Когда я отодвинул засов, взметнулись искры. Больше ничего не произошло. Проехав, я спешился и снова закрыл ворота. Проявив, таким образом, учтивость.

За ущельем дорога некоторое время тянулась между голыми каменистыми холмами, а потом пошла под уклон, к усеянной валунами долине, на которой, на расстоянии примерно в половину кай, мерцал и светился белый утес. Было видно, как он закручивает вокруг себя вихри хаотической энергии. Под утесом стоял замок, обнесенный стеной из белого гранита.

Строение выглядело впечатляюще, но оказалось небольшим – меньше, чем можно было ожидать от резиденции столь могущественного и влиятельного мастера хаоса. И довольно незатейливым. Никаких башен – лишь гладкая, отходящая полудугой от утеса и с ним же смыкающаяся стена, прорезанная единственными воротами. Узкое ущелье отделяло замок от новой чародейской дороги.

Недалеко от расщелины, рядом с дорогой протекал ручей, на берегу которого виднелось несколько островков травы. Я спешился и, не расседлывая пони, пустил его щипать травку, а сам взял посох и зашагал по залитой солнцем дороге между холмами вниз, к белой твердыне.

Через расщелину был перекинут однопролетный мост – не подъемный, а самый обыкновенный, из тяжелой сосновой древесины.

Сам замок обученное войско могло бы захватить в считанные дни – правда, при том условии, что его не оборонял бы Мастер хаоса.

Окрестности выглядели, пожалуй, еще более отталкивающими, чем Фэрхэвен, более безжизненными, чем опустошенные Антонином земли на рубеже Кифриена с Галлосом.

Над стенами белого замка не развевалось ни одного флага, ни над одной из восьми высоких дымовых труб не поднималось и струйки дыма. Но массивные ворота были распахнуты, и проходившая между холмами дорога вела по мосту прямо к ним.

Замок казался картиной, написанной на холсте утеса и заключенной в раму ущелья.

Поначалу мне пришло было в голову окружить замок уравновешивающим заградительным кольцом, но от этой затеи пришлось отказаться. Во-первых, прибегнуть к силе гармонии – значило громко, словно запустив фейерверк, заявить о своем прибытии. Во-вторых, моя способность создать столь мощное заграждение вызывала сомнения. А в-третьих, моя цель заключалась не в том, чтобы отгородиться от замка или отгородить его обитателей от себя.

Мне надлежало встретиться с Антонином лицом к лицу, и я подозревал, что он не уклонится от этой встречи – хотя бы из чистого любопытства. Игра предстояла рискованная, но выбирать, как и всегда, было, по существу, не из чего.

Шаг за шагом я приближался к светящимся камням белого замка и источнику страха, холодившего мою спину.

LXV

Каждый мой шаг поднимал облачко белой пыли, медленно оседавшее у меня за спиной. В долине не ощущалось ни дуновения ветерка, а солнце прогревало ее так, словно стояла не зима, а полдень засушливого лета. Холодные пики Закатных Отрогов взирали на то, что должно было произойти, с тем же безразличием, с каким созерцали они возвышение и падение Фэрхэвена или честную, но губительную стратегию Отшельничьего, создавшего изолированное царство гармонии, используя Антонина в качестве противовеса.

Мои первый шаг по деревянному мосту приглушенным громом прокатился по узкой расщелине, дно которой усеивали красные остроконечные каменные обломки. Хорошо еще, что там – во всяком случае, на виду – не валялось никаких скелетов.

Шагать через мост было все равно, что бить в огромный, гулкий барабан. Надо полагать, что карета Антонина поднимала тут такой грохот, который можно сравнить с громом небесным.

Тяжелые, подвешенные на бронзовых петлях деревянные ворота сами собой распахнулись передо мной.

Навстречу мне никто не вышел, но я уловил присутствие за воротами тварей хаоса – смертоносных сгустков искрящейся красным белизны, в сравнении с которыми демоны Фэрхэвена казались просто жалкими.

Мигом вспотевшие пальцы заскользили по посоху, и мне захотелось утереть лоб.

