—  

Понял!

— 

Ты согласен смириться с моим решением или дума­ешь оказать мне сопротивление.

—   

Я подчиняюсь твоему решению. Кто вместо меня теперь будет руководить братвой?

—  

Угрюмый!

—  

Это тот, кто сегодня приезжал ко мне от вас?

—  

Он самый.

—  

Интересно, чему он нас может научить, кроме убий­ства?

—

Ты, Лука, молод и многого не понимаешь. Угрюмый чтит наш закон, а значит никогда не совершит те ошибки, которые ты так быстро наделал за несколько месяцев свое­го правления. Мы, воры, связаны между собой невидимы­ми нитями. В трудную минуту поддерживаем друг друга. То кому-то кого-то приходится укрывать, то поддерживать баб­ками, то для сильно наследивших, которым вышка грозит и менты сели на хвост, достаем путевые ксивы и переправ­ляем за кордон. С помощью Угрюмого вы сможете влиться в единую сеть нашего братства и будете жить подчиняясь нашим законам, а не отдельным умникам, вроде тебя. По­нял теперь, зачем я решил Угрюмого поставить над вами?

— Да!

—   

Тогда собери свою братву завтра утром в одиннад­цать часов, в модуле фермера Назарова. Ты его хорошо зна­ешь. Я туда со своими парнями тоже к этому времени под­ъеду. Придется промыть кое-кому мозги, заодно сообщу парням результат нашей договоренности с тобой...

Место предстоящей встречи воров подсказал Леселид­зе, который знал, что Назаров сотрудничал с Лукой, поль­зовался его поддержкой и покровительством.

—   

Скажи своим парням, чтобы в модуль с собой свои дуры не брали, так как приедут не на дело и не на охоту, а на собрание.

— 

Ладно!

Расставаясь с Лукой Лесник счел для себя возможным пожать на прощание руку своему недавнему противнику.

ГЛАВА

41.

ЛУКА

ПРИНИМАЕТ КОНТРМЕРЫ

Будучи

ранее несколько раз судим за совершенные пре­ступления и побывав в местах лишения свободы, Лука во время беседы с Лесником понял, что замахнулся на слиш­ком авторитетного вора, перед которым он просто безза­щитная букашка.

Если бы Лука знал, что компания «Гончаров-Шмаков и сыновья», в которую влился «Уникум», принадлежит та­кому вору, как Лесник, то, безусловно, он в конфликт с ним не стал бы вступать, и повел бы себя более дипломатично без грубых высказываний и оскорблений. Теперь же он не только был снят с бригадирства, но и был обязан подчинять­ся какому-то выжившему из ума старику-убийце. В том, что Угрюмый был ненормальным человеком, Лука не сомне­вался.

Решением Лесника он, разумеется, не был доволен. Если Лука не имел возможности вступить в борьбу с Лес­ником в открытую, то тайно выступить против него он счи­тал для себя прямой обязанностью.

Созвонившись со Скальпелем, который должен был ждать его телефонного звонка у себя дома, Лука один на своей машине поехал к нему. Подав короткий звуковой сиг­нал, он откинулся на сиденье и замер в ожидании Скальпе­ля. Тот, выйдя из своего дома, сел к нему в машину:

—   

Ну что скажешь, шеф? Как прошла твоя встреча с Лесником?

—  

Как я и ожидал, моя встреча с ним ничего хорошего нам не принесла. Будет совсем хана, если мы не помешаем Леснику осуществить его планы.

—   

Кто это мы?

— 

Ты и я!

— 

А кто еще нам будет помогать?

—  

Никто!

—     

Интересно, почему тогда ты именно меня выбрал себе в помощники?

—    

Потому, что не кто-то другой, а именно ты должен мне пятнадцать лимонов. Отдавать карточный долг святая обязанность каждого уважающего себя вора. Ты знаешь это или нет?

—  

Знаю!

—  

Как раз пришло время отдавать долги.

—  

Таких бабок у меня нет.

—  

Я знаю, но помочь тебе ничем не могу. Надо было о своих финансовых возможностях думать, когда садился иг­рать в карты без гроша в кармане. Теперь твое объяснение меня совершенно не колышет.

— 

Дай мне месяц времени, и я постараюсь с тобой рас­считаться.

