На этом история могла бы и закончиться, если бы быки, как говорится, трепались от себя. Но дело в том, что они были сотрудниками охраны фирмы «Буржа-недвижимость», занимающейся реставрацией, пере­стройкой и продажей зданий в Москве и предостав­лением в аренду строительной техники. Генеральный директор фирмы Аркадий Борисович Моторин приказал начальнику службы охраны Булату Тоболову выяснить все обстоятельства происшествия и позабо­титься, чтобы все получили по заслугам, пострадав­шие быки в первую очередь.

Тоболов вызвал команду Самосы. Они вошли в его кабинет с самыми неприятными предчувствиями. Вид шефа подтвердил их предчувствия. В глазах Тоболова ясно читался вопрос: «Вы решение моих проблем или сами проблема?» Такой вопрос обычно предшество­вал увольнению из фирмы.

Пытаясь оправдаться, Самоса и Рекс наперебой начали рассказывать историю, как они в свой закон­ный выходной поехали к корешу поохотиться на оле­ней. И вдруг из леса вылез совершенно беспредель­ный мужик — по их описанию, что-то среднее между Терминатором и Тарзаном — и набросился на «форд», пуляя по нему из немеряной пушки. Они самоотвер­женно пытались защитить машину, но, получив ране­ния, были вынуждены отступить.

Слушая изложение их эпопеи, Клубок очень пе­реживал, но, по обыкновению, молча. А Юрчила вти­хую старался откосить от друзей, всем видом показы­вая, что он «здесь только водила».

Тоболов с деловой невозмутимостью выслушал всю историю до конца.

— Ребята, я все понял, — сказал он наконец. — От­дыхайте, лечите нервы.

Считая тему исчерпанной, Тоболов в вертящемся кресле повернулся к маленькому столику, на котором у него стояла кофеварка, налил чашку кофе, медлен­но высыпал туда ложку сахара, задумчиво размешал, повернулся обратно к письменному столу и взглянул на подчиненных, как в первый раз увидел.

— В чем дело? Я же сказал, свободны.

— Как — совсем? — растерянно проговорил Са­моса.

— Булат, ну так дела не делаются! — сорвался Рекс. — Мы щас съездим, с ним разберемся. Мы ему рога посшибаем!..

— Никуда ехать не надо, — спокойно сказал То­болов, — а рога всем, кому надо, посшибают без вас.

— Если нас увольняют, тогда выходное пособие, — заявил Юрчила.

— Кто вам сказал, что вас увольняют? — поинте­ресовался Тоболов. — У вас неоплачиваемый бюлле­тень на три дня. А дальше я перевожу вас в Жулебино охранять бульдозеры на стройплощадке. На работу будете ездить на метро. А за «форд» с вас будут вычи­тать, как положено, не больше двадцати пяти процен­тов.

Выпроводив быков, Тоболов позвонил знакомо­му чину с Петровки и попросил выяснить, кто в под­московном леспаркхозовском поселке Ново-Троиц­кое мог круто разобраться с его людьми. Чин в свою очередь позвонил начальнику РУВД, который был на гулянке по случаю возвращения Шуракена. Тот отве­тил, что, похоже, знает, кто это, но на всякий случай сейчас проверит. Вскоре он перезвонил и сказал:

— Гайдамак Александр Михайлович, капитан спецназа, полгода как вернулся из загранкоманди­ровки.

— Армейский спецназ?

— Нет, госбезопасность.

С этой информацией Тоболов пришел к Моторину.

— Если бы парень был просто армейский, я бы ре­шил вопрос сам и не стал бы беспокоить вас, Аркадий Борисович. Но против бывшего Комитета я не могу ничего предпринимать без вашей санкции. У этих ре­бят очень сильны корпоративные традиции, да и свя­зи кое-какие еще работают.

— Хорошо, Булат, я подумаю. Когда будет реше­ние, я тебе сообщу.

Возмещение стоимости расстрелянного автомоби­ля было в какой-то степени принципиальным делом: лев должен защищать себя даже от мух. Причем воз­мездие должно быть истинно львиным, тогда на него поостерегутся нападать те, кто способен причинить настоящий ущерб. Но все же потеря довольно потре­панного «форда» была недостаточно серьезным осно­ванием, чтобы ввязываться в конфликт с непредска­зуемыми последствиями. Собственно личность капи­тана спецназа КГБ Гайдамака всерьез заинтересовала Моторина. У него была возможность получить инфор­мацию о Шуракене. Теперь, когда неприступная не­когда цитадель Комитета пала и, опозоренная, лежа­ла в развалинах, это оказалось намного проще, чем по­лучить сведения о собственности, принадлежащей некоторым видным политическим деятелям.

