— Был?

Он кивнул, помогая ей встать на ноги.

— Был.

— Я не знаю, злорадствовать мне сейчас или торжество­вать.

— И то, и другое. Но позже. Если они решат, что ты беспо­лезна или опасна, они могут отправить тебя обратно в лабо­ратории.

— И я снова увижусь с сыном. — Она сжала руки в кулаки.

— Да, но без возможности выпустить его на свободу. Ду­май, как они. Это долгая игра. — Он опустил голову, но встрях­нулся. — То, к чему я совершенно не привык.

Темнота исчезла из ее глаз. Он смотрел на нее так, словно сама ее душа была отравлена. Ее голос был совершенно пу­стым, тело дрожало, когда она выговорила:

— Я Одри МакЛарен.

Только не это! Нинн, не уходи.

Но он заставил свою онемевшую шею кивнуть.

— До того я обожгла мою мать так сильно, что она умоля­ла о смерти. Как я могла о таком забыть?

— Ты..? — Он прикоснулся к ее щеке, не сразу осознав ска­занное. — Телепатический блок. Успокойся, иначе ты никог­да не разберешься с ответами.

— Я уже тогда была убийцей. Кто же знал? Возможно, мне с самого начала место в Клетках.

— Неправда. Только не тебе. Не здесь. — Страстность его ответа ошеломила их обоих. Будь проклята логика, он был сейчас эгоистом, и это было чертовски приятно. — Сделай это, Нинн. Не дай им забрать тебя у меня.

Выражение ее лица смягчилось. Она прижалась щекой к ладони, которую он так и не убрал.

— Мы не можем себе этого позволить. Особенно сейчас. Так ведь?

И тут же, как по волшебству, ее взгляд стал туманным, сонным и мертвым. В ней больше не было загадки. Она превратилась в тупое орудие. Расправила плечи. Даже в сво­ем обгоревшем доспехе, а может быть, благодаря ему, она выглядела сейчас как идеально вышколенный солдат Асте­ров. Побежденный, но все еще гордый, готовый подняться снова.

Он опознал эту позу. Он знал эту стойку и эту бездумную готовность к приказам. Он видел то же самое в зеркале, каж­дый день во времена своего детства, когда поражения были куда чаще его побед.

— Я превратил тебя в монстра, — в горле застрял комок, грозящий его удушить.

— Ты научил меня выживать. Давай продолжать в том же духе.

Вежливый кивок.

Они почистили и упаковали свои доспехи. Чуть позже по­дошли Хелликс и Вэйл. За минувшие недели женщина опра­вилась от последствий атаки Нинн во время первого их боя в Клетке.

— Ну-ну, — протянул Хелликс. — Воры придумали, как использовать твою идиотку против тебя. Чемпион побеж­ден. — Его усмешка превратилась в радостную улыбку. — Возможно, твое наказание за ее татуировку было одним из первых. Я с удовольствием вызовусь полосовать обе ваши спины одну за другой.

Нинн, сидевшая рядом с Лето, даже не вздрогнула. Пото­му что не помнила или потому что настолько силен ее само­контроль. Она дразнила Лето, и она вспомнила Джека. Он вынужден был довериться тому, что это бесстрастие — про­сто игра, которую он предложил.

— А как твои успехи в бою, Хелликс?

— Я вырву тебе язык, лабораторная грязь.

Она изогнула золотисто-пшеничную бровь.

— Мне кажется, это само по себе отвечает на мой вопрос.

Этим высокомерным ответом она мгновенно рассеяла все сомнения Лето. Нинн вернулась. Она вернулась к нему. Теперь осталось лишь убедиться, что остальные этого не поймут.

После того как остаток воинства Астеров вернул оружие на стены, их провели в коридор, ведущий наружу. Тишина и Харк решили не хвастаться победой, они то и дело броса­ли взгляды на Нинн. Тишина была спокойна, как всегда, за­то Харк излучал одновременно довольство и любопытство, которое просто сияло в его глазах.

Похоже, со своей частью плана они справились даже без помощи Лето. Он задолжал им пару извинений — и серьез­ное обдумывание их плана.

Короли Дракона привычно подставляли руки под канда­лы. Лето поразился тому, насколько ему захотелось сопро­тивляться. Его тюрьма стала реальностью. Тяжелый металл наручников, сковавший тонкие запястья Нинн, тоже был ре­ален.

Как и знакомый ритм — шаг, трость, шорох — приближал­ся Старик.

