—  

Наверное, приговорил к расстрелу.

—    

Если бы! Ему дали всего лишь восемь лет лишения свободы. Но это ещё не всё: «героя страны» через пять ме­сяцев после осуждения президент своим указом помиловал. Теперь Коля Чернов, наученный «строгостью наказания», и ему подобные будут знать, как предавать Родину. Ну как, здорово его покарали?

— 

То, что ты мне сейчас сказал, не понт?

—  

Какой к хренам понт, сущая правда, написанная в «Российской газете». Я тебе говорил раньше, что надо газе­ты читать, тогда и кругозор будет шире.

— Он мне сейчас сто лет не нужен. Буду я себе такой подлянкой нервы трепать. Как же так получилось, что пре­зидент страны такой указ подписал?

— Какой-то чиновник за взятку, а может быть, по ини­циативе всё той же иностранной разведки подсунул прези­денту бумажку. Тот в свою очередь, не читая, подмахнул. Другого объяснения такому феномену я не вижу.

—  

Выходит, что так. Но если сволочной чиновник своей подлянкой подвел президента под монастырь, то президент так должен его проучить, чтобы сволочным чинушам не за­хотелось идти по стопам такого шакала.

—- Хрен его знает.

—  

А разве чиновник, допустивший такую подлость и предательство наших интересов, не был наказан?

—  

В газете о том ничего не сказано.

— У нас всегда так. Только констатируют выявленные факты разного бардака в стране, а какие меры были приня­ты властью к недопущению подобных ляпсусов, забывают писать. Вот почему я принципиально не читаю никаких га­зет. Зачем себя лишний раз расстраивать.

—Так вот, Ричард Простон попросил меня помочь ему укрыть своего зятя в нашей «демократичной» России.

—  

Какой же ты подготовил ему ответ?

—   

Мы согласны его принять с женой. Они будут жить в Екатеринбурге, где могут заняться бизнесом. В Москве или Санкт-Петербурге им оседать нельзя. В этих городах много разных посольств, представительств, иностранцев. Могут случайно опознать зятя нашего друга, да и Интерпол не дремлет. Чтобы мне не лететь к Ричарду Простону со своей информацией, ты бы её не взялся ему передать?

—  

Без проблем, —- заверил друга Лесник, —- Ну а ты сам чем тут занимаешься, — переходя к новой теме разговора

поинтересовался он у Душмана.

— 

О, я сейчас многим кручу. Даже фарцую.

—   

По-мелкому или по-крупному? Хотя, конечно, по- мелкому фарцевать тебе уже здоровье не позволяет.

— 

Очень денежные мужики с юга попросили меня ску­пать для них валюту в столице.

—    

Какая необходимость им просить тебя об этом? Её сейчас во всех городах продают.

—  Где бы баксы не продавались в стране, а в столице их продажная цена всегда ниже, чем в других городах. Поэто­му, покупая баксы у меня и продавая их дороже у себя другим оптовикам, они здорово навариваются на разнице в цене, и, безусловно, делятся со мной своими барышами.

—  

Ну и каков у вас оборот в месяц?

—  

Бывает до нескольких десятков арбузов.

—   

Звучит! — уважительно заметил Лесник, — Они за баксами к тебе на тачках приезжают или ещё как?

—  

Прилетают самолётами!

—  

Менты в аэропортах не могут накрыть их с баксами и изъять? Из-за них можно надолго подзалететь к хозяину.

— 

У них во всех аэропортах всё куплено и прихвачено. К тому же это их проблемы, а не мои.

—    

Не скажи. Если их, не дай бог, когда-нибудь повя­жут менты, которых они не успели купить, то они могут по­тянуть и тебя за собой, — сообщил Лесник Душману эле­ментарную истину, известную всем, кто занимается пре­ступным бизнесом.

—  

Ты меня, сват, обижаешь. Я уж не тот Душман, ка­ким ты меня знал тридцать с лишним лет тому назад, Я те­перь своими руками даже задницу себе не вытираю. На все у меня есть свои люди. Скупкой валюты у меня занимается Арбат со своим помощником. Я только наблюдаю за ними со стороны, чтобы не было никакого обмана, и получаю чистый барыш.

