…Рассказ Алины про измены мужа не понравился Ане просто потому, что ей никак не хотелось в это верить.

С того дня, как они встретились в ресторане «Вестерн», Аня думала о чете Южных с отстраненной симпатией. Центром её Вселенной был Карлос.

Всматриваясь в непроницаемый туман будущего, Аня видела цветущий абрикосовый сад, рыжего пса, безбрежную морскую синеву и себя — уверенную, радостную. Рядом Карлос — человек, умеющий рассказывать о любви танцем. Он стоит, вскинув над головой гибкие кисти с кастаньетами, его сапожки гулкими каблуками отбивают ритм, волосы взлохмачены теплым бризом, а глаза не отрываются от неё — призывая, приманивая… «Счастлива, счастлива!» твердит она себе. Тревожили лишь непонятные приступы тоски, обрушивающиеся на Карлоса ни с того ни с сего.

После встречи с Южными в «Вестерне» он исчез и три последующих дня держался с Аней так, будто не было страстных взглядов, вытащенной из её волос розы. А потом вдруг воспылал неутолимой страстью, усадил в старенькие «Жигули» и отвез к себе.

— Не принюхивайся, киска. Здесь кроме тебя никого не было, это наша берлога.

— Но.. — Аня с удивлением оглядела пустую комнату с белыми стенами и потолком. Лишь музыкальная установка на песочном ковролине и огромная зеленоватая бутыль с ветками цветущей черемухи украшали жилище танцора.

Карлос включил музыку. Двигаясь как факир, извлек из стенного шкафа пуховики и подушки, бросил все в кучу и повалил на неё Аню: — Я же предупреждал, что тебе здесь понравится.

Они провели вдвоем ночь и чудесный майский день — пасмурный, дождливый, когда не хочется высовываться из своего убежища, а тянет всеми порами впитывать весеннюю свежесть и плотское наслаждение, разлитое в воздухе. Лежали в обнимку, глядя, как торопливо, наискось пересекают небо флотилии всклокоченных туч. Отрадно было чувствовать себя крошечными частицами бытия под этим гигантским грозным небом, знать, что ощущения и мысли едины, не надо ни слов, ни признаний — лишь касания, взгляды, жесты…

Только напоследок, когда оба ещё лежали не размыкая объятий, Аня спросила:

— Почему ты не подходил ко мне эти дни? Ведь тогда, на сцене, я сказала тебе «да».

— Меня разозлила Алина. И вообще, эта компания. Я мечтал о встрече с тобой. Все было ужасно некстати. Ужасно…

— Ты не собираешься поддерживать отношения с Денисом?

— Энтузиазмом не горю. Но ссориться не намерен. Его приятели — из числа наших «спонсоров» — людей, по существу содержащих «Вестерн» и множество подобных ему заведений.

— Но ведь Денис занимается каким-то серьезным бизнесом?

— Строительство зданий, реконструкция и есть серьезный бизнес. А попечительство увеселительных заведений — его побочная ветвь, как и многие другие.

— Это законно?

— Не задавай наивных вопросов, Карменсита. — Карлос поцеловал её в нос. — Ни мне, ни, особенно, Алине.

20

Майский закат — томительно-долгий, яркий. Стало прохладно, и вначале дамы, а затем и разгоряченные вином и беседой мужчины перебрались пить чай на закрытую террасу. Здесь, как в сказке, уже стоял покрытый старинной, льняной, с прошвами скатертью стол. На нем ведерный самовар, праздничный чайный сервиз с золотыми внутри и ярко-васильковыми снаружи чашками, торты, пирожные, конфеты, печенье и вазы, полные привезенными гостями цветов. Зажгли большой абажур — все тот же, апельсинового цвета, восхитивший всех своей старомодной уютной основательностью. Лица женщин покрылись теплым отсветом и стало немного грустно, как бывает в финале. Финале дня, праздника, напрасных ожиданий.

До позднего вечера Аня ждала Карлоса с легким сердцем, радуясь, что суета и старания благонравной Золушки вознаградятся встречей: покрутившись в компании, влюбленные уедут вместе, наверстывать упущенное время.

