Личная жизнь Левченко носила далеко не безоблачный характер, несмотря на то, что во время поездки в отпуск в Москву в августе 1978 года он купил автомобиль «Волга». У него начались постоянные ссоры с женой. По собственному признанию, он доводил ее своим псевдонимом АРТУР, который ему дали в КГБ. «Романтично, правда?» — говорил он, и предрекал, что, когда он умрет, ей придется написать на его обелиске все имена, которыми он пользовался при жизни, так что высота обелиска должна быть не меньше трех метров. Взаимное отчуждение росло, и вскоре они уже не находили даже тем для разговора.
В начале 1979 года Левченко по поручению резидента начал разрабатывать новый контакт в среде японских журналистов. Им был Акира Ямада (псевдоним ВАСИН), бывший коммунист, работавший редактором иностранного отдела популярной газеты, издававшейся на средства частных лиц. Контакты с ним развивались весьма успешно, а весной 1979 года Левченко было присвоено звание майор. Осенью того же года он был назначен начальником группы «активных мероприятий», в должности которого должен был оставаться до конца октября, когда истекал срок его командировки в Японию. Это назначение открыло Левченко доступ к секретной информации обо всех так называемых агентах влияния КГБ в Японии.
В связи с окончанием срока командировки в сентябре — октябре Левченко передал находившихся у него на связи агентов другим сотрудникам резидентуры. А 25 октября 1979 года неожиданно для всех связался с представителями ЦРУ в Токио и попросил предоставить ему политическое убежище в США. В тот же день Вашингтон ответил согласием, и 26 октября, несмотря на попытки японцев задержать его, он рейсовым самолетом в сопровождении сотрудников ЦРУ отбыл в США. Касаясь произошедшего, Левченко в октябре 1991 года заявил корреспонденту «Правды» В. Гану:
«Позвольте мне еще раз опять со всей категоричностью заявить, что я не был никем завербован. Не был никем похищен. Я пошел на этот шаг по собственной воле. Просто меня возмущала вся наша система. Я устал от нее. У меня просто не было другого выхода. Меня, кстати, повышали по службе, и я должен был возвращаться в Москву с повышением».
Так или иначе, но на допросах в ЦРУ Левченко раскрыл все, что было ему известно об операциях КГБ в Японии, и назвал всех известных ему агентов. Побег Левченко полностью парализовал деятельность ПГУ в Японии, и вновь она стала налаживаться только после 1983 года, когда резидентом в Токио Стал A.A. Шапошников. После побега Левченко были введены новые правила для работников ПГУ, отъезжающих в загранкомандировки. Прежде требовалось получить лишь три личные рекомендации от своих коллег, теперь же рекомендаций требовалось пять. По словам самого Левченко, полную информацию ЦРУ он представил позже, в начале 1980 года, когда из телефонного разговора с женой узнал, что ее нигде не берут на работу, а сына выгнали из школы, в которой он учился, и, таким образом, они находились на грани нищеты. Левченко также утверждал, что в отношении его сына, которому так и не удалось определиться в жизни, применялись методы, близкие к человеконенавистничеству. Так, в школе его заставляли на примере собственного отца писать сочинения на тему: «Какого презрения заслуживает предатель Родины».
В августе 1981 года Военная коллегия Верховного суда СССР заочно приговорила Левченко к расстрелу.
Сам Левченко после побега активно включился в жизнь США. Он выступал с лекциями и сообщениями, касающимися жизни в СССР и методов работы КГБ. Выпустил четыре книги, две в США, две в Японии, после чего был принят на работу в американскую газету «Новое русское слово», где до сих пор ведет рубрику «Силовые структуры». Первая его встреча с российским корреспондентом состоялась в октябре 1991 года. А в 1992 году он встретился в Вашингтоне с находившимися в то время в США бывшим председателем КГБ Бакатиным и отставным генералом ПГУ КГБ Калугиным. В своем интервью, данном в ноябре 1995 года корреспонденту газеты «Вечерняя Москва» в США Давиду Гаю, он так описывает эту встречу:
«Меня представили Бакатину. Он крепко пожал мне руку. Мы говорили о разных вещах, тон разговора был вполне дружеским. Каким-то внутренним чутьем я осознал: он — порядочный человек. Такие же лестные отзывы о нем я слышал от некоторых американцев, встречавшихся с ним… Думаю, он очень хотел переделать КГБ в духе демократических преобразований, но ему не позволили это сделать».
