— Нинн из клана Тигони. Я не могу придумать оскорбления, достаточного для обозначения твоей ошибки.
Одри ползком поднялась на четвереньки. Распухшее от удара бедро пульсировало и жгло огнем. Острые шипы пробили кожу в нескольких местах. И это беспокоило ее так же, как остаточное ощущение его ногтей, скребущих по раненым, дрожащим мышцам.
Чертов садист. Неудивительно, что ему аплодировали.
Тело, разум, душа — весь ее мир подчинился пульсирующей боли. Нет, не весь. Где-то далеко за этими пещерами причиняли боль ее сыну. Где-то там, в месте, которого она никогда не видела, ее муж лежал под землей в могиле. Кто организовал его похороны? Наверное, его родители. Она всегда говорила им, что она сирота. Потому что так и было. Она лишь не уточняла, что сирота, рожденная в результате позора, высоко в горной крепости на северном отроге греческих гор.
Короли Дракона адаптировались. Это было ключом к выживанию на протяжении многих тысячелетий. Она не знала, мог ли кто-то из предков представить подобный исход для своей расы. Они прятались среди людей. Отступали и вели уединенную жизнь в крепостях кланов. Хватались за любой шанс продолжения рода.
Женщина, с которой она дралась, до сих пор стояла в Клетке, в позе, которая напомнила Одри про Лето. Скрестив руки. Прислонившись спиной к одному из восьми опорных столбов. У нее были невероятно черные глаза и короткие светящиеся серебром волосы. Высокая, стройная, с телом легкоатлета. Такие конечности бывали у прыгунов с шестом.
Но здесь она была воином до мозга костей.
Ее называли Тишиной.
Даже выражение ее лица было молчаливым, если это слово можно было применить к лицу. Она смотрела на Одри без какого-либо выражения. Без отвращения. Без жалости.
Без сочувствия. Просто... смотрела. Единственной эмоцией, которую Одри могла предположить, было любопытство. Потому что зачем еще так долго смотреть на кого-нибудь?
Мужчина Индранан, Фам, захромал за Лето к выходу из Клетки. Он выглядел как щенок, увязавшийся за вожаком стаи. Он наверняка дрался не в первый раз, но при этом не обладал ни грацией воина, ни каким-либо авторитетом, особенно учитывая раны на его лодыжках и икрах. Возможно, Лето тренировал его? Одри инстинктивно чувствовала, что дело не в этом. Фам не показал ни единого приема или навыка, которым Лето учил ее с самого первого дня.
Однако Фам был популярен. Знакомые воины приветствовали его похабными комментариями и хлопали по сутулой спине. Его единственной силой был дар Дракона, которым владели все рожденные в Индранан. Телепатия. Она содрогнулась, вспомнив ощущение того, как разум Фама вторгается в ее сознание. Жуткое чувство сохранялось и после разрыва контакта. Скользкое, мерзкое, знакомое.
Неудивительно, что она так не хочет связываться с Бессердечными. Она... Дракон побери, она потеряла что-то. А если вспомнит что, не будет ли от этого еще хуже?
Когда Фам обнял Хелликса, хлопая по плечам, как знакомого игрока в американский футбол, остатки ее уважения к противнику просто исчезли. Он был слабым и наглым. Рыхлым. И все же это она до сих пор пытается отдышаться, стоя на четвереньках. Гордость заставила Одри толчком подняться на колени, а затем, пошатываясь, и на ноги. Ноги подгибались. Со стороны зевак донесся веселый смех.
— Бесполезная сучка Тигони, — сказал Хелликс. — Трикстеров даже трахать неинтересно.
Фам уронил свой серп.
— А я бы трахнул. Мне все равно, Трикстер она или нет.
— Ты бы и дыру в стене трахнул, если бы тебе дали, — хмыкнул кто-то из подпевал Хелликса.
Одри заметила, что Лето, хоть он и не смотрел в ее сторону, отреагировал. Выйдя, он взял полотенце. Лицо, голое плечо, открытый верх спины — он вытирал пот со своего невероятного тела. Услышав комментарии Хелликса и его друга, Лето отшвырнул полотенце и поднял свои булаву и щит. Без агрессии. Просто утверждение своего места в этом обществе. Чемпион. Лидер по умолчанию.