Эхо его шагов раздалось в коридоре намного раньше, чем сам он вошел в поле зрения. Возможно, Старик сознательно держался в тени. Даже Лето не мог различить истинных очертаний приближающегося тела. Хотя знал, что способен на это, несмотря на включенный ошейник.

За первыми шагами последовали другие: первые шаги бы­ли уверенными, вторые звучали так, словно к ним шла бале­рина на цыпочках.

Холодный пот выступил на его коже. Нинн сумела скрыть свои чувства при встрече с Хелликсом. Но что будет, когда здесь появится доктор Астер? Человек, который калечил ее и до сих пор держал в заложниках ее сына.

Лето оставалось только верить в то, что ее рассудок доста­точно чист для стратегии. Иначе он сам окажется перед вы­бором: тем, который пугал его до мозга костей. Он мог либо подыгрывать Астерам в надежде, что гарантии безопасности Пэлл будут выполнены, или рискнуть жизнью своей сестры и броситься спасать Нинн.

Нинн ощущала каждый шрам на своем теле.

Не те, которыми Хелликс разрисовал ей спину, хотя она знала, что шрамы никуда не исчезли. Но эти рубцы рассосут­ся со временем.

Нет, шрамы, которые она ощущала, были напоминания­ми об адском огне. Они полыхали под кожей, проникали в нее клеймом, которое даже клетки Короля Дракона не мог­ли исцелить полностью. Она взглянула на свою левую руку и вспомнила боль от того, что доктор Астер раздробил ей фа­ланги пальцев. Никто другой не заметил бы разницы, но она знала. Ее пальцы уже не сгибались как следует.

Шрамы.

И новые шрамы.

Он держит ее сына в заложниках. Если Джек до сих пор жив.

Она подавила дрожь и подрубила этой мысли колени. Джек был жив. Она бы почувствовала, сутью своей, на кле­точном уровне, если бы он погиб. Она пережила эту жуткую агонию после убийства Калеба.

Ее задачей, как всегда, была безопасность ее мальчика. Это означало, что нужно подавить невероятное, почти безумное желание прыгнуть на доктора Астера, захлестнуть его шею цепью от кандалов и улыбнуться, глядя, как он приобретает цвет свежего кровоподтека. А затем сломать ему шею.

Взглянув на профиль Лето, она заметила ту же решимость. Он доверял ей, как на арене Клетки. Он верил, что она вспом­нит свои тренировки и вспомнит, что на кону сейчас буду­щее его сестры.

Я ненавижу их. Я ненавижу их за то, что они с нами сделали.

С нами. Потому что они с Лето были вместе, в одной ло­вушке.

Теперь она поняла, что он спас ее от пожизненного клей­ма их семьи — змеи, которая охватывала его череп. Она за­должала ему такое количество извинений... И у нее не будет шанса попросить прощения, если она выдаст сейчас свои ис­тинные чувства.

— Лето. — Голос Старика шуршал, как сухие листья. — Ты не вышел из Клетки как чемпион.

— Простите, сэр.

— Никаких извинений. — Его кривая улыбка напомнила Нинн о гримасе проклятого доктора, который родился с та­ким же маниакальным расстройством. — Тишина и Харк от­лично выступили, как и вы двое. Моя семья сегодня зарабо­тала состояние.

Пара Сат была невыносима с их способностью делать ни­чего не выражающие лица. Даже Харк, этот ухмыляющийся ублюдок, сейчас не выдавал ни тени эмоций. Планы, провер­ки, слабые звенья. Тигони были не единственными Триксте­рами Пяти кланов.

А Нинн все еще не хватало информации, чтобы их догнать.

Старик улыбнулся и тяжело оперся на свою трость.

— Ваше выступление было предельно интересно. Я очень доволен.

— Я рад это слышать, сэр, — ответил Лето. В голосе звучало равное количество покорности и гордости, как и следовало.

— А ты, Нинн из клана Тигони? Что чувствуешь ты?

— Рада, что смогла выполнить свой долг перед вашей се­мьей, — она не смогла заставить себя сказать «сэр». Это об­ращение было их с Лето маленькой шуткой, она уважитель­но обращалась к нему только когда дразнила.

— Хорошо, хорошо. — Старик подозвал сына, приглашая его присоединиться к разговору. — Ты сберег свою напарни­цу на протяжении трех матчей. Незаурядное достижение в процессе тренировок настолько упрямого создания.