16

Сейчас же после принятия его предложения Гончаровою Пушкин просил быть посаженою матерью на его свадьбе княгиню В. Ф. Вяземскую (письмо к ней от конца апреля – нач. мая 1830 г.). 17 янв. 1831 г., за месяц до свадьбы, кн. Вяземский писал Пушкину про свою жену: «Посаженая мать спрашивает, когда прикажешь ей сесть, и просит дать ей за неделю знать о дне свадьбы». (Переп. Пушкина, II, 217). Однако Вера Федоровна не только не была посаженою матерью Пушкина, но даже не присутствовала на его свадьбе. 4 февраля, прибивая образ, княгиня упала, ушиблась, была долго без чувств и выкинула. За четыре дня до свадьбы Пушкина Булгаков видел ее лежащею на кровати, точно мертвец: худою, желтою и бледною, еле говорящею; еще в марте опасались за ее жизнь, и оправилась она только к концу мая (см. письма А. Я. Булгакова. Рус. Арх., 1902, I, стр. 50 и сл.).

17

Подобные факты и мнения дали в свое время П. Е. Щеголеву основания говорить о полной несовместимости характеров Пушкина и его жены, что соответственно вело к заключению о бесспорности вины Наталии Николаевны в гибели поэта. «Пушкину надо было жениться на Щеголеве и всем позднейшем пушкиноведении», – иронически заметил по этому поводу Б. Пастернак, напомнивший тут же, что Наталия Николаевна вдохновила поэта на ряд шедевров лирики. Тем не менее вопрос о счастии поэта остался в фокусе споров. Одну из крайних точек зрения на эту тему выразила в свое время Марина Цветаева:

«Молодая девушка, красавица, та непременная красавица многодочерних русских семейств, совсем бы из сказки, если из трех сестер младшая, но старшая или младшая, красавица – сказочная, из разорившейся и бестолковой семьи выходит замуж за – остановка – за кого в 1831 г. выходила Наталья Гончарова?

Есть три Пушкина: Пушкин – очами любящих (друзей, женщин, стихолюбов, студенчества), Пушкин – очами любопытствующих (всех тех, последнюю сплетню о нем любивших едва ли не жаднее, чем его последний стих), Пушкин – очами судящих (государь, полиция, Булгарин, иксы, игреки – посмертные отзывы) и, наконец, Пушкин – очами будущего – нас. За кого же из них выходила Гончарова? Во всяком случае, не за первого и тем самым уже не за последнего, ибо любящие и будущие – одно… Наталья Гончарова просто роковая женщина, то пустое место, к которому стягиваются, вокруг которого сталкиваются все силы и страсти. Смертоносное место. (Пушкинский гроб под розами!) Как Елена Троянская повод, а не причина троянской войны (которая сама не что иное, как повод к смерти Ахиллеса), так и Гончарова не причина, а повод смерти Пушкина, с колыбели предначертанной. Судьба выбрала самое простое, самое пустое, самое невинное орудие: красавицу…

Гончарову, не любившую, он взял уже с Дантэсом in dem Kauf (в придачу), то есть с собственной смертью. Посему, изменила Гончарова Пушкину или нет, только кокетничала или целовалась, только целовалась или другое все, ничего или все, – неважно, ибо Пушкин Дантэса вызвал за его любовь, не за ее любовь. Ибо Пушкин Дантэса вызвал бы в конце концов и за взгляд. Дабы сбылись писания» (Цветаева М. Мой Пушкин. 3-е изд. М.: Сов. писатель, 1981, с. 127, 132).

