Так им были переданы монеты советским специалистам Мору, Сельковскому, Лубовскому и другим. А эти «специалисты», воспользовавшись недостаточным таможенным надзором, увозили их за пределы Союза и обменивали на иностранную валюту. А оттуда везли валюту в СССР и здесь обменивали на ценные бумаги — сертификаты Всесоюзного объединения «Внешпосылторга». На эти сертификаты в специализированных магазинах в Москве и в Киеве приобретали наиболее дефицитные товары, которые затем сбывали за наши, за советские деньги. Создавался этакий круговой оборот.
При выездах за границу приобретались и спиртные напитки. При этом в ход пускались дорожные чеки Госбанка СССР. Так, например, некто Коваленко в самолете на дорожные чеки приобрел спиртные напитки и другие товары по базисным инвалютным ценам, введенным для сделок с иностранными фирмами. Делец Коваленко самолично присвоил себе право, которым монопольно владеет только наше государство.
В ходе расследования уголовного дела «коллекционеров» было установлено, что эти преступления стали возможными потому, что вопреки уставу Всесоюзного общества филателистов в Киеве стихийно возникла секция нумизматов. Члены этой самозваной секции, прикрываясь званием коллекционеров, занимались исключительно куплей-продажей марок, серебряных, золотых, платиновых монет, орденов и медалей.
Все эти жулики свили себе гнездо вокруг киевского магазина «Филателия». Бывший директор магазина Дубенец Григорий Матвеевич, заведующая отделом розницы Зубецкая Панна Ивановна за взятки продавали большие партии почтовых марок «коллекционерам», которые, в свою очередь, перепродавали их по завышенным ценам филателистам страны.
В то же время такие дельцы, как Гордин, Неелов и другие, получали контрабандным путем из-за границы почтовые марки, сдавали их для реализации через магазин «Филателия». Все участники таких операций наживали на этом солидные «комиссионные».
Дубенец и Зубецкая, кроме того, завышали цены на марки, которые передавались для продажи через киоски. Только таким способом ими было присвоено около восьми тысяч рублей. Узнав о предстоящей переоценке советских марок в сторону увеличения их продажной цены, Дубенец и Зубецкая похитили из своего магазина несколько тысяч марок, подлежащих переоценке, с тем чтобы потом пустить их в оборот. Не удалось: марки были обнаружены во время обыска на квартире Дубенца и конфискованы. Так же была конфискована большая партия таких марок, спрятанная преступниками в подполе магазина.
Преступная цепочка, связывающая дельцов-«коллекционеров», привела следователя и в Москву, на улицу Горького, 12, где помещается городское общество филателистов. К сожалению, и в большой семье столичных коллекционеров нашлось несколько грязных дельцов, таких, кто из хорошего, интересного увлечения, каким является коллекционирование, решил сделать бизнес, не гнушаясь даже самыми бессовестными способами делать деньги. Эти подонки могли торговать чем угодно и с кем угодно. Лишь бы иметь прибыль.
Вот некто Зидекель Юрий Саулович. Ему сорок лет. Инженер ремстройуправления треста «Лифтремонт». Государство выучило его. Чем он платит за это? Он приобрел двенадцатирублевую платиновую монету за сто пятьдесят рублей и тут же перепродал ее за двести. Купил золотую пятирублевую монету царской чеканки. В тот же день продал, положив в карман пятнадцать рублей. Путем обмена стал обладателем золотого ордена Станислава третьей степени, продал его на двадцатку дороже. Зидекель продал подданному Швеции Торнгрену восемь юбилейных русских рублей, получив за них сто шестьдесят американских долларов. Затем тому же Торнгрену продал около ста русских серебряных рублей и полтинников за двести долларов. При обыске у Зидекеля изъято две с половиной тысячи рублей советских денег и сто пять долларов.
Другой «коллекционер-любитель» Стещук Евгений Васильевич. Начальник лаборатории НИИ автоприборов. Весной 1968 года приобрел десятирублевую золотую монету Екатерины II, пятирублевую золотую монету Александра II, пятидолларовую монету США и две платиновые русские монеты, серебряный рубль Иоанна Антоновича и серебряный рубль Павла I. Все это втридорога он продал коллекционеру из Улан-Удэ.
