Расхаживая по своей квартире, она вела нескончаемые диалоги с Робертом. Точнее, это была ее обвинительная речь. Бывший возлюбленный помещался где-то возле двери — видимо, там была скамья подсудимых, — и, понурив голову, внимал ее речам. Но увы — все это было воображение. Он ее не слышал.

Она думала, что Жан-Поль больше бы ей помог, если бы вел себя с ней тверже, жестче. Но твердым и жестким он был лишь в делах. С ней же он мог быть лишь предельно мягким и уступчивым. В субботу он принес радостную весть — он продал свою холостяцкую квартиру и в этот же день купил ту новую, которую они с Камиллой смотрели.

— Ты не представляешь, — говорил он, — как мне иногда хотелось бросить это уютное, но такое одинокое жилище и уехать куда-нибудь на край света. Туда, где я мог бы наконец забыть тебя. Я изучал предложения от различных компаний, открывавших свои филиалы в Африке и Америке. Я даже вступил в переговоры с одной крупной фирмой насчет занятия должности их представителя в Аргентине. Как хорошо, что я не довел это свое намерение до конца!

В тот же день, когда Камилла вернулась домой, она обнаружила в почтовом ящике письмо от Роберта. Войдя к себе, она положила письмо на стол и села, глядя на него, как кролик смотрит на удава. В ней боролись два желания: разорвать письмо немедленно и узнать, как он там оправдывается (она не сомневалась, что он будет оправдываться). Она уже совсем было собралась вскрыть конверт, но тут в ее памяти внезапно всплыло воспоминание об улыбке, с которой Джоан проходила мимо нее, спускаясь по лестнице — и она, не раздумывая больше, разорвала письмо и продолжала рвать, пока не остались мелкие, словно конфетти, клочки, которые она выбросила в мусор. Ей сразу стало легче, и она позвонила Жан-Полю и весело сообщила ему, что через полчаса будет готова, чтобы пойти куда-нибудь пообедать.

Они провели прекрасный вечер в хорошем ресторане, обсуждая детали свадьбы и свадебного путешествия. Они составили маршрут и занесли его на салфетку, поскольку другой бумаги под рукой не оказалось. Они начнут с севера, с Венеции, Милана, посетят знаменитые картинные галереи, Ватикан. В Риме несколько дней, это обязательно. Потом двинутся на юг и закончат на Сицилии, а может, пересекут море и окажутся в Тунисе — говорят, там прекрасные пляжи. Она будет загорать — ей ведь так идет загар.

В промежутках между обсуждением они танцевали. А затем Жан-Поль проводил ее до дома. С того дня, когда она дала согласие стать его женой, он ни разу не предлагал провести ей вместе ночь. Она была ему за это так благодарна! Она боялась думать о том времени, когда замолчит церковный орган, отшумят поздравления и они окажутся вдвоем в одной квартире, в одной постели. Она боялась даже признаться себе в том, что боится этого. Она готова была думать о Жан-Поле как о хорошем товарище, собеседнике, как о спутнике жизни. Она даже представляла его в роли отца ее детей. Но как мужчину... Неужели она обречена всю жизнь помнить о том, другом, помнить его объятия, руки, губы? Нет, она преодолеет это в себе, вырвет! И какая низость с его стороны — не только обмануть и унизить ее, но вдобавок и остаться в ней, отравить ее любовь к будущему мужу! Какой же ты негодяй, Роберт Хаген!

Второе письмо от Хагена пришло на следующий день. И снова она положила его на стол и, пока переодевалась, принимала душ, пока сидела у компьютера (в этот вечер она твердо решила поработать), она помнила о том, что письмо ждет ее. Она отметила, что ее бывший возлюбленный не посылает телеграмм, не звонит, а предпочитает самый старомодный способ общения, оставляющий ей наибольшую свободу. Обычное его лицемерие! Нет, она не клюнет на эту его удочку! Вскочив с места, она схватила письмо, помчалась на кухню, зажгла горелку и сожгла письмо на бесцветном огне. Когда последний кусочек сгорел и горелка была выключена, она опустилась прямо на пол и зарыдала.

— Господи, Роберт, что ты со мной делаешь, — твердила она, и снова: — Роберт, Роберт, зачем ты это сделал...