Силовое подразделение внешней разведки пере­стало быть сверхсекретным, о его ликвидации было объявлено в газетах в самых мажорных тонах. Это ре­шение президента было представлено как очередная большая победа демократических сил. Сотрудники подразделения именовались в текстах публикаций «головорезами КГБ» и «экспортерами революций». Но Моторина интересовало совсем другое. Пройдя уси­ленную физическую подготовку, сотрудники подраз­деления обучались приемам стрельбы из всех видов оружия, рукопашному бою, обращению со взрывчат­кой и технике ведения допросов. Некоторые из них говорили только по-русски и на одном из языков на­родностей СССР, другие свободно владели иностран­ными языками и чувствовали себя как дома в любой столице мира. Заполучить такого специалиста значи­ло приобрести собственную высококвалифицирован­ную разведку. Но все, с кем Моторин пытался связать­ся, наотрез отказались даже обсудить возможность сотрудничества. Они были раздражены, обижены, сбиты с толку, никому не верили и, что главное, пока не определили своего места в новой жизни. Находить их тоже было непросто. Но кто ищет, тот находит. В поле зрения Моторина попал Гайдамак — Шуракен. Он заказал и получил информацию о нем" и его на­парнике Егоре Осоргине, к сожалению числящемся в погибших.

Моторин вызвал Тоболова:

— Булат, съезди к Гайдамаку сам и очень вежливо пригласи приехать ко мне.

Шуракен принял Самосу и его команду за бан­дитов, что, впрочем, было нетрудно. Зная, что у это­го народа не в обычае что-либо прощать, он ждал, что в ближайшее время кто-нибудь обязательно явит­ся к нему разбираться. Поэтому, когда на его дворе появился стройный человек, похожий на молодого Аль Пачино, Шуракен даже не задал себе вопроса: кто бы это мог быть? За спиной Тоболова двигался телохранитель, как и он, одетый в дорогой костюм-тройку.

Шуракен выключил циркулярку, на которой ров­нял вагонку, но не сделал ни одного шага навстречу визитерам. Он был спокоен: когда намерены убить, то стреляют врасплох, в этом случае никакой профес­сионализм не спасет — людей, заговоренных от пули, не бывает, — а раз пришли говорить, то всегда есть шанс взять ситуацию под свой контроль. Пока он по­старался определить, не наблюдается ли в зоне такти­ческого взаимодействия других объектов, кроме тех двоих, которых он имел в поле зрения. Чувство про­странства у Шуракена было выработано специальны­ми упражнениями (одно из них заключалось в том, чтобы определить, есть или нет люди в абсолютно тем­ной комнате), но были такие элементарные и вполне объективные вещи, как поведение собаки и звуки: шорохи на уровне слуха кошки и даже писк злющих голодных комаров — все несло информацию. Судя по всему, визитеров действительно было только двое, кроме тех, конечно, кто остался в машине.

Тоболов не без удивления отметил, насколько фантазии Самосы и Рекса в описании их противника оказались недалеки от действительности. Высокая, мощная фигура Шуракена произвела на него впечат­ление. Куртка ярко-зеленого спортивного костюма — точно, Самоса упоминал именно такую упаковку — была расстегнута, под ней проступала скульптурная мускулатура груди и живота. Тоболов прикинул, что весит Шуракен не меньше сотни, при этом совершен­но не раскачанный и очень стройный — резинка спортивных штанов узко сходится на мускулистой

пояснице. На лоб и широкую шею Шуракена падали отросшие за полгода светло-русые лохмы.

— Булат Тоболов, — вежливо и спокойно пред­ставился Тоболов. — Я начальник охраны концерна «Буржа».

— Гайдамак.

— Господин Гайдамак, я специально приехал, что­бы передать вам приглашение нашего генерального директора господина Моторина встретиться с ним.

— Я не имею ни малейшего понятия, кто такой господин Моторин, и не понимаю, зачем мне с ним встречаться.