А перевод тем временем шел своим чередом. Текст распарывали и сгнивали наново:

– Помазание в Вифании и Вербное воскресенье, – сказал Кэлдер, сидевший во главе стола. – Триумфальный въезд. Лаже на осле… Пророчество Захарии. – Члены комиссии склонились над транскрипцией и переводом Лео. – Тут упомянута Мария? Тут так сказано?

– Текст поврежден. – Лео говорил едва ли не извиняющимся тоном, словно он нес ответственность за всякого рода дефекты. – Имя – если это, конечно, имя – начинается с буквы Мю. Мы с Давидом работаем над поврежденными буквами. Боже мой, нелегкая же это задача… Нелегко сохранять объективность.

– Кому нужна объективность, когда варвары уже у ворот? – спросил Кэлдер.

Давид покраснел.

– Они просто глубоко верующие люди, – возразил он.

– Твои дружки, не так ли?

– Люди, чьи убеждения я во многом разделяю. Нельзя же вот так взять и растоптать людскую веру.

– А кто ее толчет? Извини, Давид, но топчет здесь только Иешуа. – Кэлдер переключился с волнения коллеги на страницу, лежавшую перед ним. – Это, в некотором роде, акт неповиновения, бунт, верно?… Когорта «поражена». Потрясена, ошеломлена, какая разница?

– В оригинале используется слово ekplisso, – пояснил Лео– Оно многозначно. Когорта может быть «поражена» в буквальном смысле, оружием, а может – метафорически.

– Может быть, имеется в виду буквальное значение? Может, у Иешуа имелась в распоряжении целая армия, и они победили римский гарнизон, а уцелевших упрятали в башню Антония. Может, так оно и было…

В беседу вмешался еще один голос,· принадлежавший мужчине из Археологической палаты:

– Тут упоминается очищение Храма, совсем как в благовествованиях.

– Меня интересует одно: что это за «группа» ожидала Иешуа за городом? – Кэлдер, улыбаясь, взглянул на Лео. Белые, идеально ровные зубы, словно батарея спортивных трофеев на полке. – Такой себе ансамбль с саксофонами и прочим? – Атмосферу разрядил всеобщий хохот.

– Это слово strateuma, – сказал Лео. – Видите, вот транскрипция. Похоже, это все-таки strateuma, хотя буквы слегка повреждены. Если хотите, можете взглянуть на фотографии. Strateuma, как вариант – stratopedon. Strateumaточнее попадает в размер, но разница невелика. И значение – одно и то же.

– Но strateuma – это же не «группа», верно? – возразил Кэлдер. – Господи, это же «армия»! Этого Иешуа, черт его побери, сразу за городскими стенами поджидала целая армия!

– Возможно.

– Вполне возможно, согласен. А что означает «группа» в Новом Завете?

– Зависит от перевода.

– Естественно, это зависит от перевода. Лео, ради всего святого! Я знаю, что это зависит от перевода. Я не дурак.

– «Группа» – это обычно speira, которую я в этом же абзаце, чуть выше, перевел как «когорта». В принципе, когорта очень близка по значению.

– Значит, в одном абзаце у нас имеется два слова: армия и когорта. Заметный контраст, правда? Иисус, этот Иисус спугнул когорту. За городом его ждет целая, мать ее, армия. А это в значительной мере отличается от евангельской истории. Армия повстанцев. Галилеяне, полагаю. Это всего лишь гипотеза, но мне кажется, это были галилеяне. И он ждет, пока Сангедрин пригласит его войти, разрешит все там расхреначить – прости, Давид, не самое удачное словцо – и занять город.

– Это был бы точь-в-точь сценарий Еврейской войны, вот только случившейся на пятьдесят лет раньше.

– На тридцать три года раньше. Следи за хронологией. Если это у нас тридцать третий год нашей эры, то Еврейская война произойдет через тридцать лет. А этот Иешуа – не кто иной, как очередной честолюбивый вояка. По крайней мере, создается такое впечатление.

– Он мог не быть таким, а стать, – уточняет Лео. – Юдас подразумевает, что раньше он вел себя иначе.

– Конечно. Парень сильно изменился. Разумеется, он изменился. Власть развращает. Это нам известно. Меня интересует, чем же все закончилось…

– Последние две страницы оторваны от свитка, – сказал Лео. – И серьезно повреждены.

– Ну, давайте же это выясним. Мы уже на финишной прямой, и Лео – просто молодец.

Встреча подошла к концу, члены комиссии разошлись. Давид прошелся вместе с Лео по коридору к дверям архива.

– Мне это совсем не нравится, – сказал он. – Мне не нравится Кэлдер, мне вообще ничего не нравится.

– Многим людям придется пересмотреть свое отношение к этому. Включая Стивена Кэлдера.

– Он тебе и впрямь насолил.

– Он нервничает. И, что хуже, боится. – Лео придержал дверь, пропуская Давида в архив. Внутри привычно жужжал кондиционер. Кто-то сравнил царившую там атмосферу с коробкой длясигар, оснащенной увлажнителем. Это действительно напоминало хранение сигар: та же консервация растительных тканей, то же беспокойство насчет уровня влажности, та же угроза со стороны плесени и бактерий.

Они стали рядом и долго смотрели на свиток, лежавший в стеклянном футляре. Буквы, целые полки букв, колонны и шеренги, отряды и когорты, казалось, двигались, соблюдая общий ритм, словно кто-то выкрикивал команды и выстраивал войска. И они, вместе с буквами, маршировали к последнему, поврежденному участку свитка. Перевод был практически завершен.

– О чем же он нам поведает? – вслух недоумевал Давид. Он не ждал ответа и вместо этого с самым мрачным видом ушел в соседний кабинет в поисках какого-нибудь занятия. Лео нашел то место, на котором он остановился, и снова взял в руку карандаш.

У него уже выработался иммунитет к сюрпризам, он очерствел к драматичному резонансу, пронизывавшему свиток. «Гаф Шемен (арамейское слово: маслоотжимный пресс), – написал он в приложении, – становится садом Гефсиманским в евангельских источниках (ср. Матф. 26:36; Марк 14:32). Однако Юдас не уточняет, что это сад». За названием следовал поврежденный фрагмент, несколько строчек были абсолютно непонятны, пока текст вновь не обретал осмысленность:

– Ну, как дела? – спросил Давид, появившись в дверном проеме.

Лео пожал плечами. Ответить на этот вопрос он не мог.

– Тут есть кое-какие повреждения, тебе стоит взглянуть. Подозреваю, на этом наша работа окончена.

Давид перегнулся через плечо Лео, и тот вспомнил, как Мэделин точно так же смотрела через его плечо в Библейском институте в Риме. На одно мгновение, коварное и предательское, он ощутил мягкое прикосновение ее волос, почувствовал ее запах. Но Рим сейчас казался Лео таким же далеким, как и тем двум мужчинам, что встретились в оливковом саду. Далекая, смутная угроза…