Приезжали они в родительский дом летом в разные месяцы, поэтому для Лесника и его супруги Альбины Ил­ларионовны эти дни были насыщены праздниками встреч и приятным времяпрепровождением.

Дед с бабушкой уделяли внимание внукам, невесткам, зятю намного больше, чем родным детям. Такое отноше­ние к близким трудно объяснить, но каждый сможет его понять и почувствовать, когда сам окажется в положении дедушки или бабушки.

За три года до описываемых в романе событий Кон­стантин, прибывший с Регитой в гости к родителям, после нескольких дней отдыха завел с отцом серьезный разговор. Данной беседе предшествовали долгие размышления стар­шего сына Лесника. Из всех его детей Константин был единственным, кто видел и помнил, как судили отца, как после приговора его в наручниках посадили в «воронок» ра­ботники милиции и увезли в загадочную и непонятную для маленького ребенка неизвестность.

Для Константина не являлось секретом, каким обра­зом возник первоначальный семейный капитал. Он знал, его отец был медвежатником. Как многие дети, стремящи­еся заняться тем или иным видом спорта, он загорелся же­ланием освоить эту сложнейшую воровскую профессию. Он понимал, сколь редкой и престижной она считается в пре­ступном мире.

— 

Отец, как ты смотришь на то, что я попытаюсь при­обрести еще новые знания? — приступил издалека к беседе с отцом Константин.

—

Ты хочешь сказать, что с двумя дипломами и много­летней практикой все-таки местами пробуксовываешь на работе?

— 

Нет, у меня все путем, но знания человеку, по-моему, никогда не мешали.

— 

В этой части ты прав. Где и чему ты теперь пожелал учиться?

—

У тебя. Научи меня своему ремеслу.

— 

Какому?

— 

Медвежатника.

—  

Ничего себе толчки на старости лет приходится по­лучать от сына!

—

А что я тебе такого плохого сказал?

— 

С какой стати тебе в голову пришла эта блажь?

—

Ты же сам недавно говорил, что лишние знания ни­кому не помешают.

—

И сейчас могу это повторить, но только не такие, ка­кие ты хочешь получить от меня.

— 

Почему?

— 

С полученными от меня знаниями и проявившимся желанием применить их на практике, ты можешь загудеть к хозяину, а этого мне очень не хочется.

—

Я не собираюсь сидеть в тюрьме.

Мыс

Регитой пре­красно обеспечены, на кражу денег или драгоценностей из чужого сейфа меня совершенно не тянет.

—

Тогда зачем тебе наука медвежатника?

— 

Твое ремесло не должно пропасть после твоей смер­ти. Я его сохраню и передам дальше своему сыну.

—

А ему оно на кой черт?

— 

Чтобы он передал его твоему правнуку, которого еще нет. Тоже для сохранения. Но жизнь, как ты говоришь, сложная штука. Смотришь, для кого-то из нашего рода твое ремесло окажется не только любопытной семейной релик­вией, которую следует передать дальше по наследству, но и единственным способом спасения.

Задумавшись над словами сына, после минутного мол­чания Лесник решил кое-что уточнить:

— 

Ты мне обещаешь, что полученные от меня знания воровской профессии тебе не захочется применить на прак­тике?

—

Отец, разве когда-нибудь я тебя обманывал? Такого не было и не будет.

—  

В этой части ты у меня молоток, — по-родительски ласково похлопав сына по плечу, согласился Лесник.

— 

Ну, и каким будет твое решение?

— 

Насчет передачи моих знаний потомкам, как ты ска­зал, мысль толковая. Но вдруг тебе все же вздумается дурью маяться, вдруг ты начнешь колоть сейфы, как грецкие оре­хи, для развлечения, пока менты или копы тебя не залакшают?

—

Такой вариант я полностью исключаю.

— 

Почему?

— 

У меня сейчас в жизни есть все. Подумай сам, зачем мне идти на преступление? От добра добра не ищут.

— 

Если бы ты и завтра рассуждал, как сегодня!

