Через час егеря в Бородино под натиском превосходящего в несколько раз противника вынуждены были отступить за Колочу. Один из полков Дельзона на плечах уходящих егерей прорвался за реку. Направленные на помощь войска создали четырехкратный перевес на правом берегу Колочи. Французов истребили быстро, сбросив остатки полка в реку. Мост сожгли, оставив противнику в качестве трофея Бородино, но начисто лишив возможности развивать успех.
Первая невнятная атака французов на южном фланге только укрепила уверенность Кутузова, что решающий удар Наполеон нанесет в центре. Только вот когда? Вряд ли сразу после начала сражения. Значит, следует ждать атаки на левом фланге русских. Или на правом? Решительно ударить через реку, в самом укрепленном месте — маневр достойный Бонапарта. Но нет! Разведка успела донести, что на северном фланге у французов Богарне. А вот Даву, Ней и Мюрат — лучшие французские маршалы — расположились на юге и в центре. Кутузову это о многом сказало, и он отправил посыльного с приказом к Багговуту, находящемуся в резерве — готовиться к передислокации к Багратиону.
Атаки флешей, стоящих перед деревней Семеновской, следовали одна за другой. По нарастанию их мощи, а также паузам между атаками Кутузов видел, как искусно вытягивает Наполеон резервы русской армии, как заставляет смещаться на юг, постепенно ослабляя центр. На Курганной высоте Раевский отбивал атаки только первой линией своего корпуса, не имея никого за спиной. По приказу князя Багратиона все остальные войска передвинулись на оборону флешей. Корпус Тучкова, брата захваченного в плен под Смоленском генерала, связал Понятовского — после сдачи Утицы пехота закрепилась на кургане позади деревни и полностью овладела ситуацией на Старой смоленской дороге. Жюно, брошенный Бонапартом вклиниться между флешами, атакуемыми Даву и Неем, и дорогой, по которой шел Понятовский, неожиданно напоролся на корпус Багговута, и об окружении Багратиона уже не могло быть и речи.
Солнце поднялось уже высоко, когда на Курганных высотах Кутузов заменил ослабленный корпус Раевского на двадцать четвертую дивизию Лихачева. Вспомнив рассказы о том, как стоял Раевский в Смоленске, в какой-то момент показалось, что даже если у генерала отобрать всех солдат, то он все равно не пропустит французов. Официально седьмой корпус перебрасывался на укрепление южного фланга, и во многом это действительно было так. Солдаты покидали люнеты на Курганной высоте с чистой совестью — все атаки отбиты, французский генерал Монбрен убит, а Бонами взят в плен.
Кутузов, постоянно слушая доклады посыльных и адъютантов, делал пометки на карте, напряженно перебирая варианты. Даву, Ней, Мюрат атакуют флеши. Или уже без Даву? Видели, как он замертво рухнул вместе с лошадью. Наполеон собирается перебрасывать их в центр? Нет, глупо! Снять давление с Багратиона, у которого сейчас столько войск — это обречь на быстрый разгром Понятовского и Жюно на юге. Кому после этого нужен прорыв в центре?
Одно из главных качеств по-настоящему великих полководцев — умение признавать свои ошибки. Да, ни Мюрат, ни Даву, ни Ней не будут возглавлять прорыв в центре, как вначале думал Кутузов. Но кто тогда? Богарнэ? Он может перебросить часть своих сил через Колочу с севера в центр. Но поверить, что лучшие маршалы выполняют лишь вспомогательную роль, для того, чтобы решающий удар нанес вице-король — полководец хороший, но далеко не блестящий — Михаил Илларионович не мог. Так для кого же тогда стараются маршалы?
От догадки вспотели ладони. Ну конечно! Главным ударом будет командовать лично Наполеон! А при таком раскладе и маршалам не зазорно ядра подносить. Что же тогда получается? Брать Курганный холм станет Богарнэ. Что у него будет, кроме собственной пехоты? Кавалерия Груши. Артиллерия из резерва. Но этого мало, точнее, достаточно, чтобы только расчистить дорогу. Но нужны еще силы — нанести рассекающий удар, а затем, смещаясь на юг, охватить с тыла армию Багратиона и все остальные войска, которые Наполеон так искусно заставил русских перебросить на южный фланг. Ну и какими силами будет наноситься этот удар? Бонапарт считается командиром гвардии. Старой и Молодой. Неужели он решится бросить в бой главный и последний резерв, которым так дорожит? А почему бы и нет? Французский император стремился к генеральному сражению! Так вот оно, другого такого может и не быть.
