— Я не упрямая. Я сделала, как ты просил. — Она вытер­ла кровь о штаны. От только что сотворенного ею нельзя бы­ло отморгаться, шар до сих пор сиял перед глазами.

Благой Дракон. У меня есть дар.

Она ожидала, что Лето останется бесстрастным, как ста­туя, но на его лице явно читалось изумление — и что-то по­хожее на одобрение.

— Сделала. Теперь мы можем двигаться дальше.

Она помотала головой, и к боли добавилось головокруже­ние. Хотя, быть может, это последствия использования дара. Он был прав. Одри МакЛарен не была Королем Дракона. А вот Нинн была. И эта демонстрация, и то, как неестествен­но быстро она овладела всем, чему учил Лето, и, возможно, даже ее реакция на его физическую близость — основные то­му доказательства.

Но отказаться от Одри! Для этого нужно было оставить за спиной ту жизнь, которую она разделила с Калебом. Пере­стать быть той мамой, которую так любил Джек. Возможно, эти перемены — к лучшему. Ради его безопасности она была вынуждена стать воином, таким же, как Лето. И только по­том она сможет позволить себе тепло и любовь, которую ей так хотелось проявить. Воин и мать теперь связаны воедино.

Год в Клетках.

Она не хотела становиться такой матерью.

— Следующий этап — научиться его контролировать, — прямо сказал Лето.

— То, что я вообще смогла это сделать, это мой максимум, лучше не станет. — Она поднялась на ноги. Равновесие да­лось с поразительной легкостью. — Как ты собираешься драться рядом с бомбой, готовой в любой момент разнести нас обоих?

— Энергию можно контролировать. Если ты захочешь на­учиться.

— Ты ведешь себя так, словно я нарочно все это делаю!

— Раньше я был уверен. Теперь уже нет.

Это был не просто разговор, нечто большее. Он касался чего-то деликатного и болезненного, как старая рана, так и не затянувшаяся до конца.

— Дракон подери, — прошептала она. — Я тебя ненавижу.

Если бы он пожал плечами, она бросилась бы на него с ку­лаками, за что он наверняка свернул бы ей шею. Но вместо этого он поднялся и отошел к центру Клетки. Крупный муж­чина. Широкие, уверенные шаги. Глаза, цвета обуглившейся Кожи его доспеха, смотрели остро, но высокомерие в них по­блекло. Почему? Потому что ему больше не нужны были позы? Или он демонстрировал ей веру в себя, которая прису­ща всем Королям Дракона?

Возможно, это другое. Слово «ненависть» не отражало то­го, насколько он испугал Нинн, пробудив ее же собственные Возможности. Она была той же, но внутри, под кожей, теперь бурлили совершенно новые потребности. Ее поразило то, как энергия врожденного дара внезапно пробудила в ней сексуаль­ную тягу. Лето казался теперь сильнее, больше, соблазнитель­нее, и ее тело тянулось к нему. Несмотря на то что она совер­шенно четко осознавала, что он предан преступной системе, которой не согласился бы служить ни один достойный человек.

Они приняли боевые стойки. Одри переполняла ярость — она злилась на него, на Астеров, на себя саму. Лето был спо­коен, как никогда раньше.

— Позволь сказать три слова, — голос у него был низким. И снова гипнотизировал. — Посмотрим, не всколыхнут ли они твою память.

— Говори.

Он сделал паузу длиной в три удара сердца.

— Коробка в углу.

Ее кожу обдало холодом. Вспышки. Старых воспомина­ний. Дрожь зародилась внутри и прошла по всему телу.

— Давай же, Нинн. Говори.

— Не могу.

— Я не могу прочесть твои мысли, я не ведьмак Индранан. Говори.

— Некоторые дары слишком опасны. — Собственный го­лос прозвучал как чужой. — Нет. Это не мои слова.

— Эти же слова они сказали моим родителям о моей се­стре Пэлл. Теперь она обречена провести в коме остаток своей жизни. Недолгий остаток. — Он скрестил руки на груди, словно защищаясь. — Они били тебя? Когда силой пытались проникнуть в твое сознание?

— Я не помню. — Одри помотала головой. — А тебя они тоже сломали?

— Да.

Неудивительно, что он так немногословен. Она просто не могла себе представить, кто или что способно сломить Лето из клана Гарнис.