—    

Не надо трекать попусту. Ты мой должник, значит, твоя жизнь принадлежит мне. Я тебе сейчас дам одно пору­чение, выполнишь его — и твой долг передо мной гасится автоматически.

—  

Что я должен сделать?

— 

Ликвидировать Лесника!

—  

Ты что, белены объелся! За него воры с меня шкуру снимут с живого, как с барана. Мне ж от их мести никуда не скрыться

—  

Ты прав, но только в том случае, если они узнают, кто так с ним поступил, но, кроме меня и тебя, об этой тай­не никто не будет знать. Я о ней, как и ты, буду молчать как рыба, поскольку, как и ты, несу за нее полную ответствен­ность перед ворами.

—  

Я отказываюсь от твоего предложения.

—  

А не пожалеешь? Ведь я имею на тебя все права. За­хочу, отдам тебя братве, чтобы они кодлой помяли «глину» у тебя в одном месте. Захочу жизни лишу. Выбирай, что тебя больше устраивает? Я так и слышу со всех сторон: «Скаль­пель стал голубым». Тебе не кажется, что ты сразу станешь романтической личностью. Может быть, кто-то из твоих недавних друзей изъявит желание на всю оставшуюся жизнь тебя «полюбить»...

—  

Кончай издеваться! Я согласен!

— 

С чем ты, уважаемый Скальпель, согласен?

— 

Завалить Лесника!

— Вот теперь я слышу голос мужчины, с которым при­ятно беседовать, — обнимая Скальпеля рукой за плечо, пох­валил его Лука, снимая с души часть проблем.

— Дура у меня есть, а как и где мочить Лесника не знаю.

—    

Не волнуйся, дорогой, я тебе в этой части помогу. Ты знаешь, где остановился в городе жить Лесник?

— 

У себя в гостиничном номере.

—   

Верно! Это восемнадцатый номер. И в него ты мо­жешь пробраться по пожарной лестнице и чердаку.

—

А вдруг люк с чердака в коридор будет закрыт на за­мок?

— 

Не волнуйся, замка там вообще не будет, — успоко­ил его Лука, — Усек, что я тебе сказал?

— Да!

—  

Рано к нему в гости не иди, пускай уснет. С сонным проще «беседовать».

— 

Ты меня будешь страховать?

—  

Нет!

—  

Почему?

—  

Пока ты будешь разбираться с Лесником, я хочу от­править Угрюмого нюхать ромашки из-под земли.

«Тоже работенка не из веселых», — несколько успока­иваясь от мысли, что не ему одному придется ночью риско­вать своей шкурой, подумал Скальпель.

ГЛАВА 42

.

ПОКУШЕНИЕ

В молодые годы, даже в местах лишения свободы, Лес­ник не замечал, как пролетала ночь, растворяясь в рассве­те. Не успевал он положить голову на подушку, чтобы пос­пать, как ночь заканчивалась и объявлялся подъем. Нужно было вступать в день, принимать его со всеми неприятнос­тями, радостями. Он иногда даже подозревал, что ночь во много раз короче дня. Но только убежденность в невозможности такого феномена вынуждала его отказаться от дурац­кой навязчивой идеи.

Достигнув семидесятилетнего возраста, Лесник в кор­не изменил свое стародавнее мнение. Теперь день ему ка­зался намного короче ночи. Если сейчас он часто не заме­чал мелькания дней, то долгие бессонные ночи и короткие часы сна превратили его в лунатика. Видать, в минувшие годы он проспал почти все отведенные природой ему на сон часы и теперь урывками использовал оставшиеся минуты своего запаса.

Едва уснув во втором часу ночи, Лесник проснулся от подозрительного шороха около входной двери в его номер. Он понял, что кто-то хочет тайно проникнуть к нему в ком­нату.

«Что за черт? Кому я так срочно понадобился? Кто же так подло хочет свести со мной свои счеты?» — подумал он, настораживаясь.

Так как недоброжелателей и личных врагов ему всегда хватало сверх меры, то развивать дальше свою мысль он не стал. Достав из-под подушки нож, который из всех видов оружия считал самым надежным, он, поднявшись с посте­ли, положил в нее свою одежду вместе с туфлями и накрыл все это одеялом. Проклиная темноту, он спрятался за ши­фоньером, из-за которого стал внимательно следить за даль­нейшими событиями.