Для проповедников не имело большого значения то, что они переплыли из Азии в Европу. Названия эти были уже в ходу, но все берега Эгейского моря считались Грецией. Большее значение в те времена имело проникновение в новую провинцию, ближе к Риму. Апостолы понимали, что Македония — лишь начало великого пути: дальше была Ахайя, за ней Италия, а там — Галлия, Испания, Германия и даже туманный остров Британия, не так давно присоединенный к империи. Почти весь мир не знал еще благой вести. Проповедники наступали — без оружия в руках, без политической пропаганды: их было четверо, и с ними еще Один, Невидимый, Тот, Кому известны были очертания всех берегов и морей задолго до Ахилла, Агамемнона и Одиссея, Тот, Кто мог сокрушить империи и города одним дыханием Своим, но избрал иной, скромный путь и явил Себя в Македонии таким же слабым и уязвимым, каким во плоти явился Он полстолетия назад в Вифлееме. Вечером второго дня проповедники вышли на берег в Неаполе Македонском (теперь это небольшой городок Кавалла, откуда в 1967 году бежал на самолете греческий король Константин). Над маленькой гаванью возвышался Пангейский хребет. На следующий день проповедники поднялись в горы по одной из великих римских дорог, Виа Эгнация; с перевала уже видны были Филиппы, город, перекрывавший узкую долину, где Октавиан Август в знаменитой битве разбил убийц Цезаря. Каменные стены Филипп величественно высились по обеим сторонам дороги, а над стенами, на высоте трехсот метров, виднелся Акрополь.
Филиппы были названы в честь Филиппа Македонского, отца Александра Великого, и стали римской колонией после кровопролитой битвы. Оживленный центр военных приготовлений и главный город восточной Македонии, Филиппы не были резиденцией местных властей, но обладали самоуправлением. В этом "маленьком Риме" все говорили по-латыни, и все дела велись по-латыни. Здесь царил дух мужества, натиска, здравого смысла, на улицах было много сильных молодых легионеров и видавших виды ветеранов с семьями, гордых тем, что римский орел водружен на форуме и в главном храме. Римское гражданство здесь высоко чтили.
Павел и его товарищи остановились отдохнуть. Они видели языческие храмы, но не заметили синагоги. Это означало, что в Филиппах живет меньше десяти верующих иудеев мужского пола. Таким образом, первое место, посещенное Павлом в Европе, не давало ему возможности проповедовать привычным способом. Если в Филиппах и жило несколько иудеев, они, видимо, собирались для субботней молитвы за стенами города, под открытым небом. С точки зрения римских властей, их было слишком мало, чтобы официально разрешить им богослужение. В таких случаях иудеи собирались около реки — для ритуального омовения.
Поэтому субботним утром Павел, Сила, Тимофей и Лука проложили себе путь между телегами крестьян, съехавшихся на базар, и вышли из города через северо-западные ворота, выстроенные в честь Августа. Пройдя около мили в полутени смыкающихся над головой деревьев, они вышли к узкой и быстрой реке Гангит. Неподалеку от моста они увидели небольшую группу мужчин и женщин, готовящих жертвоприношения в роще.
Проповедники присели рядом, назвали себя и познакомились с филлипийцами. Одна из молящихся, богатая женщина, была рядом из города Фиатира в Лидии (районе Азии). Ее называли Лидией; она торговала богатыми пурпурными одеждами, производившимися в Фиатире. С ней пришли ее служанки и рабыни. Когда настало время молитвы, Павел рассказал о цели своего прибытия — о Господе Иисусе, о том, как Он снизошел в славе Своей и родился смертным человеком, приняв страдание и умер, как преступник, на кресте. Павел рассказал о воскресении Иисуса, объяснил, как уверовать в Него. Лука видел, как просветление и понимание появились на лице Лидии; и не сила слов была тому причиной. Перед глазами его происходило чудо: "Господь отверз сердце ее внимать тому, что говорил Павел".
Поговорив с Лидией, Павел тоже понял это. В тот же час и в том же месте он крестил Лидию в реке. Несколько человек из ее домашних, молившихся вместе с ней — рабы и торговцы из "богобоязненных", отдыхавшие в субботу, крестились вместе со своей госпожой. Павел знал, что они поверили в Христа как умели — но Тот, Кто начал этот благой труд, продолжит его.
