Новый 1919 год Клюев встречал в мастерской Передвижного театра П.П. Гайдебурова; он был дружен с несколькими актерами этого театра, прежде всего – с В.В. Шимановским (их знакомство состоялось еще в 1916 году – в «скифском» кругу). В появившемся затем в печати описании новогоднего праздника упоминалось: «В третьем часу ночи читал свои стихотворения Н.А. Клюев». В начале 1919 года поэт еще некоторое время оставался в Петрограде. «Николай Клюев, по слухам, в Петербурге, но след его простыл», – писал Блок поэту П.Н. Зайцеву 6 февраля 1919 года.

В феврале 1919 года Клюев возвращается в Вытегру. 23 февраля в городе отмечался пролетарский праздник – годовщина создания Красной Армии. После манифестации был устроен митинг, на котором выступил Клюев «с приветствием Красной Армии». Им было прочитано «прекрасное по форме и внутреннему богатству» стихотворение – «Гимн великой Красной Армии».

Один из земляков Клюева, Г.М. Ступин, встречавшийся с ним в 1918-1919 году, вспоминал:

«В его комнате в большом углу была коллекция икон какого-то древнего письма, и коммунисты на собраниях упрекнули его за принадлежность к религиозникам. Клюев объяснял, что он составляет коллекцию икон древнего письма. Но все равно это коммунистам не нравилось. <...>

В общении с людьми Клюев был ласков, внимателен, заботлив, в разговорной речи ровен, собеседника не перебивал, сам в друзья не набивался, не заискивал ни перед кем, то есть держался с достоинством. <...>

Встречались мы с Клюевым на всех торжественных собраниях в честь революционных праздников. Тут постоянно давали слово и поэту Клюеву, и он читал свои стихи, посвященные празднику. Я помню, как в 1919 г. в честь Дня Красной Армии 23 февраля он читал свои стихи, напечатанные в уездной газете. Запомнился рефрен этого стихотворения:

Мир хижинам,

Война дворцам,

Плоды побед

И честь борцам!

Читал вдохновенно, подобно настоящему оратору. <...>

Весной 1919 г. Уком Партии и Совдеп поручили Клюеву и мне проводить вечер призывников в Красную армию, которые из Вытегры отправлялись к месту назначения. Клюев выступал перед призывниками пламенным оратором, страстно призывающим молодых юношей к защите Советской страны от наседавших на нее со всех сторон интервентов и внутренней контрреволюции. <...>

При мне последний раз он выступал на общегородском митинге, провожая нас на северный фронт.

Его голос гремел на всю площадь, голос страстного пламенного призыва к защите советской Родины. Это было в 20-е числа мая 1919 г.»

Это выступление Клюева перед 1-м Вытегорским добровольческим отрядом, уходящим на фронт, сохранилось: его текст напечатан был в местной газете. Вся речь поэта – развернутая поэтическая метафора: отряд бойцов уподоблен стае «красных орлов», летящих защищать свое родное гнездо – Коммуну.

«Слетелись красные орлы.

Дети солнца. Наши желанные, кровные братья.

………………………….

Коммунары уходят на фронт.

Обнажайте головы!

Опалите хоть раз в жизни слезой восторга и гордости за Россию свои холопские зенки, вы – клеветники и шипуны на великую русскую революцию, на солнечное народное сердце!

Дети весенней грозы, наши прекрасные братья вступили в красный смертный поединок. <...>

Вселенная нарядилась в свои венчальные одежды. Мы кланяемся им до праха дорожного и целуем родную, голгофскую землю там, где ступила нога коммунара».

Речи Клюева производили на слушателей незабываемое впечатление. Один из мемуаристов рассказывал о выступлении Клюева в вытегорском театре в июне 1919 года: «Мне трудно теперь вспомнить, о чем он конкретно тогда говорил, но помню, что революцию он образно сравнил с женщиной, размашисто шагающей по Руси. <...> Он умел к тому же позировать, привлекать к себе внимание. Как сейчас помню: стоит Клюев, одна рука приложена к сердцу, другая взметнулась вверх, воспаленные глаза сияют. Я никогда до того не слышал, что могут говорить так горячо и убедительно. Но многие его слова заставляли думать, что Клюев несомненно человек религиозный».

23 октября Вытегра провожала на фронт отряд добровольцев и мобилизованных; они шли защищать Петроград от Юденича. На проводах снова выступил Клюев. Местная газета отмечала, что его «задушевное братское пророческое слово» произвело на собравшихся «потрясающее впечатление». Одно из восклицаний, произнесенных Клюевым, сохранилось в воспоминаниях очевидца:

«...Под звуки революционного марша шагает спешно сформированный отряд на защиту красного Питера. <...> – «О, если бы я мог вырвать сердце, я понес бы его светильником вам», – горестно восклицает поэт Николай Клюев, провожая добровольческий отряд».