—  

Ну, если так, тогда другое дело, —- произнес Лесник.

—  

Это я тебе рассказал о своем неофициальном бизне­се, но у меня еще и официальный есть! И это помимо рес­торана и гостиницы.

—  

Что за дела?

— Открыл казино с учебным центром. Дал ему назва­ние «Манелла», что в переводе с итальянского означает «ко­зырная девятка». Правда, получение лицензии на его от­крытие обошлось мне в круглую копеечку, но я не жалею об этих затратах.

—  По-моему, ты занялся не своим делом, — скептичес­ки заметил Лесник.

— Нет, сват, что ты! Нельзя судить, не разобравшись во всем этом хозяйстве. Давай вечером я тебя свожу в казино, расскажу, покажу, что почем. Ты лично убедишься, что это верный бизнес, и, может быть, сам решишься пойти по моим стопам, тем более, что тебе уже не придется повто­рять моих ошибок. Я ведь на них здорово научился, могу их преподавать!

— Я вижу здорово тебя захватило и увлекло твое дети­ще. Ишь как раздухарился!

— Да ты сам посуди! Как бы игроки не играли, какие бы они выигрыши не получали, правила предусматривают перевес прибыли казино в семь-двенадцать процентов. То есть, я на законном основании поставлен перед игрок-ом в выигрышное положение самими правилами игры.

—  

И кто-то идет на это? Что за тупари?

—   

Еще как идут! Иначе ведь казино станет убыточным, и мне будет нецелесообразно его содержать. Я же еще до­лжен платить налоги, содержать обслуживающий персонал, устраивать у себя разные шоу, чтобы привлекать к себе кли­ентов. Приходится даже содержать гарем проституток, ко­торые ловят в городе денежных тузов и, соблазняя, приво­дят их в казино раскошелиться.

—  

Интересная вещь, расскажи-ка мне поподробнее.

—  

На хрена тебе эта сказка под паром в бане. Вот вече­ром пойдем, там на месте мне легче будет говорить и пока­зывать, а тебе полезнее — позырить и

помацать.

Пойдем еще разок на прощанье попаримся и двинем домой. Все — ве­чером веду тебя в свое казино! Гулять будем по-черному!

Завершив в предбаннике за столом обмен информа­цией, они, уже в который раз надев на головы береты, а на руки — перчатки, вернулись в парную. Не рискуя подни­маться на самую верхнюю полку, они расположились по­зицией ниже и стали по очереди обрабатывать друг друга березовыми вениками, периодически погружая их в тазики со специальным раствором. Вот почему приятный запах эвкалипта витал по всему пространству парной.

Если где-нибудь на улице внешность этих двух стариков вообще не привлекла бы к себе внимания незнакомого про­хожего, то здесь, в бане наколки на теле Лесника насторожи­ли бы любого постороннего наблюдателя, а специалисту мог­ли бы о многом рассказать. По всей его спине раскинулось изображение собора со множеством куполов, по числу кото­рых можно было определить, сколько раз Лесник подвергал­ся лишению свободы за совершенные преступления. После покаяния в соборе и очищения перед батюшкой он поручил художнику на куполах своего собора дорисовать и выколоть христианские кресты. Это не было данью какой-то моде, это был жизненно важное решение, серьезный поступок: если раньше Лесник, совершая преступления, шел к осуществле­нию своей цели, не уважая и попирая действующий в стране закон и не признавая христианской заповеди «не убей», то теперь он мог добиваться реализации своих планов только без пролития чужой крови.

На груди у него был изображен череп, пронзенный кинжалом, обвитым змеей с короной на голове. Здесь же были старательно выколоты крылья, роза, деньги и карты.

Все это вместе взятое обозначало символ удачи вора в зако­не. Так как наколки на теле Лесника были выполнены дав­но, то они потеряли свою первоначальную яркость синего цвета и несколько поблекли.

Сундук, или просто бывший зек, не являвшийся вором в законе, не имел права делать у себя на теле по своей прихо­ти такую наколку, потому что за подобную вольность воры могли с него сурово спросить. И платой за нарушение воро­вского закона могла быть жизнь самонадеянного сундука.