Изменить стиль страницы

Амвросий ввел также в Милане новый способ пения, с сообразным использованием греческих симфоний и антифоний и народных мелодий. Cantus Ambrosianus (амвросианский распев) вскоре вытеснил предыдущую манеру монотонной декламации псалмов и молитв без музыкальных акцентов и изменения тона голоса. Он распространился по большей части западных церквей как способ песнопения на собраниях. Потом он пришел в упадок, был улучшен и упрощен папой Григорием Великим (григорианский хорал) и уступил место так называемому Cantus Romanus, или choralis.

Говорят, что Августин, величайший богослов среди отцов церкви (ум. в 430), обладавший душой поэта, сочинил гимн в честь воскресения, Cum rex gloriae Christus, гимн во славу рая, Ad perennis vitae fontem mens sitivit arida, и другие. Но возможно, он просто снабдил возвышенными поэтическими образами и мыслями, рассеянными по его прозаическим трудам, особенно в «Исповеди», как materia carminis, поэтов более позднего периода, таких как Петр Дамиани, епископ Остии (XI век), который поэтически пересказал рассуждения Августина о небесном блаженстве[1266].

Дамас, епископ Римский (ум. в 384), друг Иеронима, также сочинил несколько священных песен и считается изобретателем рифмованных гимнов[1267].

Келий Седулий, родом из Шотландии или Ирландии, пресвитер, живший в первой половине V века, сочинил гимны Herodes, hostes impie и A solis ortus cardine, а также большие поэмы.

Марк Аврелий Климент Пруденций (ум. в 405), адвокат и императорский губернатор в Испании при Феодосии, последние годы жизни посвятил религиозному созерцанию и созданию священной поэзии. Он является родоначальником более пылкой и страстной испанской школы. Бентли называет его Горацием и Вергилием христиан, Нил — «князем раннехристианских поэтов». Пруденций, без сомнения, — самый одаренный и плодовитый из древнекатолических поэтов. Он владел классическим стихосложением, но прекрасно умел облечь новые идеи и чувства христианства в новое одеяние. Его поэмы неоднократно издавались[1268]. Иногда это длинные дидактические или эпические произведения, написанные гекзаметром и обладающие большой исторической ценностью[1269]; есть также сборники эпических поэм, такие как Cathemerinon[1270] и Penstephanon[1271]. Отрывки из последнего использовались в церковном богослужении. Самые известные гимны Пруденция — Salvete, flores martyrum, в память об избиении младенцев в Вифлееме[1272], и великая погребальная песнь, Jam moesta quiesce querela, описывающая древнее поклонение в пустынях и катакомбах, о которой Хердер говорит, что никто не может читать ее без сердечного волнения[1273].

Мы должны упомянуть еще двух поэтов, творчество которых образует переход от древнекатолической к средневековой церковной поэзии.

Венантий Фортунат, итальянец по рождению, друг королевы Радегунды (которая жила отдельно от мужа и руководила монастырем), популярный во Франции поэт и, ко времени своей смерти (около 600), епископ Пуатье, написал одиннадцать книг поэм на разные темы, эпос о жизни святого Мартина Турского и богословский труд в оправдание августиновского учения о Божьей благодати. Он первым стал использовать рифму с некоторой степенью мастерства и регулярности, хотя еще достаточно вольно, так что многие его рифмы — просто аллитерации согласных или повторения гласных[1274]. Он первым освоил четырехстопный хорей — размер, который, с различными модификациями, позже стал славой средневековой гимнологии. Пруденций уже использовал его раз или два, но Фортунат первым сгруппировал его в строфы. Его самые известные композиции — гимны о страстях: Vexilla regis prodeunt и Fange, lingua, gloriosi proelium (lauream) certaminis, которые, с некоторыми изменениями, вошли в римский бревиарий[1275]. Vexilla regis исполняется в страстную пятницу перед шествием, когда на алтарь несут освященную гостию. Оба гимна поются на праздниках обретения креста и крестовоздвижения[1276]. Любимый католический гимн, посвященный Марии, Ave maris Stella[1277], иногда приписывается ему, но появился гораздо позже.

Мы приведем в качестве примера знаменитый гимн Фортуната о страстях, сочиненный около 580 г.

