Гораздо важнее, чем частные мнения отцов церкви, формальные постановления соборов.

Первые упоминания об этой теме мы встречаем на соборе в Сардике, в Иллирии (теперь София в Болгарии), в 343 г.[583], в период арианских споров. Этот собор был наиболее благосклонен к притязаниям Рима. В интересах смещенного с должности Афанасия и никейской ортодоксии он постановил:

1) что смещенный епископ, считающий такое решение несправедливым, имеет право апеллировать, из уважения к памяти апостола Петра, к Римскому епископу Юлию, а тот имеет право либо ратифицировать смещение, либо созвать новый собор;

2) что вакантный епископский пост не должен заниматься, пока не получено решение Рима;

3) что Римский епископ, в случае такой апелляции, может, если ему покажется необходимым, возобновить разбирательство с участием епископов соседней провинции или послать на место делегатов с полными полномочиями решить эту проблему с епископами[584].

То есть Римским епископам явно было дано право пересматривать решения судов над епископами даже на Востоке. Но в первую очередь надо сказать, что это право не представлено здесь как уже существующая практика. Это новое право, и чисто почетное, причем дарованное лично епископу Юлию[585]. В противном случае либо этот епископ не был бы назван по имени, либо его преемники были бы названы вместе с ним. Более того, каноны ограничивают возможность апелляции только тем случаем, когда епископ смещен своими коллегами по провинции, и ничего не говорится о других случаях. Наконец, собор в Сардике не был вселенским, это был поместный западный синод, поэтому он не мог устанавливать законы для всей церкви. Восточные епископы удалились с него с самого начала и проводили альтернативный собор в соседнем городе Филиппополе; Сардик же, вместе с префектурой Иллирик, в то время принадлежал к Западной империи и Римскому патриархату, он отделился от них только после 379 г. Собор в самом деле был задуман как вселенский, но вначале в нем участвовало только сто семьдесят епископов, а после отделения семидесяти шести восточных епископов — только девяносто четыре, и, даже несмотря на двести подписей отсутствующих епископов (в основном египетских, которым были посланы акты после их одобрения), Восток и даже Латинская Африка с ее тремя сотнями епископов были весьма слабо на нем представлены. Он не был санкционирован императором Констанцием и не был авторитетно объявлен вселенским впоследствии[586]. Соответственно, его постановления вскоре были забыты, и в дальнейшем, в ходе арианских споров и даже несторианских, когда критерии ортодоксии явно задавались епископами Александрии, а не Рима, он подчеркнуто замалчивался[587]. На вселенских соборах 381, 451 и 680 г. ничего не было сказано о таких апелляциях к верховному суду, они единодушно постановили, что все церковные проблемы без исключения должны сначала решаться на провинциальных соборах с правом апелляции не к Римскому епископу, а к патриарху соответствующей епархии. Только Рим не забыл о постановлениях Сардика — и превратил отдельный прецедент в универсальное право. Папа Зосима, в случае со смещенным пресвитером Апиарием из Сикки (417 — 418), совершил серьезную ошибку, приняв сардикийские постановления за никейские, то есть придал им гораздо больше веса, чем они реально имели, но африканцы указали ему на подлинный текст никейского канона. Папы более позднего периода пошли намного дальше сардикийских постановлений. Они извлекли из этого провинциального собора, согласно Лжеисидоровым декреталиям, право смещать епископов, которое упоминалось в Сардике как допустимое, и наделили им исключительно себя в качестве causa major.

Наконец, что касается четырех великих вселенских соборов, Первого Никейского, Первого Константинопольского, Эфесского и Халкидонского, то мы уже представляли их позицию в связи с их законами о патриархальной системе[588]. Мы видели, что они отдают Римскому епископу почетное превосходство среди пяти равных по официальным правам патриархов, то есть признают его primus inter pares, но самой этой уступкой пресекают его притязания на высшую законодательную власть и монархическое правление всей церковью. Вся патриархальная система — это не монархия, а олигархия. Поэтому римские делегаты и папа Лев протестовали против решений Халкидонского собора 451 г., совпавших с решениями Константинопольского собора 381 г. Этого протеста было недостаточно, чтобы отменить постановление, и на Востоке он не произвел сильного впечатления, а последующие случайные уступки греческих патриархов и императоров Римской епархии (например, узурпатора Фоки в 606 г. и даже Шестого вселенского собора в Константинополе в 680 г.) не имели общего значения, но явно были связаны с конкретными обстоятельствами и проблемами.