А она заставила его выглядеть дураком.
Ей не найти надежного союзника в лице Лето из клана Гарнис. Больше всего на свете ей нужен был подобный союзник. Как можно скорее. До того, как потребность угодить этому мужчине и победа в их идиотских матчах станет для нее так же важна, как для него самого.
Тишина наконец отлипла от своего столба. Подошла к Одри и протянула ей руку. Одри хотела опасливо отказаться, но в месте, где царили такая изоляция и недоверие, решила принять жест доброй воли за истину. С помощью Тишины она поднялась, проверила способность ног выдержать полный вес ее тела и поняла, что сможет идти. Тишина смерила ее все тем же непроницаемым темным взглядом, который изрядно нервировал, и кивнула. Дракон подери, даже язык ее тела невозможно было прочесть. Одри не смогла бы разгадать смысл этого кивка даже под угрозой расстрела.
Женщина вернулась к ограде Клетки, подняла свой щит с зазубренным краем.
— Спасибо, — сказала ей Одри.
Легкое движение бровей Тишины было выразительным, как произнесенный вопрос.
— Ты могла бы срезать мне половину лица, — Одри коснулась кровоточащей губы и кивнула на щит. — Я благодарна за то, что ты этого не сделала.
— Эй, хватит уже флиртовать с новенькой, — раздался мужской голос, в котором не чувствовалось ни намека на агрессию Хелликса. — Когда-то и я был новичком, чистеньким и бесполезным. Могу даже приревновать. Но сначала мы поедим. Ты же знаешь, как я хочу есть, насмотревшись, как другие дерутся. Прямо умираю.
Тишина едва заметно кивнула Одри на прощание и присоединилась к мужчине, стоявшему у основания лестницы к Клетке. Это был любовник Тишины, Харк. Он не был похож на остальных воинов, буквально сплетенных из сплошных мышц. Но ему это и не требовалось. Его стройное жилистое телосложение уличного бойца производило обманчивое впечатление. Он мог работать с традиционным нигнором Сат, словно тот ничего не весил. С высокими точеными скулами и невероятно чистого оттенка голубыми глазами — сочетание силы и красоты поражало — он был идеальным партнером для Тишины.
Одри смотрела, как странная пара спокойно и неторопливо проходит мимо Хелликса и его подпевал. Задиры не свистели и не подкалывали их. Молча смотрели.
Странно.
Но это полезная информация.
Одри захромала к выходу из Клетки. К ее удивлению, Лето встретил ее у лестницы. Забросив булаву на плечо, он предложил ей руку.
— Это что, проявление жалости? — спросила она.
— Тебе пора бы уже усвоить, что жалости в казематах нет.
— Ты просто псих, если думаешь, что я прикоснусь к тебе после того, что ты сделал.
Почти безмятежное выражение его лица не изменилось.
— Тогда позволь Хелликсу или Килгору к себе прикоснуться. Мне неважно, каким из способов ты решишь мучить себя и дальше. — Он уронил руку и кивнул в сторону столба для порки в углу тренировочной арены. — Вот это станет следующим уроком, если ты не усвоишь сегодняшнего.
По ее спине волной пробежала дрожь. Раскаленная боль в ноге была лишь намеком на то, что могут с ней сотворить у столба.
Лето зашагал прочь. И почти так же, как с Тишиной, никто не издал ни звука, когда он прошел мимо. Только Хелликс мрачно уставился ему в спину.
Одри ругала себя, медленно и с трудом выбираясь из Клетки. Оказавшись между мрачной угрозой, которую обещал Лето, и восхищением, которого она пока не осмеливалась признать, она внезапно поняла, с какой именно опасностью столкнулась. Кнут. И пряник. Угроза потерять себя.
Она не могла больше оставаться в этой подземной тюрьме. Но сможет ли она рискнуть не только своей жизнью, но и жизнью Джека, чтобы отсюда сбежать?
Глава 11
Одри понятия не имела, как собирается убежать, пока возможность не появилась сама.
Килгор. Местный повар, который ни разу не смотрел на нее так, словно на ней есть одежда, — сразу же пытался проникнуть взглядом глубже, до самой кожи.