Чего же ждать дальше? На северном фланге атак не будет. Сил для серьезного прорыва там нет ни у французов, ни у русских. На юге атаки будут продолжаться, пока Бонапарт не добьется успеха. Он постарается выбить Багратиона из флешей, возможно, пройти Семеновский овраг и захватить деревню за ним. И только когда русским придется бросить все резервы, чтобы залатать эту дыру, французы стремительно ударят в центре. Кавалерия, Богарнэ, а затем и гвардия.
Кутузов, поколдовав немного над картой, приказал сто орудий из резерва перебросить к Багратиону и расположить их за деревней Семеновское. Если противник проломит южный фланг, удар в центре уже не понадобится. А двухсот орудий у Псарево вполне достаточно, чтобы встретить наполеоновскую гвардию.
Изучая Бородинское сражение, большинство историков пришли к выводу, что одним из блистательных маневров, проведенных Кутузовым, была атака Уварова и Платова на северном фланге. Переправившись через Колочу, отряды предприняли рейд по тылам противника.
Историки утверждают, что маневр во многом повлиял на ход сражения и это не вызывает ни малейшего сомнения. Атака французами Курганной высоты задержалась почти на два часа. Встревоженный неожиданным появлением русских, стремящихся обойти неприятеля с севера, Наполеон лично поскакал к Колоче, чтобы выяснить ситуацию на месте.
Оказалось выяснять нечего. Наткнувшись на корпус Орнано у Беззубово, казаки Платова и кавалеристы Уварова отступили, не в силах противостоять итальянской гвардии. Да и вряд ли отряд, насчитывающий четыре с половиной тысячи сабель, мог создать для французов какие-нибудь серьезные проблемы. Кроме ощутимого переполоха, который и удался в полной мере. Но Кутузов остался недоволен, очень недоволен. Чем? Тем, что Уваров и Платов не опрокинули северный фланг наполеоновской армии? А заодно и не разгромили центр, зайдя в тыл врагу? На что мог рассчитывать Кутузов, посылая казаков и уланов в рейд? Не более, чем на изрядную панику противника. В чем генералы вполне преуспели. Так что же так огорчило Кутузова? Может, этот рейд, который историки хором называют гениальнейшим маневром русского полководца, был исполнен без его приказа? А задержанная на два часа французская атака в центре, в конце концов, привела к тому, что наполеоновская гвардия не попала в уготовленную ей ловушку. Как знать! Но факт остается фактом: из всех генералов, участвовавших в сражении на Бородинском поле, только Платов и Уваров не были представлены Кутузовым к наградам.
Ближе к полудню оборона центра русской позиции легла на Барклая де Толли, поскольку Багратион сдерживал на левом фланге основные силы французов. Московский драгунский полк наконец-то из глубокого резерва передвинулся во вторую линию, заняв позицию в одной версте, позади батареи на Курганной высоте.
На южном фланге двадцать седьмая пехотная дивизия Неверовского вместе с гренадерами Воронцова отбила семь атак французов. Дивизия Неверовского! Безусые юнцы, которых месяц назад отправили в Красный прикрывать дорогу Орша — Смоленск. На всякий случай, считая, что никаких серьезных наполеоновских войск там ждать не придется. И что же стало за один только месяц с новобранцами?! Сорок отраженных атак Мюрата, отчаянное сражение на дороге, задержавшее на сутки всю наполеоновскую армию. Оборона Смоленска от первого штурма его стен до последнего выстрела наполеоновских солдат по охваченным сплошным огнем кварталам. Позавчера дивизия сутки удерживала Шевардинский редут, давая возможность закончить строительство флешей. А здесь, на бородинском поле, солдаты насмерть стояли в таком аду, из которого, задрав хвосты, разбежались бы все черти. Сколько времени нужно, чтобы из юного новобранца превратиться в опытного бесстрашного солдата? Оказывается, с таким командиром, как Неверовский, достаточно месяца. Да жаль, что нет его сейчас с солдатами. Унесли Дмитрия Петровича тяжело раненого. Но наука его осталась! И до чего тошно сейчас французам от этой науки.