Цинизму этих дельцов нет предела. Тот же Стещук делал бизнес... на орденах СССР. А через некоторое время он уже торговал фашистским знаком отличия «За 50 танковых атак».
Под стать Стещуку были и другие бизнесмены: электромонтажник Коротыгин Д. Г. студент московского пединститута Дулькин А. И.
В процессе следствия специалисты осмотрели «коллекции», собранные обвиняемыми Стещуком и Зидекелем. Собрание Стещука оценивается в сто тысяч рублей. В нем 4843 предмета — ордена, медали, монеты. Четыре из них платиновые (общий вес сорок граммов); сто тринадцать золотые (около килограмма); 1905 — серебряных (около тридцати килограммов).
В коллекции Зидекеля 2842 предмета на сумму в шестьдесят тысяч рублей.
Все эти ценности конфискованы и переданы государству.
Суд приговорил «коллекционеров»-бизнесменов к различным срокам лишения свободы.
Решением суда солдатская награда — Георгиевский крест была возвращена ее законному владельцу Сидору Ивановичу Петренко.
Оказалось, что «дядя Гриша», тот самый Г. И. Малашин, увидел в День Победы Георгиевский крест на груди старого солдата. Тотчас же прожженный спекулянт перевел это на деньги: получалась солидная сумма. Думать о том, что старик продаст свой орден, не приходилось. Оставалось одно: выкрасть.
Малашин избрал для этой цели Витьку, мальчишку с соседнего двора, который, как он знал, дружил с внуком Петренко. Витька за минимальную мзду — два мороженых и десять конфет «Мишка» — выкрал реликвию Сидора Ивановича Петренко.
Дед Петренко пришел получать «Георгия» со своим внуком Андреем.
— Как же так, — возмущался Андрей, узнав, где побывал за это время Георгиевский крест, — дедушка кровь проливал, а они торгуют...
— У этих выродков ни чести, ни совести, внучек, — ответил старый солдат, — они все это распродали и оптом и в розницу.
Начальник райотдела милиции объявил пионерам Андрею Петренко и Сергею Божко благодарность за проявленную бдительность и за помощь в разоблачении преступника.
СТАКАН ВИНА
В зале заседаний народного суда Советского района города Москвы слушалось необычное дело. Юрию Ивановичу Чуркину, водителю 18-го таксомоторного парка, 38 лет, и курсанту школы шоферов девятнадцатилетнему Игорю Мишакову инкриминировалось преступление, подпадающее под действие статьи 210 Уголовного кодекса РСФСР Чуркин и Мишаков систематически вовлекали к участию в пьянках двоих несовершеннолетних ребят — Сергея и Игоря Чуркиных. Сергею было тринадцать, Игорю — девять.
И вот сейчас они были здесь — и взрослые и дети.
— Батюшки! — ахнула сидевшая в зале старушка. Так это же их отец!
Да, Юрий Чуркин приходился родным отцом Сергею и Игорю. Виданное ли дело — спаивал своих малолетних детей! Как же это могло случиться?
Началось все так, как порой еще бывает, — со стакана вина, который Чуркин-старший выпил по случаю получки, потом — ради встречи с другом, а потом и просто так, без повода. В дружной до этого семье стали возникать размолвки, ссоры.
Нина Сергеевна пыталась образумить мужа, уговаривала, просила подумать о будущем двоих детей и о самом себе.
— Ведь ты шофер к тому же. Как же ты в пьяном виде сядешь за руль? — говорила она.
— Я за рулем не пью.
Возможно, что за рулем он действительно не пил: опасался, что совершит аварию, лишится прав. Однако дома, чувствуя безнаказанность, он стал пить все чаще и чаще, устраивал скандалы, пьяные дебоши.
Совместная жизнь с пьяницей и хулиганом становилась невыносимой, и Нина Сергеевна подала заявление на развод. Но Чуркина и это не остановило. Напротив, он все более и более опускался. После одного из скандалов, который устроил распоясавшийся хулиган, Нина Сергеевна вынуждена была обратиться за помощью в отделение милиции.