Сейчас, благодаря новым находкам, мы стали лучше понимать обстоятельства, приведшие к гибели Пушкина. Обогатились наши представления и о личности Наталии Николаевны, в частности, на основании семейной переписки Гончаровых. Ее собственные письма приблизили к нам личность жены поэта – в итоге крайне отрицательная позиция сменяется другой, более мягкой и даже восторженной. Жена поэта начинает вызывать поклонение – как при жизни. В ее осуждении видят козни врагов Пушкина и властей, желавших отвлечь внимание от истинных причин дуэли. В позиции М. Цветаевой, а также А. Ахматовой усматривают понятное, эмоционально оправданное, но все же преувеличение. Д. Д. Благой пишет: «Настала пора закрыть затянувшееся почти на полтора столетия обвинительное «дело» против жены поэта. Да, она была молода, была прекрасна и бесконечно радовала, чаровала Пушкина своей молодостью и красотой. Да, как он и хотел, она блистала в той сфере, где была к этому призвана. Она очень любила балы, наряды, любила кокетничать со своими бесчисленными поклонниками. Глубочайше потрясенная смертью мужа, она сама горько каялась в этом. Но – мать четырех детей поэта – она давала ему то высокое и вместе с тем простое, доброе, человеческое счастье, в котором он так нуждался, нуждался именно в годы жизни с ней – в 30-е годы, когда своей мыслью и творчеством ушел далеко вперед – в грядущие столетия, а в своем веке ощущал такое страшное одиночество. Один раз за всю их семейную жизнь увлеклась было и она, но и в этом увлечении явила себя его «милым идеалом», его Татьяной. А в истории трагической гибели Пушкина она была не виновницей, а жертвой тех дьявольских махинаций, тех адских козней и адских пут, которыми был опутан и сам поэт. О ней, о ее будущей судьбе были последние помыслы и последние заботы умирающего Пушкина. И никто не должен, не смеет не только бросить, но и поднять на нее камень» (Благой Д. Д. «Душа в заветной лире». М.: Сов. писатель, 1977, с. 429).

18

Истинность рассказа П. В. Нащокина (в записи Бартенева) до сих пор не доказана. Пушкинист Л. П. Гроссман видел в этом эпизоде лишь «устную новеллу». Н. А. Раевский полагает, что Пушкин никогда бы не позволил себе подобной «устной новеллы» с конкретной, названной им героиней.

Через двадцать лет после выхода последнего издания книги Вересаева в Италии был опубликован дневник Д. Ф. Фикельмон. В нем отсутствуют какие-либо признания личного характера, связанные с ее знакомством с Пушкиным. Н. Каухчишвили считает, что это, по-видимому, опровергает «жаркую историю». В то же время в дневнике содержатся интересные сведения о Пушкине, выразительные характеристики лиц его ближайшего окружения: «Пушкин, писатель, ведет беседу очаровательным образом – без притязаний, с увлечением и огнем, невозможно быть более некрасивым – это смесь наружности обезьяны и тигра; он происходит от африканских предков и сохранил еще некоторую черноту в глазах и что-то такое во взгляде… Он приезжал сюда на некоторое время, чтобы устроить дела; а теперь возвращается, чтобы жениться. Никогда еще он не был таким любезным, таким полным оживления и веселости в разговоре невозможно быть менее притязательным и более умным в манере выражаться… Пушкин приехал из Москвы и привез свою жену, но не хочет еще ее показывать в свете. Я видела ее у маменьки – это очень молодая и очень красивая особа, тонкая, стройная, высокая, – лицо Мадонны, чрезвычайно бледное, с кротким, застенчивым и меланхолическим выражением, – глаза зеленовато-карие, светлые и прозрачные, – взгляд не то, чтобы косящий, но неопределенный, – тонкие черты, красивые черные волосы. Он очень в нее влюблен, рядом с ней его уродливость еще более поразительна, но когда он говорит, забываешь о том, чего ему не достает, чтобы быть красивым, – он так хорошо говорит, его разговор так интересен, сверкающий умом без всякого педантства».

О Геккерне: «…лицо хитрое, фальшивое, малосимпатичное, здесь считают его шпионом г-на Нессельроде – такое предположение лучше всего определяет эту личность и ее характер…» (Временник – 1962, с. 32–37).

19

Подобные «набеги» Пушкин делал и на книжные собрания других своих родичей и знакомых. Поэт был увлеченным библиофилом. В сохранившейся части его библиотеки свыше 1,5 тысячи названий. Тут немало уникальных изданий (например, тома знаменитой французской «Энциклопедии», издания XVII и начала XVIII веков, прижизненные издания Вольтера, Дефо и другие). Значительное место занимают книги с автографами знаменитостей пушкинской поры: В. Жуковского, Д. Давыдова, А. Мицкевича… Поражает обилие интересов Пушкина-читателя: в его собрании книги по истории, теории вероятностей, восточной литературе, эстетике, военному делу, этнографии, политике… не говоря уж о художественной литературе на русском, французском, итальянском, немецком, испанском, португальском, польском, латинском языках. Многие книги настолько редки, что других таких не находится ни в одной библиотеке страны.