На следующий день она уже ждала письма. Она знала, что теперь не сможет устоять и прочтет его. И действительно — письмо пришло вечерней почтой. Разглядывая его, она обнаружила, что адрес не написан от руки, как на первых двух, а отпечатан на компьютере. Вскрыв конверт, она обнаружила в нем листок прекрасной бумаги, украшенной родовым гербом. Барон и баронесса де Шателлэ обращались к госпоже Камилле Бриваль с приветствиями и наилучшими пожеланиями. Слуга рассказал им о поразительном сходстве между госпожой Бриваль и баронессой д’Аргонь. Их волнует эта таинственная история. Они мечтают встретиться с госпожой Камиллой. С помощью своего нотариуса они уже навели кое-какие справки и узнали что-то, что может заинтересовать госпожу Бриваль. Они были бы рады видеть ее в своем замке сразу после Пасхи.

Первая мысль Камиллы была о том, что это весьма удачное совпадение. Они с Жан-Полем могли бы заехать в замок, отправляясь в свое свадебное путешествие. Однако она тут же осознала, что ей не хочется, чтобы Жан-Поль знал историю с портретом. Ей хотелось бы, чтобы она оставалась ее тайной. Правда, она говорила об этом матери, однако мадам Бриваль с тех пор ни разу не вспоминала об этом. Но тогда она не сможет принять приглашения. Купив в магазине самой лучшей бумаги, Камилла села за компьютер и составила ответ. Она очень благодарна барону и баронессе за внимание к ней. Она хранит память о посещении замка в самой глубине души. Ее тоже интересует и волнует таинственная история с портретом, и ей есть что рассказать владельцам замка. Однако в данный момент, к ее глубочайшему сожалению, обстоятельства не позволяют ей принять их любезное приглашение. Возможно, барон и баронесса смогут принять ее позже? Насытив письмо всеми любезными оборотами, какие она знала, Камилла с удовольствием вывела на конверте: “Замок де Шателлэ, Довиль” и отправила письмо.

Но где же очередное послание от Роберта? Неужели мистер Хаген отступился от своих попыток, отказался от надежды объясниться с ней? На следующее утро она купила кипу газет и погрузилась в чтение. Она искала то, чем никогда не интересовалась — сообщения о готовящемся авиасалоне в Эр-Риаде. В газетах сообщалось, что до открытия салона осталось меньше двух недель, что гвоздем его, несомненно, станут русские бомбардировщики, по которым ожидается крупнейшая сделка с... Она с досадой пропустила все это. Где же то, что ее интересует? Ага, вот: состоится также показ легких самолетов. В нем будут участвовать Германия и несколько известных американских фирм. Какой-то сюрприз готовит малоизвестная компания из Франции. Известный специалист г-н Шульц утверждает, что характер ожидаемых сделок...

Она отбросила газету. Итак, они все же готовятся! Значит, Хаген там, в Довиле, в своем ангаре. Как же он управляется со своей сломанной ногой? И кто вместо него поднимается в воздух? Она представила, как он, сидя на раскладном стуле возле летного поля, наблюдает за полетом, бессильный подняться в небо сам, сам услышать, почувствовать работу двигателя. Как он вечером возвращается в отель, затаскивает свою ногу на кровать... Кто за ним ухаживает? Ну конечно же, эта его рыжая красотка! Хотя она не похожа на тех женщин, которые ухаживают за ранеными и больными. Толку от нее, видимо, немного. Значит, они наняли сиделку. Но ей-то какое дело до всего этого? Зачем она искала это сообщение в газете? Чтобы еще раз помучить себя?

Следующие дни были заполнены кипучей деятельностью. Готовиться к свадьбе, так готовиться! Она не выходила из мастерской. Костюм Жан-Поля получился на славу. Даже шеф пришел посмотреть и предложил ей на основе этого костюма подготовить новую модель. А уж что касается ее платья... Модельеры и другие работники фирмы столпились вокруг нее, разглядывая это чудо искусства. Все сошлись во мнении, что модель столь же смелая, сколь и элегантная.

Затем она занялась квартирой. Нанятые Жан-Полем рабочие перекрасили стены. Кроме того, Камилла купила новую мебель и развесила картины. Нет, квартира ей положительно нравилась! Теперь уже все было готово для новой жизни.