Vexilla Regis Prodeunt[1278]

Vexilla regis prodeunt.Царские знамена устремляются вперед,
Fulget crucis mysterium,Крест сияет мистическим светом,
Quo carne carnis conditorГде Он, сотворивший нашу плоть, во плоти
Suspensus est patibulo[1279].Принял наш приговор, уплатил за нас выкуп.
Quo vulneratus insuperГде за нас окрасилось кровью копье.
Mucrone diro lanceae,И жизнь потоком излилась из Его бока,
Ut nos lavaret crimineЧтобы омыть нас драгоценной кровью,
Manauit unda et sanguine.Откуда потекла вода, смешанная с кровью.
Impleta sunt quae concinitИсполнилось все, о чем говорил Давид
David fideli carmineВ древней истинно пророческой песне.
Dicens: in nationibusОн говорил: среди народов
Regnauit a ligno Deus.Бог воцарился и одержал победу на древе.
Arbor decora et fulgida0 древо красоты! Древо света!
Ornat a regis purpura.0 древо, окрашенное в царский пурпур!
Electa dig no stipiteИзбери среди верующих
Tam sancta membra tangere.Тех, чьи святые члены найдут покой.
Beata cuius brachiisНа чьих дорогих руках, широко раскинутых,
Pretium pependit saeculi,Покоилась вся тяжесть выкупа за мир,
Statera facta saeculiЧтобы искупить человечество
Praedamque tulit tartans[1280].И лишить грабителя награбленной добычи!

Гораздо менее значимо поэтическое творчество Григория I (590 — 604), последнего из отцов церкви и первого из средневековых пап. Ему приписывалось много гимнов, происхождение которых точно не выяснено и которые включены в бревиарий. Лучший из них — воскресный гимн Primo dierum omnium[1281].

Гимны — самые прекрасные цветы поэзии древней церкви. Но, помимо них, возникало много эпических и дидактических поэм, особенно в Галлии и Испании, где шла борьба с вторжениями варваров и население пыталось сохранить связь с древней культурой. Ювенк, испанский пресвитер времен Константина, сочинил первый христианский эпос, евангельскую историю в четырех книгах (3226 строк), подражая Вергилию, но поэтические достоинства этого труда в лучшем случае средние. Намного превосходит его по таланту Пруденций (ум. в 405); помимо уже упомянутых гимнов, он написал несколько дидактических, эпических и полемических поэм. Святой Понтий Павлин, епископ Нолы (ум. в 431), посвященный в тайны муз поэтом Авзонием[1282], друг Августина и Иеронима, написал около тридцати поэм, проникнутых духом благочестия; лучшая из них посвящена празднику святого Феликса, его покровителя. Проспер Аквитанский (ум. в 460), мирянин и друг Августина, создал дидактическую поэту против пелагиан и несколько эпиграмм; Авит, епископ Вьенны (ум. в 523), — эпос о сотворении мира и происхождении зла; Аратор, придворный Юстиниана, а потом иподиакон Римской церкви (около 544), — переложение Книги Деяний героическим стихом, в двух книгах, около 1800 строк. Заслуги Клавдиана Мамерта[1283], Бенедикта Павлина, Элпидия, Оронтия и Драконтия менее важны.

вернуться

1266

Этот прекрасный гимн, De gloria et gaudiis Paradisi, присутствует в приложении к шестому тому бенедиктинского издания Opera Augustini, в Daniel, Thesaurus, tom, i, p. 116, в Trench, Collection, p. 315 sqq., и других местах. Как и все гимны о Новом Иерусалиме, он основан на описании святого Иоанна из заключительных глав Апокалипсиса. Существует прекрасный перевод этого гимна на немецкий язык (автор Königsfeld) и на английский (автор Wackerbarth), часть его приводится в Neale, Mediaeval Hymns and Sequences, p. 59. В целом гимн очень хорош, но не вполне может сравниться с длинной поэмой Бернара из Клюни (XII века) о презрении к миру, которая проникнута той же ностальгией по небесам и которую Нил (р. 58) справедливо называет самым прекрасным из средневековых гимнов — как Dies irae он называет самым возвышенным, a Stabat Mater — самым патетическим. В оригинале не более 5000 строк. Нил дает замечательный перевод заключительной части начиная с «Hic breve vivitur», и фрагмент этого перевода, «То thee, О dear, dear Country» (p. 55), вполне достоин занять место в наших молитвенниках. Из этого и подобных средневековых источников («Urbs beata Jerusalem» и другие) родился знаменитый английский гимн «О mother dear, Jerusalem!» (31 строфа), который часто приписывают шотландскому священнику XVII века Дэвиду Дикинсону и который воистину стал матерью многих английских гимнов о Новом Иерусалиме. (См. о нем монографии: H. Bonar, Edinb., 1852, и W. С. Prime: «О Mother dear, Jerusalem», New York, 1865.) Августину также приписывают гимн О gens beata coelitum, описывающий блаженство обитателей небес, и Quid, tyranne! quid miraris? — о борьбе против тирании греха.