В 1919 году Клюев переживал мощный творческий подъем. Его стихи, статьи, рецензии, заметки систематически печатались в уездной газете. С.И. Субботин подсчитал, что каждый четвертый номер «Звезды Вытегры» за 1919 год содержал произведения поэта. Что касается стихов, то Клюев публиковал в «Звезде Вытегры» как новые, так и старые, уже известные вещи. Некоторые из его стихотворений 1919 года посвящены вытегорским коммунистам: А.В. Богданову, М.Н. Мехнецову или погибшему в декабре 1919 года на фронте В.А. Грошникову. При этом с небывалой прежде энергией Клюев отдавал свои силы публицистической прозе.

Перечислим (в порядке их появления в печати) одиннадцать наиболее крупных статей-очерков Клюева, опубликованных в «Звезде Вытегры» за его подписью: «Великое зрение» (6 апреля), «Красный конь» (19 апреля), «Огненное восхищение» (1 мая), «Алое зеркальце» (11 мая), «Сдвинутый светильник» (25 мая), «Красный набат» (4 июня), «Газета из ада, пляска Иродиадина» (15 июня), «Сорок два гвоздя» (9 июля), «Порванный невод» (3 августа), «Огненная грамота» (7 сентября), «Медвежья цифирь» (16 декабря). Сюда следует добавить очерк «Самоцветная кровь», напечатанный летом 1919 года в «Записках Передвижного общедоступного театра» (с уточняющим названием после текста – «Из Золотого Письма Братьям-Коммунистам»).

Эти произведения Клюева написаны страстным, «профетически» возвышенным языком поэта-проповедника, возносящего «Осанну» русской Революции и славящего нового человека, ею созданного, – «Красного Адама». «Коммунист я, красный человек, запальщик, знаменщик, пулеметные очи», – заявлял о себе Клюев в очерке «Огненное восхищение» (эпитеты типа «красный», «огненный», «алый», «багряный», «кровавый» и т.д. – ключевые в его словаре того времени).

Как и в годы первой русской революции, Клюев не устает обличать врагов – «богачей и льстецов», «людей насилия и хитрости, пособников угнетения». «Проклятие, – восклицает он, – проклятие вечное этой прожорливой смрадной саранче, попирающей ногами кровь мучеников и насмешливо помавающей своим поганым рылом искупительному кресту, на котором распинается ныне красная Россия». И поэт благословляет солдата-красноармейца, идущего сражаться «против господ за рабов, против тиранов за свободу»: «Да будет благословенно оружие твое, молодой воин!» («Красный набат»).

Но опять-таки Революция для Клюева прежде всего – великая религиозная мистерия: в ее очистительном огне сгорает старый мир и зарождается новый. «Все мы свидетели великого Преображения», – вещает поэт («Порванный невод»). «Ныне сошло со креста Всемирное слово. Восколыбнулась вселенная – Русь распятая, Русь огненная, Русь самоцветная...» – таков образ революционной России в очерке «Красный конь». Стиль и символика этих клюевских очерков – характерно библейские, но, скорее, в духе народно-религиозных представлений. «...В 25-й день октября 1917 года, – объяснял Клюев землякам-вытегорам, – <...> сломились печати и замертво пали стражи гроба. Огненная рука революции отвалила пещерный камень...» («Медвежья цифирь»). А в другом очерке («Огненное восхищение») Россия уподоблялась как бы сошедшей с иконы, неудержимо несущейся колеснице Ильи-пророка.

Однако непомерный восторг и «огненное восхищение» Клюева уже в те годы омрачались реальностью. Клюев полагал, что первоочередная задача Советской власти – заботиться о красоте и культуре, о сохранении духовных ценностей русского народа. «Чует рабоче-крестьянская власть, что красота спасет мир», – утверждал поэт («Медвежья цифирь»). Но народная культура в понимании Клюева была неотделима от религии и церкви, а как раз с ними велась в то время жестокая, непримиримая борьба. Не обходилось и без чудовищно, грубых надругательств над чувствами верующих. Все это тревожило Клюева. Летом 1919 года он возвысил свой голос в защиту «нетленных мощей» – их вскрытие в то время повсеместно проводилось властями. Обращаясь к «братьям-коммунистам», Клюев писал о «тайной культуре народа», о «прекраснейшем действе перенесения нетленных мощей», в котором проявил себя художественный гений народа. «...Неописуемое зрелище перенесения мощей, – восклицал Клюев, – где тысячи артистов, где последняя корявая бабенка чувствует себя Комиссаржевской, рыдая и целуя землю в своей истинной артистической одержимости» («Самоцветная кровь»). Теперь же эта народная красота, подобно Жар-птице, «трепещет и бьется смертно, обливаясь самоцветной кровью, под стальным глазом пулемета». И Клюев напоминает, что поруганная народная красота никогда «не остается не отомщенной».