На корне языка собиралась едкая горечь. И снова вспыш­ки. Шепотки, и тайны, и страх болезненными иголками впи­вались ей в веки. Из ее памяти стерли несколько лет.

Лето потянулся, чтобы коснуться ее сжатого кулака. Меж­ду его и ее кожей проскочил электрический разряд. Их взгля­ды встретились.

— Нинн, они отняли у тебя дар. И есть определенные шаги, которые позволят повернуть процесс вспять. Ты это знаешь.

— Позволить какой-то бессердечной ведьме влезть ко мне в голову? Если так, то я чертовски уверена, что ни за что та­кого не допущу. Можно найти способ получше. Усилить тре­нировки.

— У нас почти не осталось времени. — Его злость, в отли­чие от других эмоций, прочитать становилось все легче. Это зависело от способностей Нинн или просто она влияла на его личность не меньше, чем он изменял ее изнутри?

— Значит, я буду использовать это время на полную. То есть посплю. Ты мне позволишь или мы будем продолжать этот спор до утра?

Он поймал ее подбородок, оглядел рану на затылке.

— Кровь все еще идет.

— Она затянется к утру. Не ври, что еще не заметил во мне изменений.

— К лучшему.

Одри вывернулась из его пальцев.

— Мы закончили?

— Хорошо. Предел найден. Четкий и осязаемый. — Он вы­тащил из-под доспеха пакет, размером примерно с кулак, за­вернутый в белую оберточную бумагу. — Держи. Один из охранников хотел тебе передать.

Запах мяты ударил по ней еще одним старым воспомина­нием. Джек с прилипшей к волосам конфетной палочкой. Третье его Рождество, то время, когда любой предмет ярко- желтого цвета заставлял ее мальчика пищать от наивной дет­ской радости.

— Зачем?

Он приподнял брови.

— Чтобы привлечь твое внимание подачками. Как знать, может быть, ты готова стать любовницей охранника, чтобы добиться подарков и привилегий? Или ты предпочтешь за­служить их в бою, с честью, как когда-то решил я? Я отдаю тебе это в качестве напоминания. Доверишься здесь кому-то, кроме меня, и окажешься в дураках. Я всегда предельно чет­ко сообщаю свои мотивы. Эти люди готовы променять что угодно на безделушки и порнографию. Ты выше их.

Она взяла у него пакет. Тебе нужно сделать выбор. Это означало, что ей нужно предельно четко осознавать, из чего она выбирает.

— Тебе дали шанс подержать на руках племянницу?

Он вздрогнул.

— Иногда ты говоришь совершенную ерунду.

— Ответьте, пожалуйста. Сэр.

Долгий выдох. Он просто злится на нее? Устал? Или до сих пор ощущает звенящий эффект от их поцелуя? Бурлящими и потрескивающими в крови разрядами она была в равной степени обязана самому Лето и остаточному эффекту свое­го взрывоопасного дара. Калеб погиб, а ее, черт побери, заводила нездоровая игра сил. Губы Лето. Его с трудом сдерживаемая сила. Его прекрасное мужественное тело и по­разительное самообладание.

— Тебе дали шанс? — спросила она уже резче.

Он молчал, поразительно долго ее рассматривая. Она не дрогнула, просто ждала его ответа.

— Да, я держал ее на руках. Маленькую девочку, которую они назвали Шошан. У нее темные волосы, как у моей сестры. Только кожа светлее. — Он отвернулся. Встряхнул голо­вой. — Возможность ее увидеть была для меня наградой. И знание того, что я заслужил подобный дар для них и сво­его клана.

— Значит, это возможно. Астеры..?

— Я говорил тебе. Победа важна. Жизненно необходимо приносить их семье доход. Без этого рухнет вся система.

— Возможно, и к лучшему.

— Мой отец умер на Конфликте, но подарил жизнь троим своим детям. Он не считал эту систему бесполезной, и я с ним согласен. Слишком многого здесь можно добиться ради тех, кем мы дорожим.

Дорожим. Слишком мягкое слово для мужчины, который больше напоминал кирпичную стену.

— Вот в этом я с тобой никогда не соглашусь, — тихо, словно самой себе, сказала она.

— Просто выполняй свою работу. А именно — контроли­руй свои силы. Здесь живут Индранан. Они могут разблоки­ровать то, что не удалось нам.