.

По правилам молодая незамужняя девушка не могла присутствовать одна в мужской компании. Поэтому, словно фейри из воздуха, появилась кормилица Леборхам, заняв место подле своей госпожи.

Конхобар рассматривал Эрмину несколько дольше, нежели это допускали нормы приличия. Ему никто не мешал. Федельмид прекрасно понимал: он достиг желаемого, король попал в ловко расставленные сети. Не пройдёт и года, как он станет королевским тестем. А это весьма щекотало его самолюбие.

Катбад едва сдерживался, дабы не воскликнуть: «Повелитель здесь всё подстроено!» Но он неимоверным усилием воли заставил себя сказать совершенно другое:

– Будь осторожен, Конхобар. Не забывай о моём предзнаменовании.

Но король не придал ни малейшего значения словам друида. Он был ослеплён юной прелестницей и желал поскорее уладить все формальности с её отцом.

Наконец девушка и кормилица сели за стол, служанка подала им медового напитка. Эрмина разволновалась: король не сводил с неё глаз. Она, пытаясь скрыть свою неловкость и смущение, несколько переусердствовала с хмельным напитком, отчего закружилась голова.

Леборхам, вскормившая девушка своей грудью, сразу же это заметила и подала знак Федельмиду. Хозяин дома принёс свои извинения королю, сославшись на то, что тот произвёл на Эрмину неизгладимое впечатление.

Безусловно, лесть была слишком явной. Катбад сидел молча, подавляя своё недовольство и крайнее раздражение. Зато король пребывал в прекрасном расположении духа.

– Что ты скажешь об этой юной прелестнице, Катбад? Она лучше твоей племянницы?

– Выбор за тобой, мой повелитель. – Коротко ответил оллам. – Но меня не покидает предчувствие, что девушка не так проста, как кажется.

Конхобар встрепенулся.

– Не говори так! Она прекрасна и невинна! Согласись, ты прочил за меня свою племянницу, я же предпочту Эрмину.

– Ты волен поступать, как пожелаешь. Ты – король. – Сказал оллам и пригубил медовый напиток из серебряной чаши.

– Фергус! А ты что скажешь? – Конхобар обратился к своему сводному брату.

– Любовь, мой повелитель, это болезнь, которая травами не лечится. Если девушка тебе по нраву – женись!

Конхобар с благодарностью посмотрел на брата, в эту минуту он особенно нуждался в поддержке и одобрении.

– Сколько лет твоей дочери, Федельмид? – поинтересовался король.

– Четырнадцать, мой король. Через год она сможет стать женой.

– Год… – задумчиво повторил Конхобар. Желание сжигало его изнутри, ему вовсе не хотелось так долго ждать, но, увы, ничего не поделаешь. – Что ж… пусть будет год. Надеюсь, Федельмид, ты отдашь мне свою дочь в жёны? – спросил король, дабы соблюсти приличие в доме хозяина.