вернуться

1267

Иероним (De viris ill., с. 103) говорит о нем: «Elegans in versibus componendis Ingenium habet, multaque et brevia metro edidit». Нил вообще не упоминает о Дамасе. Дэниэл (Daniel, Thes.y i, pp. 8 and 9) приводит только два его гимна, Hymnus de S. Andrea и Hymnus de S. Agatha, последний — с регулярной рифмой, начинается так:

M arty ris ессе dies Agathae
Virginis emicat eximiae,
Christus eam sibi qua sociat
Et diadema duplex decorat.
вернуться

1268

Например, Th. Obbarius, Tub., 1845; Alb. Dressel, Lips., 1860.

вернуться

1269

Apotheosis, прославление Божественности Христа против ее оппонентов (1063 строки); Harmatigenia, о происхождении греха (966 строк); Psychomachia, о борьбе добра и зла в душе (915 строк); Contra Symmachum, об идолопоклонстве, и другие.

вернуться

1270

Καθημερινών = Diurnorum (мы назвали бы это «Христианским днем», по аналогии с «Христианским годом» Кебла), гимны к отдельным часам дня.

вернуться

1271

Περί στεφάνων, «О венцах», четырнадцать гимнов о многих мучениках, которые унаследовали венец вечной жизни. Многие из них невыносимо скучны и отличаются дурным вкусом.

вернуться

1272

De SS. Innocentibus, из двенадцатой книги Cathemerinon, в Prudentii Carmina, ed. Obbarius, Tüb., 1845, p. 48, в Daniel, tom, i, p. 124, и в Trench, p. 121.

вернуться

1273

Завершение десятого Cathemerinon, использовался древней церковью как погребальный гимн. Его переводили на немецкий язык Weiss, Knapp, Puchta, Königsfeld, Bässler, Schaff (в Deutsches Gesangbuch, no. 468) и другие. Тренч (Trench, p. 281) называет его «венцом славы поэзии Пруденция». Такого величия он нигде больше не достигал. Нил в трактате о латинской церковной поэзии, /. с, р. 22, приводит перевод нескольких его частей, сохраняя размер оригинала, но без рифмы: «Each sorrowful mourner be silent! / Fond mothers, give over your weeping! / None grieve for those pledges as perished: / This dying is life's réparation» {Замолчите, плачущие и скорбящие! / Любящие матери, перестаньте рыдать! / Никто да не печалится о них, как о погибших: / Эта смерть — возвращение к жизни}. Есть и другой перевод, Е. Caswall: «Cease, ye tearful mourners».

вернуться

1274

Такие, как prodeunt — mysterium, viscera — vestigia, fulgida — purpura, и т. д.

вернуться

1275

В Daniel, Thes., i, p. 160 sqq., приводятся обе формы, оригинальная и из римского бревиария.

вернуться

1276

Тренч не приводит их в своем сборнике, а вместо них включает в него несколько менее ценных поэм Фортуната, De cruce Christi и De passione Domini, написанные гекзаметром.

вернуться

1277

Daniel, i, p. 204.

вернуться

1278

Текст оригинала приводится в Daniel, i, p. 160. Перевод Нила, из Hymnal of the English Ecclesiological Society и Mediaeval Hymns, p. 6. В нем опущена вторая строфа, как в римском бревиарий.

вернуться

1279

В римском бревиарии две последние строки звучат так: «Qua vita mortem pertulit / Et morte vitam protulit».

вернуться

1280

Brev. Rom.: «Tulitque praedam tartari».

вернуться

1281

Daniel, Cod., i, p. 175 sqq. Прекрасный английский перевод этого гимна см. в Neale, l. с, р. 233.

вернуться

1282

Авзоний уступил пальму первенства этому своему ученику, написав о стихах Павлина:

Cedimus ingenio, quantum praecedimus aevo:
Assurget Musae nostra camoena tuae.
вернуться

1283

He путать с Клавдием Клавдианом из Александрии, самым одаренным латинским поэтом конца IV — начала V века. Приписываемые его перу христианские идиллии, послания и эпиграммы, вероятно, были написаны Клавдианом Мамертом из Вьенны (см. Н. Thompson, Manual of Rom. Lit., p. 204, и J. J. Brunet, Manual du libraire, tom. iii, p. 1351, of the 5th ed. Par., 1862), ибо Клавдий Клавдиан был язычником, что видно из явного свидетельства Павла Орозия и Августина (De Civit. Dei, ν, p. 26: «Poeta Claudia nus, quamvis a Christi nomine alienus», и т. д.), а также из его собственных эпиграмм, In Jacobum, magistrum equitum, где он с презрением отзывается о христианской вере.