Оставим это утверждение Левченко без комментариев. Результаты «реформаторской» деятельности Бакатина госбезопасность пережить не смогла…
В 1980 году из СССР в США был тайно вывезен вместе с семьей сотрудник 8-го главного управления КГБ майор Виктор Иванович Шеймов. Ранг, занимаемая должность и способ побега Шеймова заслуживают особого внимания.
Шеймов родился в 1946 году в Москве. Его родители были ветеранами Великой Отечественной войны. Отец, инженер-полковник, работал на секретных объектах и принимал участие в создании баллистических ракет, мать работала врачом в престижной поликлинике. После школы Шеймов поступил в Высшее техническое училище имени Баумана, которое успешно окончил в 1969 году. По распределению он попал на работу в закрытый НИИ Министерства обороны, где занимался разработкой систем наводки ракет с космических спутников.
В 1971 году Шеймову предложили работу в КГБ в одном из самых секретных подразделений — 8-м главном управлении, занимавшемся обеспечением безопасности и функционированием всей шифросвязи Советского Союза, а также созданием шифров и дешифровкой сообщений иностранных государств. Отбор кандидатов для работы в этом управлении был чрезвычайно жестким, учитывалось буквально все, вплоть до родственников в седьмом колене и количества выпиваемого спиртного. Но работающим в управлении, несмотря на ограничения, создавались идеальные условия для творческой работы, и поэтому здесь трудилось много талантливых математиков, программистов и инженеров. Шеймов благополучно прошел все. проверки и был принят.
В управлении Шеймов работал в отделе, занимавшемся защитой шифровальной связи. В его функции входило обслуживание советских посольств и резидентур за границей. Обладая незаурядными способностями и будучи по натуре личностью целеустремленной, Шеймов довольно быстро занял должность начальника отдела, курирующего шифросвязь посольств и даже стал заместителем секретаря парторганизации. Более того, несмотря на строгие ограничения в личных контактах и зарубежных поездках, он выезжал за границу в служебные командировки. В 1973 году он женился на студентке Московского университета ленинградке Ольге, а в 1975 году у них родилась дочь Лена.
Но, как пишет Шеймов в своих мемуарах, его переполняла ненависть к советскому режиму и желание порвать с ним. Разумеется, об этом не знал никто, кроме жены Ольги, которую он посвятил в свои планы побега на Запад. Первый раз установить контакты с ЦРУ Шеймов попытался в Москве, но из этой затеи ничего не получилось. Удачной оказалась вторая попытка, предпринятая им в 1979 году во время служебной командировки в Варшаву. Тридцать первого октября, обманув бдительного охранника, Шеймов сумел тайно покинуть советское посольство и встретиться с сотрудниками ЦРУ. Окрыленные невероятной удачей американцы моментально согласились на контакт в Москве, так как бежать в США немедленно без семьи Шеймов категорически отказался.
В Москве Шеймов несколько раз встречался с сотрудниками ЦРУ и передавал им некоторую информацию о своей работе. Но самые главные секреты выдавать в Москве отказался, опасаясь, что в этом случае американцы не станут вывозить его из СССР. В конце концов в Вашингтоне дали согласие на нелегальный вывоз Шеймова с семьей в Америку. Чтобы скрыть свой побег, Шеймов решил инсценировать собственное убийство вместе с членами семьи по дороге на дачу. Несмотря на то что американцы считали его идею полной утопией, в ней было рациональное зерно: в случае установления факта предательства Шеймова в КГБ полетели бы головы, и поэтому там охотно поверят в его гибель.