Звук моих шагов совершенно определенно свидетельствовал о том, что они вовсе не такие ровные и уверенные, как мне бы хотелось.

Прочные дубовые ворота открывались внутрь, во двор, лежащий между стеной и фасадом дома. Насколько можно было видеть, все окна в доме были раскрыты настежь. Даже после того, как я сошел с моста и ступил на белые плиты перед воротами, на виду никто не появился, хотя мои чувства указывали на кружащие по двору сгустки хаотической энергии.

Я шагнул к проему.

– Эй, в замке! Привет!

Белый камень поглотил мои слова, не откликнувшись даже эхом.

Мои чувства прощупывали пространство за воротами, но чьего-либо телесного присутствия определенно не ощущалось. Еще пара шагов – и я оглянулся, уже стоя на камнях двора. Ворота за моей спиной остались открытыми.

Мощеный белым внутренний двор – пространство площадью около тридцати квадратных локтей – был пуст. Вход в дом представлял собой каменную пристройку, выполненную в виде кареты. Открытые окна находились как раз над линией крыши экипажа. Подвешенные на бронзовых петлях, покрытые золотым лаком двери – точь-в-точь дверцы настоящей кареты – словно приглашали войти.

Сколько ни напрягал я чувства, мне не удалось уловить присутствие чего-либо живого. Я ощущал лишь хаотические смерчи, более глубокий, подспудный хаос, составлявший основу самого дома, и концентрированный белый огонь на верхнем этаже. Два источника огня – должно быть, с Антонином там находился и другой Белый маг.

Удар бронзовым дверным молотком получился у меня сильнее, чем нужно – эвон эхом прокатился по коридорам за дверью.

Ответа не последовало, однако я не спешил совать голову в это царство хаоса и выжидал у дверей, опираясь на посох.

Поскольку ничего не происходило, я присмотрелся к камню стен и дереву дверных створок.

Рассматривая их, нахмурился бы не только дядюшка Сардит, но даже Бострик. В стыки между грубо обработанными планками можно было просунуть нож, а щели между створками и дверной рамой оказались и того шире. По-видимому, двери навешивали в спешке или же это делал никуда не годный ремесленник. Золотой лак наложили неровным слоем, чему, впрочем, удивляться не приходилось – дерево под ним не только не отшлифовали, но даже толком не зачистили.

Поскольку у меня не было намерения торчать здесь вечно, мне пришлось постучать снова.

На сей раз на лестнице послышались медленные шаги.

Тощий, ростом чуть выше моего плеча, белокожий дворецкий с прилизанными белыми волосами и в белой ливрее широко распахнул левую створку и отступил назад. Белки его глаз имели красноватый оттенок, и лишь зрачки были черными.

– Добро пожаловать. Мастер ждет тебя.

Хриплый, невыразительный голос слуги прозвучал так, словно я оказался первым человеком, с которым этот малый заговорил после своей смерти. Хотя он не был и по-настоящему мертвым. Просто в нем не осталось никакой жизненной силы. Его существование поддерживалось лишь энергией хаоса.

– Ну что ж, я не откажусь с ним встретиться.

Белый дворецкий молча повернулся и направился по широкому холлу к ступеням винтовой лестницы.

Послышался легкий стук – дверь за нами закрылась.

Я покрепче перехватил посох и, озираясь по сторонам, последовал за дворецким.

Внутреннее убранство замка разочаровывало. Стоит отметить, что архитектурный замысел было вовсе недурен, но вот воплощение его решительно никуда не годилось. Между камнями имелись зазоры чуть ли не в большой палец, колонны заметно отклонялись от центра, полировку пола не довели до конца и многие плиты остались шероховатыми. В воздухе, не оседая, витала тончайшая белесая взвесь.

Уже ступив на первую ступень лестницы, я мысленно отметил отсутствие настенных украшений – картин, шпалер или ковров. Замок производил впечатление незавершенности. «Возможно, из-за отсутствия гармонии?» – подумал я, поспешая за молчаливым дворецким, дергавшимся на ходу, как марионетка.

Поднявшись наверх, он свернул налево и через некоторое время остановился у закрытой двери.