Она специально не наряжалась к вечеру — свободная черно-белая полосатая блуза с черными легинсами, студенческий хвост и минимальный макияж. Когда исполняешь обязанности прислуги, выпендриваться не стоит. Хотя Алина, представляя своим друзьям Аню, сразу поставила всех в известность:

— Это моя ближайшая подруга, актриса, сегодня выступает в роли домоправительницы. Поняли? — оглядела она рассевшихся за столом гостей. Анна Владимировна нынче любезно взяла на себя роль администратора-распорядителя…

— Повара, официантки, справочного бюро. Могу также заговаривать зубную боль и гадать по руке, — добавила Аня, присев в конце стола. Ее не только не смущала эта ситуация, а даже радовала. Вероятно, время подростковых комплексов «приживалки» прошло. Она чувствовала себя уверенно в любой компании, а глядя на прибывших дам, не могла отделаться от ощущения собственного превосходства.

Только троих женщин, державшихся рядом со своими мужьями, можно было назвать «солидными» — возраст, манера держаться, интеллигентная речь. Остальные же девицы представляли категорию сомнительных «подруг», делающих потуги преодолеть расстояние от случайной и легкой добычи к статусу супруги или, хотя бы, постоянной содержанки. Они были дорого и ярко одеты, громко смеялись и не отличались особой утонченностью манер.

Аня заваривала на кухне вторую порцию чая, наблюдая сквозь застекленную стену, как кружок собравшихся за столом дам что-то горячо обсуждал, осматривая феерическое платье курносой девицы. Очевидно, эксперты решали, стоило ли отдавать за эксклюзивную модель Пако Раббана десять тысяч баксов.

— Можно получить из ваших рук нечто горяченькое и крепкое? Не любитель я чаевничать с самоварами и салонным фарфором. Вот это по мне. — Протягивая крупную керамическую кружку, к Ане подошел Михаил. Он приехал совсем недавно, от ужина отказался. — Жажда замучила, отведал рыбную кухню. Клянусь, не помню, что ел — уж очень интересный разговор с коллегой получился… Вообще, вечер в ресторане с деловым партнером — ситуация патологическая. Вы не находите, Анюта?

Аня наполнила протянутую кружку ароматным чаем.

— А я за девушками наблюдаю и никак не пойму, кто есть кто. Вроде, из одного кордебалета, а встретились здесь, кажется, впервые. Соответствуют стандартам модельных агентств, одеваются, вероятно, в одних салонах.

— Так все же предельно ясно: Дима — вон тот с интеллектуальной плешью, первый рискнул произвести замену устаревшей модели спутницы жизни на более современную. Привел в общество шестнадцатилетнюю Глашу и оповестил: невеста, фотомодель, «мисс» такая-то и т. д. и т. п. И пошло! Все как одурели, подобрали девчонок, обвешали цацками и выводят друг перед другом хвастаться. — Михаил с наслаждением отхлебнул чай. — Мастерски заварен, у вас хорошие руки.

Аня пропустила комплимент, расставляя на подносе заварные чайники.

Михаил ловко подхватил тяжелый поднос. — Позвольте.

— Спасибо. Тогда я прихвачу фрукты.

Появление на террасе Михаила с чайниками первой заметила Алина и захлопала в ладоши:

— Поздравляю! Вы ловко осваиваете новую специальность. У тебя отличный помощник, Нюта. Вы честно заслужили самую серединку вот этого суперторта, она поддела кусок лопаточкой. — Похоже, у Михаила Сигизмундовича и третья специальность за пазухой. Он вполне может подрабатывать в ресторанном шоу. Нюта, вам стриптизеры не нужны?

— Хотелось бы посмотреть на Михаила в танце, — небрежно, совершенно не обратив внимания на издевку, сказала Аня. И насмешливо взглянула на бородача, чувствуя, что почему-то раздражает этим Алину.

— Отлично! Начинаем бал! Леди, тащите-ка сюда джентльменов. Им волю дай — всю ночь будут курить и спорить о налоговой политике в цивилизованных странах. — Алина подошла к музыкальному центру и поставила диск. — Начнем со старика Престли. От него в Европе все ещё тащатся. Способствует перевариванию пищи и поддержанию формы.

— Ну какие здесь танцы? Тесно. — Инга недоуменно пожала плечами. Лужайка в саду — не хуже сцены Большого театра. И там луна, — так романтично!

— Маман права. — Алина прибавила звук. — Все в сад! Михаил, вас хотели проверить в танце. — Она грациозно взяла его под руку. — Не возражаете против такой партнерши?