Следовательно, остается признать неоспоримым исторический факт, что величайшие догматические и законодательные власти древней церкви решительно выступали против конкретных папских притязаний Римского епископата, хотя и поддерживали его патриаршие права и уступали ему почетное первенство в патриаршей олигархии. Последующее отделение Греческой церкви от Латинской по сей день доказывает, что она не желает жертвовать своей независимостью от Рима и отходить от постановлений величайших соборов.

Однако существует различие между греческой и протестантской оппозицией в отношении к универсальной монархии папства. Греческая церковь протестовала против нее исходя из сложившейся олигархической патриаршей иерархии V века — в ту эпоху и на основании того принципа церковной организации, которые предшествовали периоду влияния папства в мировой истории. Евангельская же церковь протестует против него на основании более свободного представления о христианстве, видя в папстве институт, который стал правомерным продолжением патриархальной системы и был необходим для формирования романо–германских народов Средних веков, но со временем исполнил свою миссию и изжил себя. В Греческой церкви папства никогда не было. История же Евангельской церкви по сути включает в себя такой период. Папство стоит между веком патриаршей иерархии и веком Реформации подобно тому, как теократия Моисея стоит между эпохой патриархов и пришествием христианства. Протестантизм одновременно отвергает и папскую монархию, и патриархальную олигархию, но считает и то и другое оправданным в определенное время и на определенном этапе развития христианского мира.

I. St. Leo Magnus: Opera omnia (sermones et epistolae), ed. Paschas. Quesnel., Par., 1675, 2 vols. 4^to (галликанин, за Илария против Льва, поэтому его труд был занесен в римский индекс запрещенных книг); ed. Petr. et Hieron. Ballerini (два очень ученых брата–пресвитера, писавшие по просьбе папы Бенедикта XIV), Venet., 1753 — 1757, 3 vols. fol. (vol. i содержит 96 проповедей и 173 послания, два остальных тома — труды, подлинность которых сомнительна, и ученые диссертации). Это издание перепечатано в Migne, Patrologiae Cursus completus, vol. 54 — 57, Par., 1846.

II. Acta Sanctorum: sub Apr. 11 (Apr., tom. ii, p. 14–30, кратко и неудовлетворительно). Tillemont: Mem., t. xv, p. 414–832 (очень полно). Butler: Lives of the Saints, sub Apr. 11. W. A. Arendt (католик): Leo der Grosse и. seine Zeit, Mainz, 1835 (апологетический и панегирический отзыв). Edw. Perthel: P. Leo's I. Leben и. Lehren, Jena, 1843 (протестант). Fr. Boehringer: Die Kirche Christi u. ihre Zeugen, Zürich, 1846, vol. i, div. 4, p. 170–309. Ph. Jaffé: Regesta Pontif. Rom., Berol., 1851, p. 34 sqq. См. также Greenwood: Cathedra Petri, Lond., 1859, vol. i, bk. ii, chap, iv‑vi (период правления Льва); H. H. Milman: Hist, of Latin Christianity, Lond. and New York, 1860, vol. i, bk. ii, ch. iv. Friedrich (старокатолик): Zur ältesten Geschichte des Primates in der Kirche. Bonn, 1879. Jos. Langen (старокатолик): Geschichte der röm. Kirche bis zum Pontificate Leo's I. Bonn, 1881. Karl Müller в Herzog², viii (1881), 551–563. C. Gore, в Smith and Wace, iii (1882), 652–673. Его же: Leo the Great (Lond. Soc. for Promoting Christ. Knowledge, 175 pp.). О литературных заслугах Льва см. Ebert: Geschichte der christl. Lat. Lit., vol. i, 447–449.