—

Ты моему слову веришь, отец?

— 

Верю.

— 

Так вот, я даю тебе честное слово, что если даже и возникнет необходимость в использовании твоей профес­сии на практике, то я все равно не стану ее применять без твоего согласия.

— 

Я тебе, Костик, верю! — Так ласково тридцатичеты­рехлетнего руководителя солидной фирмы, кроме родите­лей, не звал никто. Константину Викторовичу было прият­но, что родители по-прежнему считают его ребенком, нуж­дающимся в их покровительстве, нравоучениях, а поэтому даже не пытался доказывать им обратное. — Ну что ж, на таких условиях я согласен передать тебе свои знания, — за­думчиво сообщил Лесник свое решение сыну, как бы еще окончательно не определившись.

В течение трех лет после состоявшейся беседы, когда Константин находил время и возможность приезжать в гос­ти к родителям, Лесник старательно, без утайки, передавал сыну секреты медвежатника и шниффера.

То, чему научил его Лапа, до чего он додумался сам, преодолевая возникающие сложности и ошибки, Лесник щедро дарил Константину. Он делился с ним информацией о сейфах различных фирм, знакомил с тонкостями секрет­ных замков, как они крепятся на дверках сейфов, каким способом и методом с ними лучше справиться в том или ином случае.

Передаваемые Лесником сведения Константин усваи­вал успешно и легко, чему удивляться не приходилось. Зна­ния, полученные в одном из самых престижных вузов стра­ны, М ВТУ имени Н. Э. Баумана, позволяли ему эффектив­но справляться с трудной учебой, чтобы стать настоящим медвежатником.

В процессе овладения новой, специфической профес­сией Константин еще больше стал уважать своего отца. Ока­залось, что он прекрасно разбирается не только

втом,

каким способом лучше всего вскрыть тот или иной сейф. Он мог часами говорить о свойствах металлов, объем его эрудиции по технологическим проблемам приводил Константина в восхищение. Он был горд, что у него такой умный отец.

Миновало три года обучения родительскому ремеслу. Лесник пришел к выводу, что этот процесс полностью за­вершен и наступила пора от теории переходить к практике.

Выпроводив жену и невестку с детьми отдыхать на пляж, Лесник решил устроить сыну экзамен на зрелость. Константин не знал о предстоящем испытании, тогда как отец к нему заранее тщательно готовился. С компрессор­ного завода в Геленджик он привез и поставил у себя в под­вале те сейфы, которые ему когда-то самому пришлось от­крывать, сдавая аналогичный экзамен Лапе. Но в дополне­ние к ним он притащил еще два сейфа, уже современных моделей, с более сложной конструкцией замков.

Когда Лесник с сыном спустился в подвал под домом и включил там свет, Константин увидел необычную картину: пять сейфов выстроились в ряд, как будто пять рыцарей в ожидании турнира.

Отдавая Константину кольцо со связкой отмычек раз­ной конфигурации, Лесник торжественно произнес:

— 

Давай, сынок, показывай отцу, чему ты у него на­учился. Начинай вот с этого пузанчика, — и показал рукой на металлический ящик, стоящий крайним с правой от него стороны.

Его Константин вскрыл, можно сказать, легко. Со вто­рым сейфом пришлось потрудиться дольше. Ас третьим он так долго возился, что уже и не надеялся его открыть, но и с ним ему наконец улыбнулась удача.

Четвертый сейф, несмотря на все старания, Констан­тин так и не сумел одолеть. Видя безуспешность своих по­пыток, растерявшись от беспомощности, он сконфуженно признался отцу:

— 

Не открывается, гад. Мне с ним не справиться.

Лесник, насаживая на лопату держак, примериваясь, как бы лучше выполнить свою работу, оторвался на мгно­вение, от этого занятия и произнес нравоучительно:

—  

Проще простого признаться в своей слабости. В моем ремесле надо быть одержимым.

— 

Тебе легко со стороны давать советы, а сам-то его сумеешь открыть? — спросил Константин отца.