Лидия сказала: "Если вы признали меня верною Господу, то войдите в дом и живите у меня".
Павел стал отказываться. Он очень не любил, когда его и его спутников называли попрошайками, обирающими своих учеников, подобно странствующим философам того времени. Правда, Господь велел ученикам Своим останавливаться в первом доме, куда их приглашают, но Павел предпочитал не злоупотреблять этим правом. Лидия настаивала и в конце концов убедила проповедников остановиться у нее. Филиппы были единственным местом, где Павел согласился бесплатно принять кров и пищу. Из того, что случилось потом, видно, что он поступил правильно.
С самого рождения новой церкви обращенные начали трудиться вместе с апостолами. Тимофей трудом своим в Филиппах доказал, что истинное призвание его — благовествовать. Просветленный, мирный облик Павла, атмосфера духовной красоты, царящая вокруг него, побуждали филиппийцев следовать его примеру и распространять благую весть, разделяя радость и силу Господню. Проходили дни, и уже несколько рабов и суровых молодых солдат приняли крещение. Они обрели новую надежду — иго рабства и тяготы солдатской службы преобразовались и наполнились новым смыслом. Теперь им предстояло быть (как говорил Павел) "неукоризненными и чистыми, чадами Божиими непорочными среди строптивого и развращенного рода, в котором вы сияете, как светила в мире, содержа слово жизни".
Филиппийская церковь, занимавшая потом особое место в сердце Павла, не выросла значительно, но о влиянии ее можно судить по слухам, распространившимся в Македонии: "Павел и его спутники пришли, чтобы перевернуть мир!"
Глава 16. Бичевание в Филиппах
Павлу казалось, что он нашел, наконец, город, в котором он сможет остановиться и, не торопясь, заложить глубокое основание веры.
Каждый день он ходил с друзьями к берегу реки; здесь, недалеко от дороги, Павел и Сила разъясняли и проповедовали Евангелие, привлекая внимание проходящих мимо путешественников и горожан. Однажды, в августе, примерно на двенадцатый день после прибытия в Филиппы, Павел и его спутники шли по Виа Эгнация к реке. И вдруг позади них раздался пронзительный, высокий крик: "Сии человеки — рабы Бога Всевышнего, которые возвещают нам путь спасения!"
Павел решил не обращать внимания на этот крик. Потом Лука узнал, что кричала девушка-служанка, "прорицательница", привезенная из Дельф — всемирно известного святилища Аполлона на южном склоне горы Парнас, возвышающейся над Коринфским заливом. Государственные мужи и послы советовались с Дельфийским Оракулом; и эта девушка из Дельф, одержимая "духом прорицательным", привлекала большое количество желающих узнать будущее и приносила этим большой доход своим господам. Ее способности настолько ценились, что в Филиппах образовался целый "синдикат", наживавшийся на пророчествах одержимой злым духом девушки.
На следующий день за спиной проповедников снова раздался этот странный крик: "Сии человеки — рабы Бога Всевышнего, которые возвещают нам путь спасения"! Павел снова ничем не показал, что слышит эти слова, хотя они немало его встревожили — ему вовсе не хотелось, чтобы какой-то злой дух из Дельф или откуда-нибудь еще "рекламировал" их проповедь. Ведь Сам Иисус приказал злым духам и бесам замолчать, когда они кричали устами одержимых: "Ты Сын Божий!" Узнавший об Иисусе от злых духов и демонов остается во власти сатаны и становится лжеучеником, что еще хуже, чем вовсе не знать Иисуса. "Прорицательница" каждый день надоедала проповедникам своими криками, и Павел уже не мог выносить это спокойно.
До этого случая Павлу, может быть, не приходилось изгонять злых духов, хотя он совершал "знамения и чудеса" в Галатии, хотя мы и не знаем в точности, какие это были чудеса. Дельфийский оракул был крупным и влиятельным средоточием сил зла. Возможно, Павел сомневался в своей способности справиться с таким противником — совладать с Дельфами было труднее, чем заставить ходить калеку из Листры.